Если «движение сверху», от конфликта и функционального решения обсуждено достаточно подробно, то «движение снизу» требует еще некоторых уточнений. В то время как конфликтные моменты отвечают на вопросы «Почему не получается? Что я должен изменить?», некоторые свойства ситуации, ее «материал», отвечают на вопрос «Что я могу использовать?». «Таким образом, анализ ситуации выступает в двух видах: как анализ противоречий и как анализ материала» (Дункер, 1965, с. 119).
Теоретические положения, развитые в работах К. Дункера, представляются применимыми для анализа нашего случая, когда мышление субъекта направлено на поиск и осуществление преобразования объекта с помощью некоторых средств. Здесь важно помнить, что движение от конфликта, от противоречия и функционального решения в практическом мышлении не отрывается от «материала», от средств. И в то же время движение от средств и возможностей развивается ради и с учетом целей преодоления конфликта. Однако и средства с их возможностями, и конфликтные ситуации существуют и вне процесса мышления. Их рассмотрение может оказаться полезным для обсуждаемой проблемы.
Картина воплощения решения в сложных случаях
В работе К. Дункера подчеркивается, что важнейший этап мыслительного процесса – возникновение функционального решения. Воплощение найденного принципа представляется как менее важный этап. Кроме того, рассмотренные примеры, экспериментальные данные построены на относительно простом материале. В то же время, как отмечалось выше, в его теории обсуждается случай, когда «реализация перекрывает данную проблемную ситуацию». Этот «второй тип реализации» опирается на опыт преобразований, на владение способами и средствами. Найденный принцип решения может встретить препятствия при своем воплощении. Результат, к которому приходит субъект в ходе воплощения своей идеи, оказывается не таким, как он ожидал.
Проблема воплощения найденного решения, а значит, и проблема поиска осуществимого решения являются очень сложными. Первым на это обстоятельство обратил наше внимание Б. М. Теплов. Не останавливаясь на всей сумме возникающих сложностей, обратим внимание на обязательный при выработке решения учет средств, на ответственность за принимаемое решение, а также на описание некоторых механизмов, позволяющих это делать. «У подлинно большого полководца самое задумывание операции, самое рождение замысла уже включает в себя соразмерение со средствами, и в этом-то и заключается самое важное и самое трудное», – пишет Б. М. Теплов (1961, с. 270). Сегодня мы можем найти и другие работы, показывающие, сколь велика ответственность человека за принимаемое решение. Это обстоятельство становится очевидным, если решение предполагает большие изменения в сложном объекте. И здесь наша проблема переходит в сферу экологии, она касается последствий принимаемых решений, сопутствующих изменений и т. п. (Дёрнер, 1997; Горский, 1981).
Решение без реализации
Функциональное решение не обязательно реализуется. Так, пример В. Кёлера с человекоподобной обезьяной допускает разные варианты реализации. Если нет палки, то животное может воспользоваться пучком соломы. Рука в этом случае тоже удлиняется, но в ходе такой реализации обнаруживается, что солома гнется и ломается. Решение не достигнуто, возникает новый конфликт, анализ которого может привести к новому функциональному решению: нужен твердый, негнущийся «удлинитель руки». Функциональное решение как идея решения (нужно что-то, удлиняющее руку) соответствует задаче преодоления выявленного основания конфликта, но не стремится, да и не может учесть многие другие стороны ситуации и необходимые при осуществлении свойства. Переход от функционального решения к реальному представляет собой очень сложный процесс конкретизации абстрактной идеи на практике. В. В. Давыдов называл подобный процесс «восхождением от абстрактного к конкретному» (1972).
Мы видим, что найденное «воплощение» функционального решения (по К. Дункеру) – это все еще не реализация решения, не то самое преобразование, которое и является конечной и главной целью практического мышления. Оказывается это воплощение функционального решения – лишь возможный вариант воплощения, требующий осуществления, но вовсе не обязательно осуществимый. Еще не были учтены (или были не полностью учтены) многие другие обстоятельства и условия преобразования, т. е. не была исследована реализуемость найденного варианта воплощения функционального решения. Практическое мышление создает план и обеспечивает его исполнение. «Иначе говоря, дело не в отдельной, абстрактно взятой идее, а в целостном решении конкретного вопроса, и притом решении „ответственном“, т. е. неотрывном от исполнения» (Теплов, 1961, с. 270).
