Можно также сказать, что современная натуральная философия – это коллективная мозговая атака всего человечества на тайны природы. Как и принято при мозговой атаке, здесь в расчёт берутся любые мнения без каких-либо ограничений, а догматизма не может быть по определению. В этом и сила философии, как средства постижения нового, неведомого. Сформировать принципиально новую, более точно отражающую достигнутый уровень знания и понимания природы модель мироздания способна именно философия, а теоретическая физика должна обеспечить проверку этой модели на соответствие материалистической (наблюдаемой) реальности и подтвердить либо опровергнуть её, в первую очередь экспериментально и математически, то есть количественно.
При такой мозговой атаке следует, на мой взгляд, придерживаться следующего правила. В естественных науках нельзя ничего утверждать с абсолютной уверенностью (считать единственно и вечно правильным объяснением), а вот отрицать на базе экспериментальных данных и наблюдений субъективные суждения вполне допустимо, например, вечный двигатель. Действительно, любое утверждение, по мере накопления эмпирических знаний, может быть скорректировано либо опровергнуто, если оно касается объективно (независимо от нас) существующих законов природы, в то время как, отрицая субъективные взгляды, мы отрицаем лишь представления людей об этих законах, если они не подтверждаются или опровергаются новыми знаниями и уже противоречат любой логике. Используя это правило в физике и естественной философии, можно постепенно исключать неверные варианты из того количества вариантов объяснения любого природного явления, которое изначально может быть достаточно большим, так как все возможные варианты, до убедительного, в первую очередь, экспериментального доказательства их невозможности, по существу, должны считаться равноправными. Аристотель, например, писал [17]: «поскольку нечто может существовать в возможности, постольку оно допустимо и в действительности». Так мы можем асимптотически (бесконечно близко) приближаться к истине, понимая, конечно, что абсолютная истина недостижима. Такую методологию можно назвать методом отрицания невозможного, который дополняет и единая с ним противоположность – метод признания равноправности возможного.
Обозначив, надеюсь достаточно конкретно, свою позицию относительно физики и философии, возвращусь к основной теме. Начну с того методологического подхода, с помощью которого было сформировано новое мировоззрение, и в который вышеуказанные методы отрицания невозможного и признания равноправности возможного входят, как одна из основ. Он отличается от господствующей сейчас в физике методологической аксиоматики, а, по существу, даже противоположен ей.
Примечание. Из того, что написано ниже, у Вас, читатель, может сложиться впечатление, что я не знаю сформулированное Ньютоном «золотое правило науки». Знаю. Я его процитирую [5] (Статья «Ньютон», ссылка на: Карцев В. П. Ньютон – М. Молодая гвардия, 1987 – с. 160, выдержка из письма Ньютона Парадизу): «Лучшим и наиболее безопасным методом философствования… должно быть сначала прилежное исследование свойств вещей и установление этих свойств с помощью экспериментов, а затем постепенное продвижение к гипотезам, объясняющим эти свойства». А теперь я процитирую известное высказывание Планка [7]: «Прежде чем поставить опыт, его нужно продумать, это значит, надо сформулировать вопрос, обращенный к природе». Какое из этих двух, в общем-то, противоречащих друг другу правил является для науки «золотым»? Для ответа зададим себе ещё один вопрос: Каким методом последовательных приближений легче решить систему математических уравнений:
– методом пошагового изменения аргумента с заданной точностью;
– методом половинного деления;
– методом Ньютона с использованием линейной интерполяции?
