порядок в своих войсках, Антоний в конце ноября прибыл в Рим, обставив свой приезд чрезвычайно пышно. Поскольку вводить войска в Рим не полагалось, свою преторианскую когорту Антоний расположил у стен города, но личная охрана неусыпно охраняла и его дом, и его самого.
На следующий день Антоний созвал заседание сената и хотел обрушиться с упреками в адрес Октавиана, но перед входом в сенат ему сообщили, что один из его легионов, «легион Марса», полностью перешел к Октавиану. Антоний начал расспрашивать, как это произошло, и тут новый гонец сообщил ему, что на сторону Октавиана перешел и четвертый легион. Потрясенный Антоний понял, что в этих обстоятельствах сенаторы не осудят Октавиана, и, войдя в сенат, повел свою речь так, как будто созвал их для совсем иной цели, а затем сразу же направился к воротам и оттуда к городу Альба, где укрепились отложившиеся от него легионы. Он пробовал уговорить легионеров вернуться под его командование, но те в ответ обстреляли его со стен.
Антоний отошел к оставшимся ему верными войскам, которые он перебросил к тому времени в Тибур (неподалеку от Рима), и выплатил всем оставшимся солдатам по 500 аттических драхм, как и Октавиан. Он не стал ничего предпринимать против отложившихся легионов, а решил идти в поход против Децима Брута, не желавшего оставлять Цизальпинскую Галлию.
Надо сказать, что многие в то время никак не могли определиться со своими симпатиями и постоянно перебегали то в один, то в другой лагерь. Даже сам Цицерон, четко понимая, что гражданская война неизбежна, писал в те дни: «Я в совершенном неведении, что мне делать. Ведь даже не будет возможности, как было в войне с Цезарем, остаться нейтральным». Проводить Антония в Тибур прибыло множество римлян, в том числе почти все сенаторы и большинство всадников.
Антоний принял торжественную присягу у своих солдат и привел к присяге также большое число ставших на его сторону ветеранов. Как пишет Аппиан, «последние охотно присоединились к присяге и поклялись в постоянной приверженности и верности ему, так что можно удивляться, кто же были те, кто еще так недавно на созванном Цезарем (Цезарем Октавианом) собрании поносил Антония». Под командованием Антония оказалось четыре хорошо обученных легиона и значительное количество вспомогательных войск. С этими силами он 28 ноября 44 года до нашей эры двинулся против Децима Брута.
9. НАЧАЛО МУТИНСКОЙ ВОЙНЫ. МАРК АНТОНИЙ ВТОРГАЕТСЯ В ЦИЗАЛЬПИНСКУЮ ГАЛЛИЮ. СЕНАТ ОБЪЯВЛЯЕТ МАРКА АНТОНИЯ ВРАГОМ. ОКТАВИАН ПОЛУЧАЕТ ПОЛНОМОЧИЯ ПРОПРЕТОРА, И ЕМУ, ВМЕСТЕ С КОНСУЛАМИ ГИРЦИЕМ И ПАНСОЙ, ПОРУЧАЕТСЯ ВЕДЕНИЕ ВОЙНЫ ПРОТИВ МАРКА АНТОНИЯ. АНТОНИЙ ОСАЖДАЕТ МУТИНУ. ДОЛАБЕЛЛА ОБЪЯВЛЯЕТСЯ ВРАГОМ, И ВОЙНА ПРОТИВ НЕГО ПОРУЧАЕТСЯ ГАЮ КАССИЮ
Подойдя к городу Аримин (современный Римини), где начинались границы Цизальпинской Галлии, Антоний приказал Дециму Бруту покинуть ее и переправиться в Македонию. В ответ Децим направил ему письмо, полученное им от сената, «гласившее, что не столько ему надлежит уступить, повинуясь воле народа, сколько Антонию сделать это, повинуясь воле сената». Антоний тогда назначил срок, после которого обещал начать боевые действия. Децим Брут старался оттянуть время, предложив ему назначить более отдаленный срок.
Все еще не начиная военных действий, Антоний двинул свою армию вперед, один за другим занимая города Цизальпинской Галлии, которые не оказывали ему сопротивления. Имевший значительно меньшие силы, Децим Брут не решился дать сражение и начал отступать, но при этом, обойдя войска Марка Антония, двинулся в сторону Рима, а своим солдатам зачитал выдуманное письмо сената, призывавшее его с войсками на защиту Рима.
Отступление Децима Брута проходило спокойно, так как его противники думали, что он уходит из Цизальпинской Галлии. Но, войдя в богатый и хорошо укрепленный город Мутина (Модена), «он закрыл ворота, употребил все продовольствие Мутины на содержание войска, зарезал весь вьючный скот и засолил его, опасаясь долговременной осады, в ожидании Антония». В распоряжении Децима Брута было два легиона опытных ветеранов, один легион из новобранцев и, кроме того, несколько крупных отрядов верных ему гладиаторов, то есть никак не менее 20 тысяч человек.
Поняв, что Децим Брут вовсе не собирается уходить, а всего лишь занял наиболее удобное место для обороны, Антоний пришел в ярость и осадил Мутину. Началась Мутинская война.
Несмотря на то, что Антония провожал в поход почти весь сенат и имелось решение о передаче ему Цизальпинской Галлии, формально вышло так, что Антоний начал войну против Децима Брута без решения сената, то есть, самовольно, и этим не замедлили воспользоваться его противники.
Октавиан послал донесение сенату, что готов действовать по его приказу. Под командованием Октавиана в Альбе было два легиона ветеранов и один новобранцев, и хотя они были недостаточно укомплектованы, это было единственное, чем располагал сенат поблизости от Рима. Солдаты побуждали Октавиана объявить себя пропретором и даже привели к нему ликторов с фасциями, однако Октавиан, хотя и поблагодарил их, но отказался, пояснив, что если он сам присвоит себе власть, то станет врагом сената, а если покажет покорность, то сенат и сам утвердит его на этом посту. Так оно впоследствии и случилось.
Хотя сенаторы и были недовольны тем, что легионеры перешли к Октавиану, а не непосредственно к сенату, они выразили свою радость, получив такое донесение, «так что и здесь можно было недоумевать, кто же были те, кто сопровождал Антония». Стало очевидным, что сенат начнет войну против Антония, но поскольку сенат не располагал в то время нужными войсками, а их набор был невозможен без консулов (консулами же были Антоний и Долабелла), все было отсрочено до вступления в должность новых консулов. Что касается Октавиана, то хотя он и не получил от сената полномочий для командования собранной им армией, его гибкое поведение привело к тому, что сенат одновременно и не возражал против этого, а своим одобрением де-факто как бы утвердил его на этом посту.
Между тем Марк Антоний безуспешно осаждал укрепившегося в Мутине Децима Брута.
До начала нового года римский сенат не вмешивался в их борьбу, но 1 января 43 года до нашей эры в должность консулов вступили Авл Гирций и Гай Вибий Панса. Будучи ярыми противниками Антония, они сразу же после совершения положенных при вступлении в должность жертвоприношений собрали сенат для рассмотрения действий Марка Антония. Цицерон и его сторонники потребовали объявить Антония врагом, так как он «против желания сената ворвался с оружием в Галлию». Оказавшиеся в меньшинстве сторонники Марка Антония предлагали вызвать его на суд,
