Она смотрит на меня исподлобья. В газах какая-то несвойственная ей ярость. На щеках алеет жгучий румянец, губы приоткрылись, а грудь тяжело вздымается.
Твою мать.
То, что началось как попытка разобраться в поведении Ники, приводит к тому, что я вновь начинаю возбуждаться.
- Ничего не случилось, - шипит она, делая новую попытку вырваться, но я лишь прижимаю ее крепче, ощущая всем телом мягкость и деликатную женственность тонкой фигуры.
- Врешь, - мой голос звучит хрипло и сердито, а от ее близости все тело, особенно ниже пояса, недвусмысленно напрягается.
- Тебе какая разница? Тебя же не волнует ничего, кроме моей безопасности, - она вызывающе смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Злое лицо – под стать рассерженному голосу – находится всего в десятке сантиметров от моего. Голубые глаза, превратившись в ледяные кристаллики, сверкают от едва сдерживаемой ярости. - Я в безопасности. Что еще ты хочешь?
«Отпусти», - шепчет мой внутренний голос. - «Дай ей уйти». Но я его игнорирую. В голове начинает шуметь. Не могу оторвать взгляд от ее лица. От аккуратных розовых губ, не знавших уколов, маленького тонкого носа, мелких веснушек на фарфоровой коже.
- Дай же мне пройти! - почти кричит Ника.
Я киваю, но вопреки всему продолжаю прижимать ее к себе. Мы стоим в оцепенении уставившись друг на друга. Молчание все длится и длится, пока из груди Ники не вырывается долгий, прерывистый выдох.
Трезвый внутренний голос предупреждает меня, что я захожу слишком далеко, но я остаюсь глух к доводам рассудка. Все, что я сейчас вижу и чувствую - тело, лицо, дыхание, от жажды обладания которых перед глазами все плывет.
В конце концов, инстинкты берут свое.
Одной рукой продолжая прижимать к себе Нику, другой обхватываю ее затылок и неумолимо тяну на себя. Лишь одно мгновение, и мой рот накрывает ее мягкие губы, заглушая стон, который тонет в нашем общем дыхании.
Мои движения резкие и жадные, в голове пульсирует мысль, что Ника должна оттолкнуть меня. Но ее губы раскрываются в приглашении углубить поцелуй, а тело подается мне навстречу.
15
Ника
Когда очень долго о чем-то грезишь, а потом получаешь желаемое, обычно реальность не дотягивает до уровня мечты, но с Платовым все иначе. Его поцелуй в сотни, тысячи раз лучше того, что я воображала себе долгими бессонными ночами. Он жгучий, жадный, ненасытный. Ставить его в один ряд с жалкими попытками обслюнявить мне губы и засунуть язык в рот, которые предпринимали другие парни, просто смешно.
Я понятия не имею, что происходит и почему Дима целует меня. И, если честно, мне все равно. Слишком долго я ждала этого момента, чтобы теперь в чем-то сомневаться или, тем более, сопротивляться тому, как просто он перешагнул через барьеры, которые я давно расставила для мужчин, делавших попытки приблизиться ко мне в прошлом.
В этом поцелуе я абсолютно ничего не контролирую. Оказавшись в подобной ситуации с любым другим человеком, я бы испытывала дискомфорт, но с Платовым упиваюсь своей покорностью, потому что она дарит мне невероятное наслаждение.
Дима не спрашивает, не осторожничает, он просто берет: его губы раскрывают мой рот, язык проникает внутрь в горячей скользкой ласке. Он присваивает себе мои стоны и дыхание, а в ответ возвращает головокружительный коктейль из шока, жара и желания.
От ярких ощущений под моими ногами качается пол. В крови кипит адреналин. Грудь тяжелеет, а живот сводит от возбуждения, которое стекает ниже по телу.
Пальцы Димы путаются в волосах на моем затылке, а ладонь подталкивает голову вперед, заставляя меня теснее прижиматься к нему, хотя мы и так настолько близки, что я чувствую биение его сердца своей грудной клеткой. Другой рукой он собственнически исследует мою спину, пока она не замирает на пояснице, сосредотачивая в одной точке электрические импульсы, волнами расходящиеся по напряженному как струна телу.