Ответ на последний вопрос очевиден, и он является сильным аргументом в пользу «правила Планка». Правда, следует внести уточнение, что в наше время гипотеза – это, прежде всего, основа планирования комплексных научных экспериментов и комплексного анализа уже известных экспериментальных данных, тогда, как во времена Галилея и Ньютона, в это слово вкладывался несколько иной смысл, что и определило, вероятно, отношение Ньютона к гипотезам. Так что, то, что было «золотым» в период борьбы науки со средневековым религиозным догматизмом, уже не может соответствовать реалиям сегодняшнего дня. Сегодня ограничения в выдвижении обобщающих гипотез являются, по сути, тем же самым, чем прежде была монополия на истину опирающейся на авторитет Церкви научной схоластики. Всё в нашем мире изменяется. Изменяется даже природа. Более или менее постоянными можно считать лишь её самые фундаментальные законы. Значит и наши научные правила и методы должны изменяться. Обязательно должны. И, наконец, можно сказать, что все математически сформулированные объяснения результатов наших экспериментов и наблюдений являются всего лишь гипотезами (в данном случае математическими) до тех пор, пока они не получают необходимых для придания им статуса законов природы смысловых, физико-философских подтверждений. Как уже не раз здесь говорилось, анализировать и объяснять экспериментальные данные, опираясь на математику без философии, столь же невозможно, как и опираясь на философию без математики.
Итак, в основе методологии формирования нового мировоззрения лежит базирующийся на отмеченной выше закономерности проявления простоты и совершенства в природе философский постулат, что мироздание в своей фундаментальной основе предельно просто, полностью рационально и является объективной реальностью, независимой от каких-либо наблюдений. В соответствии с этим постулатом мысленно (путем формирования, как философских, так и математических гипотез) создавались самые разнообразные модели мироздания, которые идентифицировались с известными знаниями о природе, накопленными человечеством в результате наблюдений и экспериментов. Критерий выбора модели при таком способе анализа – это оптимальное сочетание наименьшей противоречивости модели экспериментально достигнутым знаниям о природе и наибольшего соответствия той же модели указанному постулату. Сначала был выбран основной «скелет» модели, который затем, тем же способом, уточнялся и постепенно «обрастал» деталями. В целом – это метод последовательных приближений, но не только (и не столько) количественный (физико-математический), а ещё и качественный (физико-философский). Вашему вниманию будет представлен только итоговый вариант, полученный в результате таких циклов приближений. Разумеется – это не окончательный вариант, так как окончательных вариантов в естествознании не может, на мой взгляд, существовать по определению. В настоящей главе даны философские начала указанного варианта. Они сведены к ряду выводов, обобщающих представления о природе и служащих основой для проведения проверки этих представлений на соответствие накопленным нами конкретным знаниям о количественных закономерностях в ней. В силу того, что в основе формирования этих выводов, прежде всего, лежит философская логика, будем называть их просто – философские выводы.
Выбрав указанный метод познания, необходимо быть твердо уверенными, что осознание наблюдений и экспериментов, с помощью которых были получены знания, использующиеся для идентификации теоретической модели мироздания с реальностью, действительно отражает объективную реальность, а не является восприятием иллюзий.
Философия определяет самого человека, его органы чувств и разум, как единственно реально существующие средства познания природы. Наличие объективно (то есть для всех людей одинаково) существующих иллюзий и миражей, связанных с особенностями наших органов чувств и нашего сознания, признается и философией, и физикой [1] (статья «Иллюзии оптические»). Мы не можем считать, что всегда видим, слышим, чувствуем и воспринимаем разумом то, что есть на самом деле, и не учитывать погрешности и иллюзии, возникающие в результате применения созданных нами технических средств наблюдения. Таким образом, без тщательно продуманного учёта иллюзий и создания математического аппарата, способного обеспечить приведение наблюдаемых эффектов к объективной сущности бытия, экспериментальная физика существовать просто не может. В данной книге я постарался сделать некоторые шаги и в этом направлении.
Ниже будет показано, как миражи, созданные нашим слухом, искажают наши представления о пространстве, времени и материи, но легко исчезают, стоит лишь нам открыть глаза. Приоритет зрения над слухом в нашем мироощущении в значительной степени определяется огромной разницей между скоростями звука и света. Но скорость света, всё же, конечна, поэтому иллюзорность оптических наблюдений очевидна из прямой аналогии со звуком. Так почемуже акустические наблюдения, искажающие ощущение пространства и времени, воспринимаются нами как иллюзии, а таким же оптическим наблюдениям в теории относительности дан ранг объективных законов природы? Очевидно же, что это не так.
