в меньшинстве. В этих условиях о насилии с нашей стороны не может идти речь».
Суть выступлений Ленина в этот период сводилась к тому, что: «Оружие у них, поэтому мы за мир и за реформы через голосование.
Когда у нас будет оружие, тогда пойдут в ход пули». И так оно и было. Махатма Ганди и его пассивное сопротивление в Индии представляет собой яркий пример выбора средств.
Здесь мы также видим неизбежную алхимию времени, работающую над моральными эквивалентами как следствие изменения обстоятельств и положения имущих к неимущим, с естественным смещением целей от получения к сохранению.
Ганди выступает для мира вершиной величайшей моральности и уважительного обращения со средствами и целями.
Мы можем предположить, что кто-то верит, что если бы Ганди был жив, вторжения на Гоа или любого другого вооружённого нападения бы не было.
Точно так же политически наивные люди посчитали бы невероятным, что великий апостол ненасилия Неру когда-либо одобрил бы вторжение на Гоа, ведь именно Неру заявил в 1955 году: «Каковы основные элементы нашей политики в отношении Гоа?
Во-первых, мирное решение.
Это необходимо, если мы не подрываем всю свою политику в корне и всё, что делали… Мы полностью исключаем немирные решения».
Он был человеком, преданным ненасилию и, вероятно, любви к человеку, в том числе к своим врагам.
Его целью была независимость Индии от подчинения иностранцам и средством было пассивное сопротивление.
История, религиозное и моральное мнение настолько закрепили Ганди в этой священной матрице, что во многих кругах считается кощунственным задаваться вопросом, не была ли вся эта процедура пассивного сопротивления просто единственной разумной, реалистичной, целесообразной программой, которая была в распоряжении Ганди; и что «мораль», которая окружала эту политику пассивного сопротивления, была в значительной степени обоснованием, чтобы прикрыть прагматическую программу желаемой и необходимой моральной оболочкой.
Давайте рассмотрим этот случай. Во-первых, Ганди, как и любой другой лидер в области социального действия, был вынужден изучить имеющиеся средства.
Если бы у него было оружие, он вполне мог бы использовать его в вооружённой революции против британцев, что соответствовало бы традициям революций за свободу с помощью силы.
У Ганди не было оружия, а если бы оно у него было, то у него не было бы людей, которые могли бы его использовать.
В своей автобиографии Ганди пишет о своём великом удивлении пассивностью и покорностью своего народа, который не мстил и даже не хотел мстить британцам: «По мере того, как я продвигался всё дальше и дальше в своём расследовании зверств, совершённых над народом, я сталкивался с такими рассказами о тирании правительства и бессистемном деспотизме его чиновников, к которым я едва ли был готов, и они наполняли меня глубокой болью.
Что меня удивило тогда и что до сих пор продолжает удивлять, так это тот факт, что эта провинция, которая предоставила наибольшее количество солдат британскому правительству во время войны, должна была смириться со всеми этими жестокими эксцессами».
Ганди и его единомышленники неоднократно выражали сожаление по поводу неспособности своего народа оказать организованное, эффективное, насильственное сопротивление несправедливости и тирании.
Его собственный опыт был поддержан непрерывной серией пересказываний всеми лидерами Индии, — что Индия не может вести физическую войну против своих врагов.
Было названо множество доводов, включая слабость, недостаток вооружения, то, что их принудили подчиняться, и другие похожие аргументы.
Интервью с Норманом Кузинсом в 1961 году. Пандит Джавахарлал Неру описал индусов тех дней как «деморализованную, робкую и отчаявшуюся массу, запуганную и раздавленную каждой доминирующей стороной и неспособную к сопротивлению».
Перед лицом этой ситуации мы ненадолго вернёмся к анализу Ганди и рассмотрим доступные ему средства.
Уже было сказано, что если бы у него было оружие, он мог бы его использовать; это утверждение основано на Декларации независимости Махатмы Ганди, опубликованной 26 января 1930 года, где он говорил о «четырёхкратном бедствии для нашей страны».
Его четвёртый обвинительный акт против британцев гласил: «В духовном плане принудительное разоружение сделало нас нелюдимыми, а присутствие чужой оккупационной армии, используемой со смертельным замыслом подавить в нас дух сопротивления, заставило нас думать, что мы не можем позаботиться о себе, защитить себя от иностранной агрессии или даже защитить свои дома и семьи…»
Эти слова более чем предполагают, что если бы у Ганди было оружие для насильственного отпора и люди, чтобы им воспользоваться, он бы не отказывался от них так решительно, как миру хотелось бы считать.
Сюда можно добавить, что как только Индия получила независимость, и Неру нужно было решить диспут с Пакистаном по поводу Кашмира, он без раздумий прибегнул к вооружённой силе.
Теперь расстановка сил была иной. У Индии были и оружие, и подготовленная его использовать армия (см. прим. 9).
Любое утверждение о том, что Ганди не одобрил бы применение насилия, опровергается собственным заявлением Неру в интервью 1961 года: «Это было ужасное время. Когда до меня дошли новости о Кашмире, я понял, что мне придётся действовать немедленно — силой.
И всё же я испытывал сильное беспокойство умом и духом, потому что знал, что нам, возможно, придётся столкнуться с войной — так скоро после того, как мы добились независимости благодаря философии ненасилия.
Эта мысль ужасала. Однако же я действовал. Ганди ничем не высказал своё неодобрение. Стоит сказать, меня это очень успокоило.
Если Ганди, энергичный поборник ненасилия, не отступался, это значительно облегчало мою работу. Это укрепило моё мнение в том, что Ганди умеет адаптироваться». Сталкиваясь с вопросом, какие средства он мог использовать против британцев, мы приходим к другому критерию, о котором говорилось ранее: выбор средств и способ их использования существенно зависит от лица врага или характера его противостояния.
Противники Ганди не только позволили эффективно применять пассивное сопротивление, но фактически изобрели его.
Его врагом была британская администрация, с её старой, аристократической, либеральной традицией, которая предоставляла много свободы своим колонистам и которая всегда действовала по схеме использования, поглощения, соблазнения или уничтожения посредством лести или коррупции, или революционных лидеров, которые возникали из колониальных рядов.
Именно этот противник терпел пассивное сопротивление и в конечном счёте капитулировал этой тактике.
У пассивного сопротивления Ганди не было бы шансов против тоталитарного государства, такого как нацистское. Сомнительно, что в тех обстоятельствах идея пассивного сопротивления вообще пришла бы в голову Ганди. Отмечается, что Ганди, родившийся в 1869-ом году, никогда не видел и не понимал тоталитаризма и полностью определил свою оппозицию в терминах характера британского правительства и того, что оно представляло.
Джордж Оруэлл в своем эссе «Размышления о Ганди» сделал
