1.10
Еще в детстве бабушка энергетически сливалась с моей душой. Будучи менее опытной, я не могла руководить процессом, но очень хорошо запомнила ощущения: счастье, лучистое и обволакивающее, с послевкусием гармоничного завершения. Это воспоминание грело меня многие годы, даря надежду, что однажды я соединюсь с другими звеньями, замкнув цепь. Невероятным казалось встретить близкую душу при жизни, да еще в мужской оболочке. Для моей проклятой семьи это было почти нереально. Когда я вернулась из школы, бабушки не было в живых. По официальной версии она утонула, но я слишком ясно помнила наш разговор:
— Вся наша цепь уходит при невыясненных, сомнительных обстоятельствах. Твоя мать погибла в аварии, которой просто быть не могло. Моя дочь никогда бы не села за руль беременной, в этом я уверена.
— У нас нет мужчин. Почему так?
— Мы обречены воплощаться лишь в женщин, а наши спутники давно… — бабушка гулко сглотнула, пряча слезы, — …уже очень давно не возвращаются. Смирись с тем, что никогда не найдешь себе родную пару или родишь сына с близкой душой. Это не для нас. Увы.
— Нечестно, — обиженно хмыкнула я, и бабушка с бездонной грустью смотрела в окно.
— Однажды я расскажу тебе… но не сейчас…
Другого времени у нас не было. И то, что я была заключена в основу, могло означать, что и другие звенья возможно захвачены. По долгу службы мне было положено знать, что каждая душа имеет отличный от других энергетический потенциал. Души палачей обладали мощным зарядом, позволяющим поглощать эмоции и подчинять себе окружающих, заставляя их… уходить. В цепях таких не бывало больше одной, но помня свою бабушку и зная от нее, какой была моя мать… Неужели все так просто? Мою цепь разбили на звенья и забирали Ловцы… в качестве аккумуляторов. Вовсе не потому, что мы были с изъяном, а из-за того, что мы были слишком энергоемкие. Так просто… так кощунственно…
Меня выдернули из тесного пространства и потащили, закинув на плечо. Казалось все равно, что происходит с моим телом. В груди пульсировало нечто темное и не поддающееся контролю, душа корчилась в невидимых, но оттого не менее реальных муках. Хотелось кричать громко и надрывно, выть не останавливаясь, но я не могла себе этого позволить. Не сейчас. Может, для этого никогда не придет время. Возможно, я просто не доживу до этого момента.
Оказавшись на жестком полу, я зашипела, подвернув руку, и охнула от существенного тычка в живот. Свернувшись калачиком, я восстанавливала дыхание и ждала…
Услышав в отдалении нетерпеливый голос Антона, я заставила себя сначала сесть, а затем, опираясь на здоровую руку, подняться на ноги. Комната была мне знакома. Горько усмехнувшись, я оценила шутку судьбы, забросившую меня в дом, где я обрела новое тело. В камине тлели угли, тусклые лампы в светильниках на стенах нагнетали мрачную атмосферу. Оценив антураж, я выпрямилась и смогла скрестить ладони на животе. Остановившись в дверном проеме и сумев справиться с секундным замешательством, Антон прищурился и окинул меня неверящим взглядом.
— Ты же сдохла! — рявкнул он, тряхнув головой и стремительно преодолевая пространство между нами.
Резко вздернув меня за подбородок, он запрокинул мою голову, рассматривая шею. Резко шагнув назад, я немного качнулась, обходя кресло.
— Может мне начать разлагаться, чтобы тебя порадовать? — язвительно протянула я и улыбнулась, заметив замешательство на излишне, на мой вкус, миловидном лице.
— Как тебе это удалось?
— Даже не предложишь девушке выпить? Ну и манеры, — я постаралась придать себе ленивый вид и, откупорив бутылку, вдохнула терпкий аромат напитка. — Будешь?
Возмущенно вскинувшись, мужчина открыл рот, но так и не нашелся с ответом, и я, ядовито ухмыльнувшись, плеснув жидкость в широкий стакан, облокотилась на портал камина. Угли рассыпались с сухим треском, веяло жаром. На мгновение я позволила себе закрыть глаза и собраться. Мне не удастся уйти живой. Если Антон не убьет меня вновь — это сделают те, что притащили меня сюда. Головорезы не погнушаются испачкаться в моей крови.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Жалко ковер, — задумчиво пробормотав, я пояснила чуть громче. — Как этот-то очищать будут, ума не приложу, крови будет в разы больше…
— Ты дура? — изумленно спросил мужчина, хватая бутылку и глотая прямо из горлышка.