Нажим его губ все усиливается, отчего я отклоняюсь назад, встречая сопротивление его ладони на моем затылке. В этом захвате я не могу пошевелиться, лишь шире открываю рот для более глубокого вторжения. Платов не медлит - пользуется этим. Его язык хозяйничает у меня во рту, касается неба, в чувственной ласке гладит мой язык, ритмично врывается вглубь и отступает, имитируя куда более близкий и интимный акт.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
На мгновение я позволяю себе погрузиться в фантазию, что принадлежу ему, а он принадлежит мне. Что этот поцелуй - не случайный выброс адреналина, а нечто большее. Что я здесь с ним потому, что он сам этого хочет, а не потому, что так сложились обстоятельства.
Я не двигаюсь и почти не дышу. Позволяю ему делать все, что он хочет, опасаясь, что вот сейчас он вспомнит где он и с кем, а я так не хочу, чтобы этот поцелуй прекращался. И все же, чтобы не упасть, я цепляюсь за его плечи, чувствуя как под ладонями бугрятся и перекатываются крепкие мышцы, наслаждаясь прикосновением к горячей плоти.
Сквозь туман возбуждения слышу, как глухо звонит телефон где-то в глубине моего рюкзака, который сейчас бесполезно валяется у ног. И еще до того, как Дима отстраняется, я уже знаю, что это конец.
Из глубины его груди вырывается отчаянный вздох, рот сжимается в тонкую жесткую линию. Он выпускает меня из объятий и практически отталкивает от себя, словно ему неприятны моя близость и прикосновения.
Наши глаза встречаются. Его скулы покрывает румянец, глаза почти черные от расширившихся зрачков. Он смотрит на меня с гремящей смесью злости, раскаяния и голода.
Телефон продолжает надрываться, но я не двигаюсь. Я смотрю на Диму. Он смотрит на меня. И, спустя несколько секунд, в квартире вновь воцаряется тишина.
Неожиданно я вновь чувствую себя нескладной девчонкой-подростком, очарованной другом брата. Напуганной сильными неизведанными чувствами и своей полной неспособностью ими управлять. Смущенной. Влюбленной без всякой надежды на взаимность.
Взгляд Димы прожигает меня насквозь. На мгновение мне кажется, что голод, который я в нем вижу, готов сломить все остальное. Но в следующее мгновение он прочищает горло и отводит глаза в сторону.
- Мне нужно идти, - произносит он низким голосом. – Я вернусь через пару часов. Потом мы... Поговорим.
И он уходит.
Я остаюсь стоять, глядя на закрытую дверь. Растерянная, потрясенная, все еще во власти желаний, которые Дима во мне разбудил, вновь и вновь мысленно переживая драгоценные мгновения страсти. И вдруг с ужасом осознаю, что сразу после нашего поцелуя он просто ушел. Если я права, то к неведомой Даше, которую в этот момент я ненавижу всеми фибрами души.
Мои ногти вонзаются в ладони, пока я стараюсь сохранить ясность рассудка и борюсь с порывом броситься за ним следом. Что я буду говорить меня не заботит. Мне просто хочется, чтобы он остался, потому что его молчаливое отступление так чудовищно противоречит тому, чего жаждет мое воображение, что мне начинает казаться, что вся эта история с поцелуем была лишь плодом бурного воображения, взбудораженного длительным нахождением рядом с человеком, в которого я влюблена многие годы.
Я заставляю себя снять обувь и пройти в гостиную. Сажусь на диван, чувствуя, что тоска уже разрывает мое сердце на части, потому что близость с Димой, поцелуй и объятия уже продемонстрировали мне то, что я попробовала на вкус, но чего у меня никогда не будет. И смирится с этим для меня оказывается совсем непросто.
16
Дима
Едва за мной закрывается дверь, я делаю несколько шагов и прислоняюсь спиной к стене.
Что я наделал?
Закрываю глаза и остервенело тру переносицу. В ноздри бьет экзотический запах ананаса и личи. Раздраженно хмурюсь и подношу пальцы к носу, судорожно вдыхая в себя воздух. Пальцы, ладонь, запястье - все пропитано ненавязчивым запахом тропиков.
Стискиваю зубы от досады и сжимаю руки в кулаки. Этот поцелуй, Ника в моих руках, ее страстный ответ – это все настолько невероятно, что не укладывается в моей голове. Я не должен был ее целовать, хотеть ее тем более. Но я хотел.
