Потом они заказали завтрак: яичницу с беконом — и с удовольствием справились с ним, чередуя поглощение пищи и обсуждение новой галереи, открывающейся на следующей неделе.
— Можно, я закажу тебе пирожное? — спросил Кристиан. — Надеюсь, ты не на диете, как многие другие француженки?
— Нет, не на диете. — Мишель хихикнула. — Я люблю…
— Разреши мне угадать… — перебил ее Кристиан.
— Хорошо, — сдалась Мишель и откинулась на спинку стула.
Подошел официант, и Кристиан попросил принести два медовых пирожных с карамельной начинкой.
— Как ты догадался? — Мишель от удивления развела руками.
— Не знаю. Просто я сам люблю медовое. Вот и подумал, что если у нас есть что-то общее…
— Видимо, есть! — Мишель дотронулась до его пальцев и тут же отдернула руку как ошпаренная.
— Ты чего? Я не против! — сказал он и сам накрыл ладонью ее руку.
— Нельзя, Кристиан…
— Почему?
— Ты правда хочешь знать? — Мишель боялась, что если расскажет ему все, то он уйдет, и больше она его никогда не увидит. И тогда все по-прежнему станет скучным и невыносимым.
— Да, хочу.
— Мне очень приятно твое общество. Ты мне нравишься, но я помолвлена… — Мишель прокляла свою решительность и посмотрела в глаза собеседнику, пытаясь прочитать, что он чувствует.
— Ну и что? Каждый человек может изменить свою судьбу…
— Но, изменяя свою судьбу, он изменяет и судьбу окружающих его людей.
— Да уж… Из какой книги эта цитата? — Кристиан непринужденно продолжал разговор, как будто Мишель и не сообщала ему о своей помолвке.
— Не помню. Может, это из фильма?
— Кстати, какой твой любимый фильм?
— Мне нравится «Амели», — ответила Мишель.
— А не сходить ли нам на этот фильм в старый кинотеатр за центральным парком завтра вечером?
Мишель пожала плечами.
— Ну ты подумай, потом скажешь! — Кристиан поправил ворот красной рубашки, не застегнутой на пуговицы, потому как под ней была белая футболка, и наклонился ближе к собеседнице. — Мишель, ты играла вчера на фортепиано?
— Да! Не знаю, почему ты это спросил, но меня вчера посетило вдохновение. Я играла больше трех часов…
— У тебя есть любимое произведение?
— Да. Хочешь угадать?
— Наверное, Бетховен. «К Элизе»… Или «Лунная соната». Впрочем, я плохо разбираюсь в классике…
— Ты угадал… — шепнула Мишель, уже не улыбаясь. — Как это у тебя получилось?
— Не знаю. Просто представил тебя за черным роялем… в длинном платье… твою игру…
— У меня действительно дома черный рояль…
Она непроизвольно наклонилась к нему… Он взял ее руку и крепко сжал в ладони.
— Мне кажется, что мы знаем друг друга всю жизнь… — шепнул он ей.
Мишель немного растерялась, отвела глаза и вдруг увидела, что в кафе входит ее мать с двумя подругами. Девушка быстро убрала руку и поправила челку.
— Что-то не так? — спросил Кристиан.
— Моя мама…
12
София возвращалась из торгового центра, расположенного в квартале от этого кафе. Как только женщина зашла в помещение и увидела свою дочь, улыбка сразу же исчезла с ее лица, глаза забегали, и София растерянно остановилась. Потом, что-то шепнув подругам, она быстрым шагом направилась к столику, за которым сидели Кристиан и Мишель.
— Мама, познакомься, пожалуйста… — Мишель встала со стула и почему-то виновато посмотрела на мать.
— Да как ты можешь? — процедила София дочери на ухо, не отводя глаз от Кристиана. — Быстро домой! Не хватало, чтобы Николас узнал об этом!
— Хорошо, мама. Но позволь сначала тебе представить Кристиана. Он мой друг. — Мишель постаралась разрядить накаленную обстановку.
— Очень приятно! — Кристиан поднялся со стула и протянул женщине руку. — Мадам…
— София, просто София. — Она выдавила улыбку и неохотно вложила свою руку ему в ладонь.
Кристиан искренне улыбнулся и удивленно взглянул на Мишель, которая явно не знала, куда себя деть. Она готова была провалиться сквозь землю от стыда, который впивался ей малиновым румянцем в щеки и острым, мешающим дышать кинжалом в грудь. Какая глупая ситуация…
— Пойдем, Мишель! — скомандовала София. — Приятно было познакомиться! — небрежно бросила она Кристиану и проследовала к выходу.
Мишель смущенно улыбнулась молодому человеку, закинула сумку на плечо и пошла было за матерью, но, почувствовав, как прохладные пальцы Кристиана обхватили ее запястье, остановилась.
— Ты придешь? — шепотом спросил он, поглядывая на Софию, которая прощалась с подругами.
— Куда? — не поняла Мишель.
Господи, ей так хотелось остаться… остаться с ним.
— К старому кинотеатру… завтра вечером… придешь? — быстро проговорил он.
— Хорошо… в шесть… — шепнула Мишель и побежала за матерью.
Остановившись у выхода, она взглянула на Кристиана и слегка ему улыбнулась, так, чтобы остальные посетители ничего не заметили. Он тоже улыбнулся ей в ответ, она поймала его улыбку и толкнула крутящуюся дверь, за которой ее ждала София с неприятным для Мишель разговором.
— Что ты себе позволяешь? — не вытерпела София и схватила дочь за плечи посреди улицы. — Мама, я просто завтракала! Что здесь такого? — Мишель удивленно посмотрела на мать, которая просто кипела от злости.
— У тебя есть жених, скоро свадьба!
— У меня даже кольца нет! — Мишель показала матери левую руку.
— Николас подарит тебе его у алтаря. Вы сами так договорились! — София грубо взяла дочь за руку и повела в сторону стоянки, на которой их ждал Бруно.
— Я не помню этого! — Мишель выхватила руку и остановилась.
— Ты многого не помнишь! Но вести себя прилично просто обязана! Я ничего не скажу отцу. Но если ты вздумаешь играть со мной…
— Я тебе не маленькая девочка! — Мишель повысила голос.
— До свадьбы ни ногой из дома. Поняла? Иначе будет худо! — сказала София жестким тоном и пошла в сторону автомобильной стоянки.
Мишель ничего не оставалась делать, как последовать за матерью. Девушке так хотелось остановиться и закричать, чтобы все в округе узнали, как ей плохо, как она хочет выбраться на волю из огромного особняка, напоминающего тюрьму. Она хотела, чтобы все узнали, как Мишель одинока в этом мире, как ей хочется любви и заботы… Но она не стала этого делать. Этика, черт подери.
Все утро следующего дня Мишель просидела в своей спальне на кровати, обнимая подушку в виде полумесяца. Она не знала, как поступить: послушаться мать или сбежать на свидание к Кристиану. Думая о нем, Мишель замечала, что на ее лице появляется улыбка. Она призналась сама себе, что он очень ей симпатичен. Ей нравились его голубые глаза, бездонные, как глубокие и чистые озера, в которых так и хочется тонуть снова и снова. Его озорная улыбка завораживала, к его пепельным волосам хотелось притронуться. А аромат его одеколона пьянил и дурманил ее. Он казался ей знакомым. — Может, похожий одеколон есть у Даниеля или отца? — спросила себя Мишель и улыбнулась, соскочив с кровати.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
