ВОЛКОВА. Спасибо, Тецудзин… Я очень тебе, Аоки, благодарна. Альберт, ты передай от меня Аоки бутылочку — осталась последняя бутылка тминного саке.
АЛЬБЕРТ. Аоки-сан глубоко тронут.
ВОЛКОВА. Альберт, скажи ему так: Тецудзин, ты не в то время застал Варю Волкову. Сказал?
АЛЬБЕРТ. Сказал. Он вам поможет, как и обещал, дайте ему ваш адрес…
ВОЛКОВА. Адрес? Пожалуйста: подвал, станция Вторая товарная. Варе Волковой.
АОКИ ТЕЦУДЗИН уходит. Молчание.
А вы-то чего здесь? Катька! Лиза! Вам там надо быть, на конкурсе. Я сказала, идите туда и стойте перед Тецудзином. Стойте перед ним, пусть он вас все время видит!
НИНА. Идите, девочки! Ни пуха вам ни пера.
КАТЯ и ЛИЗА уходят.
БОРИС. Сколько вам лет, молодой человек?
АЛЬБЕРТ. Я молод, свеж… великолепен. При чем здесь я? При чем здесь мой возраст? Что вы смотрите на меня как на врага! Мне они предложили работу — я хотел заработать…
БОРИС. Вы же интеллигентный юноша. Вам не жалко себя?
Молчание.
Мы скоро уйдем… мы не будем вам больше мешать.
Молчание.
Нина, я… предлагаю тебе вернуться домой.
НИНА. Я обдумаю это предложение. Но вы, кажется, собирались мужской компанией куда-то пойти. Кажется, на сельскохозяйственную выставку.
БОРИС. Разве?
НИНА. Этот человек говорил о каких-то телках или телках. Я рада, что у тебя появилась тяга к досугу, — это внушает мне некоторые надежды. Я готова пойти с тобой, хотя и далека от животноводства.
ВОЛКОВА. Альберт, не хочу я, чтоб мои девчонки в Ростов ехали. Я им скажу, что от Аоки быстро весточка придет… Нельзя жить без надежды. Вот нашему поколению сказали: будете жить при коммунизме, а им сказали: будете жить при капитализме. Пусть надеются. Нельзя, чтобы детям было хуже, чем нам, правда?
АЛЬБЕРТ. Волкова! Если бы я сразу вас выгнал, все могло бы кончиться по-другому. Из-за вас японцы мне ни копейки не заплатят!
ВОЛКОВА. Что из-за меня?
АЛЬБЕРТ. Подольские мне сказали: «В Москву можешь не возвращаться — голову оторвем!»
ВОЛКОВА. Чью голову? За что?
АЛЬБЕРТ. Мою голову. Потому что мне вас стало жалко. На вас всех ушло столько времени! Они давно уже должны были закончить в Курске и успеть к вечеру в Белгород. Они туда звонили: там их толпы ждут. А они еще здесь практически не начинали. Кто виноват? Я оказался виноват. Мне сказали вас всех выгнать — я вас оставил…
ВОЛКОВА. У меня дневная выручка за «тминную» сегодня перевалила за годовую. (Нерешительно). Я тебе дам.
АЛЬБЕРТ (благодарен). Оставьте… вам нужнее…
ВОЛКОВА (с облегчением). Спасибо… Альберт. Это так хорошо, что вы к нам заехали. Правда, девчонки?
Остальные в ответ молчат.
Нинель, да не грусти ты! Не зря ты собиралась в Сингапур. Боря пить начал — хоть на человека стал похож. И Тамарка, ты не за просто так подбирала имидж: ты теперь с босоножками. Мне Пухов обещал помочь. (Смеется). Год пройдет, другой. Тамарка скажет Василию своему: «Вот ты меня не пускал, а меня в Сингапур приглашали, в элитное шоу… Может быть, мне весь мир рукоплескал бы стоя…»
Вдруг опять стал слышен усиленный микрофоном мужской голос. Возникла и все громче зазвучала музыка, которая указывала на то, что конкурс наконец начался.
Пойти посмотреть, как там мои выступать будут? Или я их собью? (Остальным). А вы чего сидите? Пошли посмотрим, как она там выступает, наша молодежь… (Подошла к экрану, постояла, потом вернулась. Села). Ладно, посижу здесь… Чего домой не идете? Не охота уходить?
Все сидят молча.
Занавес