С работой «Ум полководца» Б. М. Теплова в психологию мышления пришло новое понимание практического мышления – мышления взрослого человека, профессионала, действующего в реальных сложных условиях. В этой работе Б. М. Теплов не случайно неоднократно ссылается на Аристотеля, подчеркивая конструктивность его идей для объяснения природы практического мышления. В Аристотелевой «Никомаховой этике» мы в самом деле находим чрезвычайно интересные мысли о том, с чем имеет дело практическое мышление, почему «рассудительность» и «мудрость» так заметно различаются между собой (Аристотель, 1984).
По Аристотелю, то, что «составляет предмет научного знания, существует с необходимостью», оно «не может быть таким или инаким», оно неизменяемо. «Рассудительность же связана с человеческими делами и с тем, о чем можно принимать решение». В отличие от мудрых, которые имеют дело с наукой, с неизменным, рассудительные занимаются преобразованием того, что может быть и таким, и инаким. «И не только с общим имеет дело рассудительность, но ей следует быть осведомленной в частных вопросах». Аристотель раскрывает важнейшие свойства действительности, на которую направлены эти преобразования: «Никто не принимает решений ни о том, что не может быть иным, ни о том, что ему невозможно осуществить». (Аристотель, 1984, с. 177). В своей работе «О душе» и других сочинениях Аристотель говорит, что душа «как начало живых существ» есть форма реализации способного к жизни тела. Специфика этого начала заключается в способности живых тел стремиться к цели и реализовывать ее. Аристотель разделял возможности организма и их реализацию на деле.
Мы должны уяснить тот факт, что возможное, найденное через посредство функционального решения, еще не значит реализуемое, осуществимое решение. В практическом мышлении с самого начала ищется решение не в принципе, а решение, учитывающее условия и наличные средства, т. е. решение осуществимое.
В человеческой культуре абстрактная часть решения вбирает в себя все новые моменты конкретной части. Человек стремится находить реализуемые решения, а некоторые моменты реализации предварительно «проигрывает» мысленно, виртуально. Этому способствует и необходимость поручать реализацию или ее часть другому человеку. В результате это виртуальное «проигрывание» действий, эти мысленные действия вырастают в огромную сферу, начиная с простейшего детского опыта и заканчивая сложными теориями. Однако реализуемость этих опытов нашего разума, воображаемых действий и теоретических построений всегда остается под вопросом и требует обязательной проверки.
Детское мышление очень часто имеет дело с нереализуемыми решениями в фантазиях и играх. Когда мне 5 лет, я младший среди братьев и всегда побеждаемый, то в своих фантазиях я «всех поборол» и «тебя тоже как стукну палкой…». Наряду с детскими «почему» встречаются детские «а бывает, что…», когда ребенок хочет усвоить возможное, отделить его от невозможного. Знаменитая сказка «Теремок» позволяет ребенку узнать, что маленькие звери умещаются в теремке, а большие уместиться не могут. Уже маленькие дети умеют совершать символические действия с символическими предметами и часто совершают их, что хорошо известно в детской психологии. У взрослых существуют целые миры воображаемого, символического, виртуального – от теорий и ритуалов до фантастики и детских игр. Эти миры могут быть как-то организованы, подчиняться некоторым правилам или даже «жить» свободно и независимо. Для нас важно, что с их помощью мы умеем вырабатывать решения, как функциональные, так и возможные, но вопросы их осуществления, реализации остаются и здесь самостоятельной и сложной проблемой.
Определенный интерес в связи с вопросом о возможном и реализуемом могут представлять данные о сновидениях. Одной из основных задач сновидений практически все авторы, как советские, так и зарубежные считают психологическую защиту, – пишет В. С. Ротенберг (1985, с. 211–221). Показано, что в сновидениях, которые способствуют восстановлению эмоционального равновесия, происходит переход от пассивного переживания субъектом ощущения потери, поражения, чувства беспомощности к их преодолению, к поиску выхода. Во время быстрого сна и сновидений осуществляется поиск, который компенсирует дефицит поисковой активности и восстанавливает потенциальные возможности субъекта к поиску в период бодрствования. Восстановление эмоционального равновесия во время сновидений достигается переходом от пассивного переживания потери и поражения к активному функционированию в ситуации, из которой возможен выход. Переживание возможного или невозможного в отношении того или иного планируемого действия оказывается очень важным для субъекта. Субъект не критичен к содержанию сновидений и может воспринять как само собой разумеющееся и осуществимое все, что в бодрствовании было бы явно невозможным и вызвало бы крайнее удивление. Но выделение себя как субъекта-личности сохранено. Именно благодаря этому все происходящее в сновидении имеет глубокий личностный смысл.