— Непроходимая и неубиваемая, — подтвердила я. — Еще раз проверишь или сразу поговорим?
— О чем? — молодец, не подавился. Закашлялся только, выпучив глаза, и… все же подавился.
— О самом главном, — поставила на полку опустевший стакан, проходя мимо, от души стукнула мужчину между лопаток и села в кресло.
Растерянно стряхнув с рубашки слюну и спиртное, Антон сел напротив и уставился тяжелым взглядом в пол.
— Я точно знаю, что убил тебя. Перерезал глотку ножом. Пришлось выбросить его. Жалко, — мужчина сожалением скривил губы. — Хороший был нож, ручной работы. Мне его подарили на днюху.
— Действительно жалко, — "посочувствовала" я.
— Столько крови мне видеть не приходилось… — Антон словно не замечал меня. — Ты была мертвой. Однозначно. Но ты здесь… а значит… Не может быть… просто никак не может… Хотя с другой стороны… — прекратив бормотать он, уставился на меня и с бесноватой улыбкой заключил. — Ты использовала чип и потому выжила!
Я была готова к чему угодно, но только не к мужчине, внезапно нависшему надо мной, сжимая подлокотники кресла до жалобного скрипа. Втиснувшись в мягкую спинку, я со страхом смотрела в полыхающие яростью глаза. Безумные глаза.
— Как… Где он… Отвечай… — выплевывая каждое слово, он склонялся все ниже, пока не замер в паре сантиметров от моего лица.
— Сначала ты, — выдавила я, не расцепляя зубы. — Откуда он у тебя и для чего?
Коротко выругавшись, Антон резко отшатнулся от меня и, словно не доверяя своим рукам, убрал их за спину. На мрачном лице застыла решительность, которая не обещала мне ничего хорошего. Помня о слабости после слияния с Русланом, я не питала иллюзий о своей готовности справиться с противником и выжить. Была готова, но… не хотела умирать. Почти грезила рассмотреть рассвет на опушке дикого леса, попробовать шоколад, о котором говорили в рекламе, что он неповторим. Мое тело еще помнило прикосновения мужчины и по странной прихоти мне хотелось вновь ощутить его тепло. Да, у него была пара и абсолютно аморальными являлись даже мысли о нем, только вот в глубине души росла уверенность, что с другим партнером так не будет, никогда. Забыв, что меня сверлит чужой взгляд, подняла голову и ответила ему таким же.
— Ты вообще знала, что именно воруешь? — я отрицательно мотнула головой.
— Эта разработка принадлежит моей компании. Прототип, что ты беззастенчиво сперла, был единственным экземпляром, и я просто обязан его вернуть.
— Ты знаешь для чего он?
— Накопитель, способный впитывать и отдавать определенный вид энергии. Как оказалось… — Антон фыркнул. — Чип был наполнен, и ты, активировав его, спаслась. Этого я не ожидал.
— Кто мог его наполнить?
— Его создатель, наверное, — раздраженно передернув плечами, Антон наклонился и, подхватив с пола расколотое полено, швырнул в камин. Ворох искр взметнулся рассерженным роем, и в глазах мужчины заиграли алые отблески.
— Что ты будешь делать с чипом?
— Продам, естественно. Он меня озолотит, — оскалившись, мужчина подхватил кочергу и взвесил ее в ладони, косясь на меня. — Я был уверен, что ты проглотила его, и только поэтому приказал притащить сюда. Тебя нужно было всего лишь выпотрошить…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Содрогнувшись, я поднялась, встав так, чтобы кресло оказалось между нами. Признание мерзавца коробило, мой желудок напрягся в бесплодной попытке освободиться от тяжести, которой в нем уже не было. Сглотнув вязкую слюну, я вытерла вспотевшие ладони о футболку.
— Страшно? — довольно осклабился Антон.
— Твои громилы… убили парня и девушку… когда забирали меня.
— Это должно меня заботить?
