Кейт замерла, не в силах пошевелиться, но ему было наплевать на ее стеснение, сейчас он мог думать только о нежном, соблазнительном теле, скрывающемся под одеждой. Он рванул зубами ворот ее халата, обнажая белую кожу груди, и тут же приник губами к затвердевшему соску.
Секс всегда был для Алекси способом забыться, сбежать от проблем, но сейчас все было иначе. Он слышал учащенное дыхание Кейт, ее тихие стоны, ощущал губами гладкую, нежную кожу. Это не было побегом. Он словно пропал, исчез в новом для него мире, где не было боли и волнений. Алекси вспомнил ее мягкие губы, ласкавшие его прошлой ночью, и захотел, чтобы и она испытала это.
— Алекси, нет…
Это не было «нет», означающее «да», и это не было «нет», означающее «нет». Это «нет» говорило, что она не сможет получить удовольствие от этой ласки, не сможет чувствовать себя раскованно и комфортно, сидя перед ним на кухонном столе голая и с пылающими, как у русской матрешки, щеками. Она чувствовала себя толстой и некрасивой, она сгорала от стыда… Но все ее страхи и стеснение развеялись под напором его губ и языка. Она забыла обо всем, извиваясь в его руках. Никогда ни одного мужчину она не хотела так страстно.
Алекси чувствовал, как по его телу прокатываются жаркие волны желания. Возможно, это результат долгого воздержания? Дело ведь не может быть в ней? Нет, невозможно.
И все-таки… Ни с кем и никогда Алекси не занимался сексом без презерватива. До сегодняшнего дня.
— Алекси, пожалуйста, — прошептала Кейт.
Она страстно желала вновь почувствовать блаженство прошлой ночи, когда он был внутри ее. Но он не собирался заканчивать все так быстро. Сначала Алекси хотел подарить ей наслаждение другого рода.
Алекси знал, как доставить женщине удовольствие. Его хорошо этому учили, и он был очень внимательным и прилежным учеником, ведь ему так нравились эти уроки. Он слушал стоны, прерывистое дыхание своей очередной любовницы, и на его губах играла улыбка победителя. Вот только сегодня это было не просто повторение хорошо изученного предмета, а настоящая страсть. Кейт дрожала и извивалась в его руках, не в силах контролировать себя. Он чувствовал, как ее накрывают волны оргазма, ощущал его вкус на губах, но сегодня вместо радости от очередной победы Алекси ощущал подлинное удовлетворение оттого, что смог доставить ей наслаждение.
Но уже через несколько секунд страстное, эгоистичное желание вновь овладело им, и Кейт чувствовала то же самое. Ее ногти вонзились в плечи Алекси, когда она притянула его к себе, взглядом умоляя об одном. Повинуясь их общему желанию, Алекси рывком стянул брюки, высвобождая на волю свое пылающее естество. Кейт не могла оторвать от него завороженного взгляда, весь ее мир перевернулся, и пути назад не было. Это было невозможно, нереально, но все же Алекси сейчас стоял перед ней: ее босс, ее мечта и вот теперь ее любовник. Она хотела все обдумать, обсудить с ним эту странную ситуацию… Но не так сильно, как хотела его.
Его руки скользнули вниз по ее животу во влажные глубины ее плоти, лаская и возбуждая ее до тех пор, пока она не была полностью готова принять его, пока в ее глазах не появилась мольба.
— Пожалуйста! — шептали ее губы. — Алекси, пожалуйста!
Но когда это он играл честно?
— Все, что ты захочешь, Кейт. Все это может стать твоим, если ты дашь свое согласие.
Она никогда не узнает о том, чего ему стоило в этот момент сделать шаг назад, отступить, надеть джинсы, попытаться взять себя в руки.
— Ты!.. — возмущенно прошептала она, не зная, что еще сказать.
В ответ Алекси лишь пожал плечами.
— Дай мне знать в понедельник, что ты решила, — откликнулся он, повернувшись к ней спиной, на которой виднелись следы ее ногтей.
Зазвонил телефон, но Кейт не пошевелилась, не в силах отвести глаз от Алекси.
— Ты собираешься отвечать или нет?
Она бы не стала, но это была ее сестра. И после ее слов Кейт стало куда трудней держать себя в руках, притворяться сильной и готовой отвергнуть предложение Коловски.
— С Джорджи беда, — ответила она на вопросительный взгляд Алекси, положив трубку. — Она вся в слезах, ей снятся кошмары. Она не хотела расстраивать меня, но…
— Чем расстраивать?
— Ее обижают в школе.
— Что?
— Я знала, что она не может стать своей среди этих детей, выделяется, что другие дети относятся к ней не слишком хорошо, но я и представить себе не могла, что все настолько серьезно. Они прячут ее очки и тетради, выбрасывают в мусор ее завтрак, обзывают. Она не хотела мне рассказывать, потому что знает, что ты ничего не можешь с этим поделать.
Всегда, не важно, насколько сильно Алекси был занят, он расспрашивал у Кейт, как дела у Джорджи. Всегда, но не сегодня. Вместо этого он быстро оделся, проверил карманы и начал оглядываться в поисках телефона, но потом вспомнил, что выбросил его.
— Мне нужно позвонить.
— Это все, что ты можешь сказать? — Кейт не смогла скрыть обиду.
— Я много всего могу сказать, Кейт. — Он достал чековую книжку, написал на чистой странице невозможную семизначную цифру и положил подписанный чек на стол. — Но у тебя уже есть ответ.
Да, это было правдой. Любая мать продаст душу ради счастья своего ребенка. И если они заключат эту сделку, она перестанет зависеть от Алекси, бояться, что произойдет, если он уволит ее или вдруг решит вернуться в Европу.
Только одно останавливало ее. Правда, которую Кейт долгие годы скрывала прежде всего от самой себя. Всегда можно было утверждать, что это из-за Джорджи она не заводит романов, что она слишком занята для романтики, что она не хочет, чтобы какой-то мужчина вмешивался в их жизнь.
О, причин и объяснений было предостаточно, но правда была одна. С того дня, как Алекси Коловски вошел в офис компании и расширившимися от удивления глазами оглядел ее круглый живот, ее неудержимо влекло к нему.
С того дня, как Алекси вошел в родильное отделение и спас ее и Джорджи от насмешливых взглядов соседок по палате, нарушил ее бесконечное одиночество, он занял в сердце Кейт особое место.
Но и это не правда. На самом деле он значил для нее больше, гораздо больше.
Она заглянула в глаза, пасмурно-серые, как океан после шторма, опустила взгляд на чувственные губы, которые в равной степени могли вознести ее на вершины блаженства и проклясть… Алекси был ее мечтой. И этот мужчина предлагал ей выход из безвыходного положения, с одним-единственным условием — не влюбляться в него. Но он озвучил его слишком поздно. А точнее, он опоздал примерно на пять лет.
Шторм, который олицетворял собой Алекси Коловски, уже проник в ее душу, поглотил ее. Она уже любила его.
