— Я просто боюсь забыть свою фотокамеру в вагоне, — стала оправдываться Андре.
Снаружи не было ничего угрожающего. Под ярко-голубым небом вдоль железнодорожных путей березы мирно покачивали на ветру нежно-зелеными ветвями. Эдит видела, как мимо проходят солдаты, они не смотрели вверх, скорее, искали что-то под поездом. Или кого-то.
Невдалеке лаяла собака. Эдит опустилась на свое место.
— Если с твоим фотоаппаратом что-то случится, мы купим новый, — сказала она.
— Да… да… конечно, — рассеянно пробормотала Андре.
— Я слышала, что иногда заключенным удается бежать из лагерей. Потом их ищут с овчарками. Отчаянные люди!
— С хорошими бумагами можно сбежать, — ответила Андре.
— От кого? От собак? — Эдит помрачнела. — Мне не нравится, когда животных натравливают на людей. Меня это пугает.
Ее ладонь нащупала скромный золотой крестик, который она носила на шее.
— Да защитит нас всех Бог.
Андре подняла голову, отвлекшись от фотокамеры, и ободряюще улыбнулась Эдит.
— Если нам улыбнется удача, мы тоже сможем помочь.
Через некоторое время поезд снова пришел в движение. Паровоз рывками, со скрежетом тянул вагоны. Вырвавшийся пар полностью затуманил окно купе и лишил Эдит возможности любоваться пейзажем. Андре по-прежнему держала фотоаппарат и не выпускала его из рук даже после прибытия в Шталаг III. Именно им она сделала те фотографии, которые Эдит предъявили в префектуре.
— Ты же помнишь, что мы, находясь в статусе туристов, там все время фотографировали. Но эти фотографии принесли фрицам много вреда. Мы использовали их для изготовления фальшивых документов, удостоверяющих личность. Фотографии лиц пленников просто вырезались и наклеивались в соответствующий документ. В конце концов мы смогли изготовить целых сто двадцать паспортов.
Глаза Андре блеснули радостью. Рот Эдит приоткрылся. Не издав ни звука, она нащупала холодные руки Гиты. Пальцы женщин переплелись сами собой, и свойственное пианистке спокойствие мгновенно потекло через руки, наполняя Эдит чувством защищенности.
В маленьком помещении было очень тихо. Через закрытое окно с улицы доносились сердитые крики и гудки. Это был будничный спор участников дорожного движения, ничего тревожного, никакого конфликта, который еще недавно мог бы быть разрешен при помощи немецкого пистолета. Страх перед этой ужасной властью прошел. Но у Эдит пронеслось в голове, что ее личный страх, связанный с возможным арестом, и не думал проходить.
— Я ничего такого не замечала, Деди, — пробормотала она. — Что ты сделала с этими ста двадцатью паспортами?
Она даже не спросила о том, кто, собственно, их изготавливал. Ее не интересовало, кто еще принадлежал к группе Андре. Еще в детстве, проведенном на улице, она усвоила, что иногда безопаснее чего-то не знать.
— В моей дорожной сумке было секретное отделение, чтобы я могла пронести паспорта во время твоего следующего посещения лагеря.
Симона тихонько присвистнула.
— А потом? — почти неслышно спросила Эдит. На короткое время она представила, что бы произошло, если бы патруль СС нашел паспорта у ее секретаря. Расстрел на месте был бы самым простым исходом. Она задохнулась от волнения.
Пальцы Маргерит легли на руку Эдит, успокаивая ее и одновременно подбадривая.
— Все в порядке, — сказала Гита.
— Что случилось потом? — настаивала Эдит. Ее сердце пульсировало где-то в районе горла. Она сглотнула, надеясь вернуть эту пульсацию на место.
— Я передала пакет связному, который затем сопоставил и распределил документы в соответствии с фотографиями. Имея такой паспорт, многие заключенные бежали из лагеря. Все это было бы невозможно без тебя, Малышка.
ГЛАВА 5
Трое мужчин были поглощены беседой перед входом в «Мулен Руж». Было совсем не похоже, что они ожидают Эдит. Они стояли настолько близко друг к другу, что соприкасались поля фетровых шляп. Чтобы привлечь их внимание, Эдит зазвонила в велосипедный звонок еще до того, как начала тормозить. Никто на нее даже не взглянул. На мгновение она подумала о том, что можно положить конец их беседе, просто направив велосипед прямо на троицу. Но потом решила, что Анри явно не будет в восторге, если она его собьет с ног. Эдит притормозила педалями — улица шла под уклон — и затрезвонила как сумасшедшая. Наконец, ее знакомые и неизвестный ей господин обратили на нее внимание.
— Малышка! — воскликнул Анри, целуя ее в обе щеки.
— Как приятно тебя видеть! — воскликнул Луи.
Его буйная радость вызвала у Эдит смех:
— Разве ты не помнишь, что мы недавно встречались?
— Конечно-конечно. Позвольте вам представить Эмиля Одифреда[25]. Он агент Ива Монтана.
Выщипанные в ниточку брови Эдит удивленно приподнялись. Она не знала Эмиля лично, но много слышала о нем, и он вызывал у нее симпатию. Пятидесятилетний Одифред был импресарио Тино Росси[26]. Почти никто из имеющих отношение к миру популярной музыки не мог миновать знакомства с ним. Он покровительствовал Джанго Рейнхардту[27] и Морису Шевалье, Мистенгет и Люсьен Буайе[28], а также положил
