Я решил шёпотом приободрить упавших духом братьев:
— Чего пригорюнились? Не убьют нас. Бандитам что-то от нас надо. И что-то весьма важное, раз они не дали нам умереть.
— Да помучить они нас хотят, — обречённо проронил Алёшка, с трудом двигая разбитыми губами. — Ты же видишь, что им дворяне, как кость в горле. Эх… вы уж простите меня, братья, ежели что не так было. Много я всякого совершил в жизни…
— …Рано ты прощаться начал, — сурово рыкнул я, лёжа на боку со связанными за спиной руками. Грубые верёвки ощутимо впивались в нежную кожу запястий и изрядно нервировали. — Я тебе голову даю на отсечение, что разбойники не станут нас попусту убивать. Чую, не случайно мы встретились на этой поляне. Ну, ежели Алексашка не ошибся в своих расчётах. Тогда — случайно.
— Всё я посчитал верно. Христом богом клянусь! — пылко выдохнул брат, перекрыв душераздирающий скрип колёс телеги.
— Да, не верещи ты. Иван верно говорил. Лучше бога не упоминать, — мрачно выдал Лёха и следом выплюнул на доски окровавленный зуб. — Тьфу. Не уберёг-таки. Но — ничего. Я одному из этих лиходеев точно палец отхватил, а другому — сапог прокусил.
— Герой, — хмыкнул я и задумчиво прошептал, скользнув взглядом по Корбутовым: — Сдаётся мне, что Сашка и правда не ошибся. А портал наш как-то перехватили и вывели сюда.
— Такого быть не может, — скептически буркнул Шурик и пугливо вздрогнул от особенно громкого стона одного из раненых, едущих на другой телеге. — На подобную магию даже архимагистр некромантии не способен. Да и о портале ведь ещё и знать надобно.
— Повелитель мёртвых, — вдруг предположил Илья, округлив глаза. — Его это работа. Зуб даю. В тот раз он нас с Ванькой отпустил, а теперь взад вертает.
— Возможно, — поддакнул я, нахмурив брови.
После этого мы как-то разом все замолчали и принялись мрачно размышлять над тем, что нам несёт гипотетическая встреча с Повелителем мёртвых. Хотя, кажется, не только мёртвых. Вполне живые разбойники тоже служили ему. Это обнадёживало.
Между тем наша процессия выбралась на большую вырубку, окружённую вековыми дубами, соснами и елями. Я заметил возле ближней к нам полосы леса ещё не выкорчеванные пеньки. А вот практически всё остальное чистое от деревьев пространство занимали поля. Их населяли чахлые растения, среди коих ходили сотни упырей с грубым самодельным садовым инструментом.
Мертвецы, превращённые в сельскохозяйственных работников, никак не отреагировали на наше появление. Я же скользнул по ним удивлённым взглядом, а затем перевёл его на высокий частокол из облепленных мхом брёвен, которые успели потемнеть от времени.
Ворота частокола оказались закрытыми. Но стоило нам подъехать к ним по плохонькой кочковатой дороге, как их отворила пара заросших бородами мужиков.
Перед моими глазами предстало поселение. Оно могло похвастаться двумя десятками вытянутых в длину, приземистых бревенчатых бараков с камышовыми крышами, колодцем, нескольким сараями, двумя амбарами, конюшней и двухэтажными хоромами с теремом.
Хоромы красовались в центре поселения и подмигивали нам живыми огоньками, пляшущими за мутными оконными стёклами. А на резном крыльце с перилами стояла сгорбленная старуха со спутанными седыми волосами, спускающимися ниже колен.
Помимо бабки и пары мужиков, открывших нам ворота, в поселении больше никого не оказалось. Похоже, все живые обитатели этого места спали в бараках, которые охраняли некрособаки. Поэтому всё моё внимание приковала к себе старуха.
Она выглядела почти так же отвратительно, как внезапная дырка на новых носках. Бабка в качестве одежды использовала длинную юбку с десятками самодельных карманов и десяток серых тряпок. Она обернула их вокруг тела, а на плечи накинула побитый молью шерстяной платок. На ноги же она нацепила лапти.
