Но теперь он вернулся. И не только на работу, но и на ее порог. Злой, усталый, измученный, он стоял перед ней, и его глаза были полны боли.
— Моя нога…
Кейт увидела капельки пота, стекающие по его лбу, когда он вошел в прихожую.
— Обезболивающие у вас с собой? Может, вам нужно сделать укол?
— Я перестал принимать лекарства, — прошептал он.
Он был настолько бледен, что Кейт боялась, что он сейчас упадет в обморок.
— Но вам полагалось постепенно сокращать дозу.
— Я и сократил ее. До нуля.
— Когда?
— Сегодня.
— Алекси! — Она действительно была испугана. — Сокращать нужно было постепенно, медленно, потребуются месяцы, прежде чем вы сможете обходиться без обезболивающих. Вы не можете просто отказаться от них.
— Как видишь, могу. Мне нужен ясный разум.
— Вы не сможете думать, когда вам так больно! — настаивала Кейт.
— Послушай! — Он положил руки ей на талию, заставив приблизиться. — Послушай меня. Со дня аварии я не мог мыслить ясно, я все время был на таблетках. Они не хотят, чтобы я мог думать нормально. С тех пор как появился этот новый доктор, мне назначают все больше и больше лекарств!
— Но он самый лучший. Ваша мать выясняла…
Нет, Нина не могла пасть так низко. Хотя в свете последних событий Кейт была готова изменить свое мнение.
— Ты, наверное, думаешь, что я параноик, — прошептал он, и в его глазах Кейт увидела не только физическую боль.
— К сожалению, нет. Возможно, мы оба параноики, но я могу понять, почему вы не можете ей доверять.
— Спасибо. Осталось как-то пережить сегодняшнюю ночь.
— Как можно было потерять затычку от ванны? — насмешливо поинтересовался Алекси, стоя в дверном проеме и с интересом оглядываясь.
Кейт не знала, что ему ответить.
— Может быть, Джорджи…
Нет, она ведь только что сама была в ванне.
— Постарайся вспомнить, где ты ее видела в последний раз, — предложил Алекси.
— Может, вы лучше примете душ? — беспомощно спросила она.
— Душ? Ты полчаса уговаривала меня принять ванну, рассказывала, как это поможет мне расслабиться, а теперь…
— Вот! — радостно воскликнула Кейт, обнаружив затычку между страницами романа, который она только что читала, и вставляя ее на положенное место.
Алекси выхватил книгу из рук девушки и с любопытством зашуршал страницами.
— Вдруг я тоже захочу почитать, — пояснил он.
Кейт сидела на постели, глядя на закрытую дверь ванной. Она не знала, как Алекси опять оказался в ее доме, и не собиралась задавать этот вопрос, понимая, что он закроет крошечную дверцу, которая иногда открывалась между их мирами.
Это было не так уж важно, главное, что он был здесь.
Она могла сколько угодно притворяться, что Алекси ей безразличен, но это было ложью. У нее была своя жизнь. Карьера. Семья. Но один лишь взгляд на Алекси вызывал трепет в каждой клеточке ее тела. Для нее он всегда был недостижимой мечтой, но иногда, пусть лишь на мгновение, он приходил в ее дом.
— Она вернется к нему?
Алекси, в одном лишь полотенце, обернутом вокруг бедер, стоял в дверном проеме, держа в руках книжку. Кейт изумленно посмотрела на него, не понимая, о чем он говорит.
— Джессика.
Он и правда это читал!
— Ненадолго, — ответила Кейт, глядя, как он садится на кровать. — А потом…
— А потом она поймет, что без него ей лучше? — спросил Алекси, вытягиваясь во весь рост рядом с ней.
Его тело было прикрыто лишь узким полотенцем. Кейт сгорала от желания опустить взгляд, рассмотреть его тело, но просто не могла себе этого позволить.
— Я еще не дочитала до конца.
Алекси с разочарованным вздохом закрыл глаза. Вот теперь она могла рассмотреть его получше! Перед ней лежал самый красивый мужчина из всех, кого она когда-либо видела в жизни: прекрасно сложенное, мускулистое тело, бронзовая от загара кожа, лицо с высокими, точеными скулами, длинные тени от пушистых ресниц на щеках, чувственные губы. Она не раз представляла его обнаженным в своих мечтах, но реальность превзошла ее фантазии.
— Ты продаешь дом? — не открывая глаз, спросил он.
— Его продает хозяин дома.
Брови Алекси сошлись на переносице. Похоже, он не понимал, что она имеет в виду.
— Именно поэтому я попросила сестру забрать Джорджи на выходные — мне нужно искать нам новый дом.
— А разве он не должен был предупредить тебя об этом заранее?
— Он так и сделал месяц назад. Но на прошлых выходных я узнала, что вы летите домой, а на этих выходных собиралась начать искать. Надеюсь, к концу недели я найду что-нибудь подходящее. Если, конечно, мой начальник даст мне на это время и не будет требовать, чтобы я оставалась на полный день.
— Возможно, последнее время я слишком давил на тебя?
— Возможно?
— Просто сейчас ты мне очень нужна.
— Это все, что вы должны были мне сказать с самого начала.
Когда Кейт потом вновь и вновь вспоминала эту ночь, она не могла точно сказать, как она первый раз прикоснулась к нему. Сначала они разговаривали, потом просто молча лежали рядом, потом начали разговаривать снова, но вдруг ногу Алекси пронзила судорога боли. Не зная, как ему помочь, Кейт взяла с тумбочки детское масло, ничего более подходящего у нее не было, и начала массировать и растирать мышцы, пытаясь хоть как-то облегчить его боль. Сначала она действовала осторожно, но потом ее движения стали тверже, увереннее, и через некоторое время она почувствовала, как его мышцы постепенно расслабляются под ее пальцами. Но через несколько секунд судорога повторилась.
— Когда были роды…
— Только не это! — Алекси рассмеялся, но в его глазах было предостережение. — Не надо сейчас говорить, что ты понимаешь, что я сейчас чувствую!
— Но я правда понимаю. Я была совсем одна, медсестры продолжали повторять, что все хорошо, все так, как и должно быть, но я умоляла о помощи. Я не могла поверить, что адская боль, которую я испытывала, в порядке вещей. Я знала, что рождение ребенка болезненно, но это была просто пытка!
— И долго это продолжалось?
— Всю ночь. Мне уже начало казаться, что это никогда не закончится.
— Я не хочу принимать наркотики, чтобы справиться с болью.
— Я сказала врачам то же самое.
— Но ты сдалась?
— Я кричала так, что в палате звенели стекла, — усмехнулась Кейт.
— Я никогда не сдамся. И знаешь, самое страшное — это не боль, а мысли…
— Мысли?
— О том, насколько легче было бы просто отключиться, перестать сопротивляться. Но я должен пройти через это.
— Все будет в порядке. Просто постарайтесь расслабиться.
