желудка, а полученные им от Пансы новобранцы нуждались в дополнительном обучении. Децим Брут преследовал Марка Антония до Альп, но там, примерно в районе нынешней границы между Италией и Францией, вынужден был остановиться, боясь оторваться от своих баз снабжения. Немало сдерживало Брута и то обстоятельство, что у него уже кончались денежные средства. «Я так далек от того, чтобыкакая-либо часть из моего имущества была свободна, что уже опутал долгами всех своих друзей. Теперь я кормлю семь легионов; с какими затруднениями — ты себе представляешь», — писал 5 мая Децим Брут Цицерону. По его собственному признанию, к началу Мутинской войны у него было 40 миллионов сестерциев, к началу же мая деньги иссякли. «Если бы я располагал даже сокровищами Баррона, я не мог бы выдержать расходы», — жаловался Децим Брут, практически моля Цицерона о помощи, но тот не смог прислать ему ничего, кроме нескольких ободряющих писем.
Децим Брут был вынужден ничего не предпринимать и порой даже не имел верных сведений о местонахождении Антония. Авторитет Децима Брута падал.
Цезарианцы, скорее всего, испытывали не меньшие трудности, но их сплачивали общая опасность и сознание того, что обеспечить свое благополучие и даже просто сохранить жизнь они смогут, лишь добившись победы. Не доверявший сенату Октавиан также начал менять свою позицию — и ранее хорошо обращавшийся с пленными солдатами Антония, он начал отпускать пленных, желавших вернуться обратно к Антонию, а других стал вербовать в свою собственную армию. Подведя свои войска к лагерю Вентидия Басса, Октавиан вызвал переполох, но вместо того, чтобы начать сражение, вступил с ним в переговоры и дал ему возможность беспрепятственно отойти на соединение с Антонием, намекнув, что у них общие враги и им необходимо объединиться. Октавиан отправил также письма Марку Лепиду и Азинию Поллиону, предлагая им объединиться и сетуя на то, что все основные командные посты передаются убийцам Юлия Цезаря.
В это время Марк Антоний, перейдя через Альпы, отступил в Нарбонскую Галлию. Оказавшись в тяжелейшем положении, он для пополнения своей поредевшей армии вынужден был набирать туда даже рабов. В середине мая 43 года до нашей эры в районе города Форум Юлия (современный Фрежюс во Франции) Антоний вывел свою армию к подошедшим туда войскам Марка Лепида. Разбив лагеря своих армий неподалеку друг от друга, оба полководца выжидали.
Позиция Лепида была чрезвычайно важна. Он колебался. 18 мая Марк Лепид сообщил Цицерону в Рим, что преградил дорогу Марку Антонию и Вентидию Бассу. Цицерон тут же предложил сенату поставить в центре города статую «в честь доблестного Лепида», что и было сделано. Но опти-маты по-прежнему не доверяли Лепиду, как и он им. Вскоре статую пришлось сбросить с пьедестала: Лепид вместо того, чтобы, как требовал того сенат, воевать против Марка Антония, вступил с ним в переговоры, а затем перешел на его сторону. Дело было не только в его симпатиях, скорее всего Лепид боялся, что начнутся репрессии против бывших сподвижников Юлия Цезаря.
Формально главнокомандующим был объявлен Лепид, но распоряжался всем Антоний. Теперь вместе с войсками Вентидия Басса и Марка Лепида в распоряжении Антония оказалось более десяти легионов и много конницы.
Луций Домиций Агенобарб. Бронза
В Риме снова поднялся переполох. Сенат начал требовать, чтобы Октавиан срочно передал свои войска Дециму Бруту, приняв нелепое решение поручить Октавиану и Дециму Бруту вместе командовать войсками в войне против Антония. Опасаясь, что Марк Антоний и Октавиан, оба будучи цезарианцами, договорятся, сенат вызвал в Италию из Африки три легиона, находившиеся под командованием сторонников республики, а также послал тайных послов к Бруту и Кассию с просьбой о помощи. Представители сената пытались даже тайком переманить на свою сторону некоторые легионы Октавиана, обещая всяческие блага. В ответ Октавиан указал солдатам, что сенат до сих пор не выплатил им обещанного жалованья, и намекнул, что сенаторы могут лишить солдат и ветеранов их земельных наделов и что только он, как консул, мог бы отстоять их права.
Октавиан убеждал солдат опасаться прежде всего за самих себя, так как если они перейдут под командование враждебного цезарианской партии полководца, то их погубят, отправив на другую войну или вызвав междоусобные распри.
Солдаты послали делегацию в Рим, потребовав от сената назначить Октавиана консулом. Сенат отказал, ссылаясь на его молодость, но это лишь усилило недовольство воинов.
В распоряжении Октавиана находилось восемь легионов и большое количество отборной конницы. Понимая, что медлить нельзя, он проявил решительность и в августе 43 года до нашей эры, так же, как ранее его приемный отец Гай Юлий Цезарь, перешел Рубикон и пошел на Рим. Войско было разделено на две половины, и в то время как основная часть войска не спеша следовала за ним, Октавиан с лучшей частью своих сил двинулся вперед форсированным маршем, ставя главной целью захватить противника врасплох.
Монета Гнея Домиция Агенобарба
Сенат пришел в ужас и даже не попытался организовать сопротивление. Сенаторы начали упрекать друг друга в том, что неправильно отказали Октавиану в заслуженном триумфе и накликали беду, причем, как пишет Аппиан, «Цицерон, который до сих пор играл главную роль среди них, теперь даже не показывался».
Впереди себя Октавиан отправил посольство во главе с центурионом Корнелием. Тот, прибыв в Рим, обратился к сенаторам с просьбой от имени войск назначить Октавиана консулом. Некоторые сенаторы готовы были это сделать, но другие колебались. Тогда Корнелий показал сенаторам на рукоять своего меча и заявил: «Вот кто сделает его консулом, если не вы!»
От таких слов сенат стал уступчивее и постановил выдать по 5000 аттических драхм не только легионам, перешедшим от Марка Антония, но и всем остальным. Были посланы послы, чтобы сообщить Октавиану, что ему предоставлено право выдвинуть себя консулом заочно и лично распределить выделенные сенатом деньги. Но когда в гавань Остии вошли корабли с двумя из