Физиономия же старухи выглядела подстать наряду. Я даже украдкой содрогнулся, посмотрев на её изборождённое глубокими морщинами лицо с острыми скулами, длинным, крючковатым носом и лиловой бородавкой на подбородке. Помимо всего этого, у неё имелись седые усики. Они колосились над бесцветными, сморщенными губами. А единственный глаз бабки пылал, как зелёный фонарь в ночи. Второе же буркало старушенции оказалось подёрнуто голубой плёнкой и вряд ли было зрячим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Бабка завидела нас с высокого крыльца и насмешливо выдала скрипучим, царапающим барабанные перепонки голосом:
— Добро пожаловать, господа хорошие. Заждались ужо.
Глава 7
Я настороженно посмотрел на старуху. А она вдруг сердито глянула на главаря и пролаяла, нахмурив брови:
— Почто гости мои побиты?! Я же велела вам привести их, а не поколотить, дурьи ваши головы!
— Уму разуму их учили. Они драпанули от нас во все лопатки, сверкая припудренными задами. Вот мы их и наставили на путь истинный, — насмешливо произнёс атаман, вызвав очередной приступ смеха у разбойников.
Но, несмотря на всю браваду главаря, я видел, что он внимательно смотрит на старуху, будто прощупывает границы дозволенного. А та весело оскалилась чёрными пеньками зубов, среди которых в свете луны сверкнули два стальных верхних клыка. И следом равнодушно спросила, указав сухонькой ручонкой на телегу с трупами да ранеными:
— Чья работа? Гости так покуражились?
— Куда им, — презрительно махнул ладонью атаман и добавил: — Мраза со своим выводком спала неподалёку от погоста. Вот она и напала на этих гавриков. Ну а мы их спасли и привели к тебе, как ты и приказывала.
Старуха кивнула. И её лицо на миг исказилось, словно наружу пробивался кто-то другой — более злой и кровожадный. Но уже в следующий миг её физиономия снова стала напоминать сморщенную крысиную мордочку.
Она посмотрел на атамана и рачительно произнесла:
— Везите раненых в лекарскую, а трупы — на ледник. Они нам ещё сослужат добрую службу.
Главарь что-то шепнул одному из разбойников. И тот вместе с несколькими мужиками повёл телегу с мертвецами и стонущими подранками в глубь поселения.
А я в этот миг почуял ветер надежды. Хрен его знает на кого работает бабка, на Повелителя или нет, но пока она нам не желает смерти. Так что этим можно воспользоваться.
Я бессовестно наябедничал, возмущённо глядя на старуху:
— Ваши слуги ограбили нас, сударыня! А это очень ухудшает настроение! Нельзя так гостей встречать!
Бабка визгливо рассмеялась. Разбойники угодливо поддержали её смех грубым гоготом. Но внезапно старуха полыхнула единственным глазом и рявкнула на мужиков:
— Отдайте, что взяли! Я вам не позволяла обирать их, ироды.
— Можа, хоть деньги оставим? Девяносто два рубчика, как-никак, — пробубнил атаман, исподлобья глядя на бабку. — Да и револьверы с патронами — хороши. И сабля рунная да перстень зело непростой…
— Деньги и револьверы забирайте. Будет плата за экскурсию по нашим местам. А всё остальное — верните. Но ежели я не договорюсь с пожаловавшими к нам господами, то возьмёте себе и остальное, — многозначительно закончила старуха, криво усмехаясь.
— Будь по-твоему, — нехотя согласился мужик, с сожалением отстёгивая от пояса ножны с саблей Ильи.
Он швырнул их на крыльцо. И туда же спустя пару минут разбойники поставили наши сумки и положили перстень княжны. А затем какой-то шутник оставил возле ножен Ильи палочку от «петушка» Шурика. Бандиты оценили его выходку очередным взрывом хохота. Смешливые, млять, какие. Так бы и удавил всех.
Бабка же юмора не поняла. Она окинула мужиков хозяйским взглядом и приказала:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— А теперь избавьте гостей от пут. Они не будут шалить. Так ведь, гости дорогие?
— Угу, — за всех ответил Илья, хмуря глядя на местную хозяйку.
Он прекрасно понимал, чем обернётся любая наша «шалость». Мы даже убежать не сумеем. Алёшка уже крепко избит. А Шурик просто бегать не умеет. Он всё больше специалист по сидению на попе ровно.
Ответ Корбутова-старшего удовлетворил старуху. И разбойники сноровисто развязали нам руки.
