Вот уже третий день мужчина в солнцезащитных очках жил со своими людьми в специально снятом и тщательно охраняемом гостевом домике на маленьком острове Келюди, знакомился с возможностями оборудования судна радиоэлектронной разведки, изучал лоции, просматривал документацию, отмечал на картах места, наиболее подходящие для размещения загадочной субмарины, так заинтересовавшей консультанта объединенного штаба учений «Земляничная поляна».
— Давайте сразу расставим акценты. Что более важно для НБА? Подлодка? Радиоэлектронная разведка? Или же передо мной поставлены две равнозначные задачи? — осведомился Виктор Герман. — Всегда нужно иметь своеобразную линейку, чтобы потом суметь измерять ею высоту успеха или глубину поражения.
— Я бы подразделил задачи следующим образом, — мистер Палмер сдвинул брови к переносице, — задача-минимум и задача-максимум. Первая — беспрепятственно провести разведку, вторая — доказать, что русская субмарина существует.
— Во всяком случае, программу минимум мы выполним, — закончил гость фальшивой плавмастерской. — Имею в виду установление стабильного контроля над русским эфиром от Калининграда до Петербурга и глубже.
— В случае, если нам удастся выполнить и программу-максимум… я говорю о загадочной субмарине русских, вас ждет премия, — напомнил мистер Палмер.
— Если эта подлодка не плод вашего воображения… если она существует. Я — свободный художник, нигде не служу… Работаю только за деньги, чего никогда и не скрывал, — с интонациями здорового цинизма парировал собеседник. — Если бы вы не напомнили мне о премии, я бы напомнил сам. Ладно, теперь о само€м деле. Гидролокаторы, которые вы установили вот здесь и вот здесь, совершенно бесполезны. Мы лишь обозначаем наши проблемы для вероятного противника, подчеркивая свою заинтересованность. Во время проведения «Солнечного удара» была задействована куда более мощная техника. Результата, как вы помните, никакого. А вот авиационный и особенно спутниковый мониторинг следует усилить. Ни одна мини-подлодка не способна находиться в погруженном состоянии более полутора — двух суток. В любом случае время от времени ей приходится всплывать.
— Этот вопрос уже решен, во время проведения «Земляничной поляны» Аландские острова будут контролировать спутники АНБ и НАСА, — успокоил аналитик Пентагона. — Кстати говоря… Из вашего досье я выяснил, что вы имели некоторое отношение к военно-морскому делу?
— В некотором роде.
— Вы разбираетесь в подплаве?
— Более или менее. Во всяком случае, в том, что относится к системам связи.
— Этот аспект меня интересует больше всего. Узких специалистов не так и много. Тогда объясните мне такую вещь… Если мы загоним предполагаемую субмарину в пролив между подобными островами, — палец Палмера прочертил линию на карте, — и забросаем форватер глубинными бомбами малой мощности… Мы можем необратимо повредить ее оборудование?
— Вопрос некорректен, — инженер наморщил лоб.
— Какие именно данные вам требуются для точного ответа?
— Для этого следует досконально знать специфику оборудования… и технические характеристики. Главное тут, мне кажется, даже не оборудование, а люди, его обслуживающие.
— Люди везде одинаковые. Они сопротивляются до того момента, когда есть надежда победить. Лишь только надежда уходит, уходит и смысл борьбы.
— Может быть, вы и правы, хотя примеры из военной истории свидетельствуют о другом.
— Мир стремительно меняется. Не знаю, к худшему или лучшему, но перемены налицо.
— Я могу лишь строить предположения в меняющемся мире. Человек живет всего один раз и, естественно, стремится к лучшей жизни. Если появляется реальный шанс изменить свое материальное положение, он им воспользуется.
Гость тщательно охраняемого домика улыбнулся и посмотрел в окно. За толстым синеватым стеклом проплыли навигационные огни. Горящий на гафеле алый светлячок свидетельствовал, что это военный корабль.
— Финский тральщик, — перехватив взгляд собеседника, прокомментировал аналитик Пентогона. — Все-таки Аланды — их территориальные воды. Тральщик мы вызвали на тот случай, если наша подлодка набросает радиобуев. Так, мы отвлеклись. Вы говорили об экипаже субмарины…
— Все просто. Подлодка, сознательно зашедшая в территориальные воды другого государства, по всем международным нормам рассматривается как пиратское судно. В случае, если вы принуждаете его к всплытию, подлодка конфискуется, а экипаж арестовывается. Если грамотно поработать с моряками… — неожиданно улыбнувшись, мужчина в солнцезащитных очках продолжал, — они сдадут все.
— Деньги? Американское гражданство? Программа «защита свидетелей», по которой им делают пластическую операцию и по подложным документам поселяют в любой точке мира? Набор соблазнов велик. Особенно если сравнить их с тем, что они имели на родине.
— Вы убеждены, что эта субмарина русская? Я тоже. А вы знаете, какая в Северодвинске зарплата у командира «бомбовоза» с шестнадцатью баллистическими ракетами, которые теоретически… и практически могут превратить всю Европу в лунный пейзаж? Триста пятьдесят долларов в месяц. А командир такой субмарины, как правило, капитан первого ранга. И никаких тебе надбавок, никаких льгот. Я думаю, даже глубинные бомбы не понадобятся.
— Всего триста пятьдесят долларов?! — Хотя Палмер по долгу службы и разбирался в проблемах ВМФ РФ, информация прозвучала для него совершенно неправдоподобно. — Не может быть!
— Еще как может быть! — мстительно хмыкнул собеседник. — А знаете, почему все эти подводные ракетоносцы вместо скучных серийных названий вроде «К» или «Р» получили названия российских городов? «Саратов», «Воронеж», «Липецк», тот же «Курск»… Даже не догадываетесь? У флота просто нет денег на содержание моряков. На новые квартиры для офицеров, на путевки в дома отдыха, на школы для их детей. Вот русских губернаторов и обязуют брать шефство над подводниками. Насильно обязуют, патриотизм здесь ни при чем. А вы говорите…
— То есть, если мы арестуем экипаж этой мини-субмарины, вы предлагаете пообещать им денег?
— А чего же еще?! Запомните, мистер Палмер: эпоха военно-морской романтики в России давно закончилась. «Родина» — это понятие осталось в прошлом. Оно теперь, в век глобализации, лишено реального смысла. Над словами «морские рубежи Отчизны» давно смеются даже салаги, матросы-срочники. При желании я бы этих русских офицеров, окажись с ними лицом к лицу, купил бы и вновь продал… если бы только покупатель нашелся. Кстати говоря, если мы принудим русскую субмарину к всплытию и арестуем экипаж… Вы дадите мне возможность убедить их работать с нами? Соотечественника, реально изменившего свою жизнь, они выслушают охотней, чем вас. Живой пример заразителен.
— При этом вы рассчитываете на дополнительное вознаграждение?
— Естественно. Как говорится — «при должном финансировании»… За бесплатно только птички поют!..
— Подумайте и представьте ваши соображения о финансовой стороне дела. Мы их оперативно рассмотрим.
* * *
Над штормовой Балтикой летели низкие рваные облака. Темень лежала кромешная. Черная волна чугунной доской била в борт шведского сейнера, пенный гребень нависал и валился внутрь. Ледяная вода окатывала валом, флаг за кормой стрелял пушечными хлопками. Самоуверенность капитана, погнавшегося за косяком сельди, оборачивалась трагедией для команды. Азарт и судовождение — вещи несовместимые. Уж лучше проиграться за карточным столом, чем почувствовать свою беспомощность в открытом море.
Судно доживало последние минуты. Крен превышал все допустимые нормы, и было удивительно, что сейнер еще не перевернулся набок. Остойчивость уменьшалась неумолимо. Море ревело, перебрасывая валы на палубу через боковые шпигаты, которые некому было закрывать: немногочисленная команда безуспешно пыталась заделать пробоину в трюме.
Радист беспрерывно слал сигнал бедствия. Однако и он, и капитан, и все остальные члены команды прекрасно понимали, что помощи ждать неоткуда: суда оставались в портах из-за штормового предупреждения. Правда, с Готска-Сандё еще два часа назад обещали выслать вертолет береговой охраны. Однако непогода внесла свои коррективы: наверняка вертолетчики не могли быстро отыскать в ночном тумане маленькое судно. Удержать судно на плаву уже никто не надеялся, речь шла только о спасении жизней рыбаков.
Единственным шансом могла быть спасательная шлюпка, однако при попытке спустить ее на воду тали заклинило, шлюпка зависла, и волны за считанные минуты разбили ее о борт в щепки.
— Будем держаться до последнего, — невозмутимо сказал капитан, пытаясь различить сквозь шум волн и свист ветра рокот вертолетного двигателя.
