— Это по внутренней. Из офиса. Что-то важное, должно быть, — в качестве извинения пробормотал издатель и схватился за трубку. Как за спасительную соломинку, позволяющую хотя бы на время избавиться от ужасной меня.
— Знаете что, — быстро проговорил он тоном, не терпящим возражений, когда закончил разговор, — Вы уверяете, что собираетесь заниматься расследованием? Так занимайтесь. При чем здесь Ксения? Нет ничего удивительного в её решении уйти из театра. Она напугана исчезновением подруг…
— Почему Ксения не верит, что девочки ушли из дома по собственному желанию? Милиция ведь считает это доказанным фактом. Чего боится Ксения?
Думаю, если бы взгляд действительно мог испепелять, оба телефонных аппарата г-на издателя давно прекратили бы своё существование. На этот раз они звонили хором.
— Нет, это просто невозможно, — доверительно сообщил мне Шумилов.
— Не берите трубку, — заботливо посоветовала я.
— Но ведь это по работе! — тоскливо возразил он, но ни одну из трубок так и не снял, — А сейчас рабочее время. Значит нужно отвечать. Я деловой человек и не имею права вольно распоряжаться своим рабочим временем.
— Но ведь разговор со мной — тоже работа! — меланхолично переводя взгляд с одного трезвонящего аппарата на другой, заметила я.
— Еще какая! Высшей категории сложности, — тяжело вздохнул собеседник.
В этот момент воцарилась тишина. Шумилов занервничал еще больше.
— Ну вот! Из-за вас я так и не снял трубку! Наверняка звонили по какому-то чрезвычайно важному делу.
— Перезвонят, — утешила я. Потом зачем-то добавила, — Вас не поймешь! То вы расстраиваетесь, когда телефоны звонят, то когда не звонят…
— Знаете, меня вдруг посетила здравая мысль, — вместо ответа заявил Шумилов, — Давайте встретимся вечером. Где-нибудь на нейтральной территории. Здесь я все равно не смогу нормально общаться.
«Да-ва-йте встре-т-тим-ся вече-ро-ом!» — нараспев повторила донельзя довольная легкомысленная часть меня, — «Ха! А что же мне одеть? Надо подумать»,
— Отлично. Только приходите с дочерью. Заодно выясним причину всех её страхов. Поверьте, Ксения наверняка знает об исчезновении подруг больше нас с вами, — назло самой себе заявила я.
— Хорошая идея, — к моему великому огорчению отказ моей вредности от встречи наедине Шумилов воспринял с искренним воодушевлением, — Мы с Ксюшей будем ждать вас в ресторане «Буль и Компания». Некоторые называют его просто «Бульк».
Шумилов вопросительно глянул на меня и, после моего утвердительного кивка, застыл с удивленным выражением лица.
— Вы знаете этот ресторан?
В его удивлении мне почудилось нечто унизительное.
Четыре года назад, находясь в славном городе Франкфурте, я попала в ужасную автомобильную пробку и, поддавшись обострившемуся вдруг приступу патриотизма, с гордым видом заявила своему знакомому немцу: «А вот у нас на Украине таких отвратительных пробок не бывает». «Ну конечно, у вас ведь нет автомобилей», — со свойственной немцам прямотой ответил знакомый. Выражение снисходительного удивления не сходило с лица немца в последующие два часа, которые я посвятила рассказу о том, что на Украине есть и автомобили, и свое телевиденье и масса других признаков цивилизованного общества. Чтобы пояснять о какой стране идет речь, приходилось поминутно повторять заветные слова: Чернобыль, Динамо-Киев, Братья Кличко.
Именно такое наивное буржуйское удивление отразилось на лице Шумилова после моего ответа. Как, какой-то жалкий частный детективишка, какая-то Катерина Кроль, и вдруг бывает в приличных местах?! Забавно…
— Разумеется, знаю, — с достоинством соврала я.
— Приятно удивлен. Г-н Буль открыл это заведение чуть больше недели назад, и там сейчас бывают только свои. А вы вот о нем знаете.
— Работа такая, — насупилась я.
— В семь вас устроит?
Я уже хотела было возмущенно вскинуть брови, спросив невинное «Так поздно!?». Пусть знает, что я не из тех, кто занимает деловыми встречами собственное свободное время.
Но в этот момент дверь без стука отварилась, и я так и застыла с приоткрытым ртом и вскинутыми бровями.
— Сколько можно трепаться? — бесцеремонно входя в кабинет, поинтересовалась Тигра, растягивая губы в своей дурацкой улыбочке, — Мы уже устали подслушивать!
— Г-х-м! — выдавил из себя хозяин кабинета.
— Шутка, — быстро пошла на попятную налетчица, — Мы просто смотрели журналы. Я зашла спросить, долго ли еще вас ждать…
— Кого? — поинтересовался Шумилов подозрительно спокойно.
— Катерину Кроль, — тоном хорошо обученного дворецкого, весомо заявила Тигра, — Я устроилась к ней на стажировку. Помощником ассистента.
Я хотела было закричать, что меня нагло оклеветали. Ни на какую стажировку это возмутительно себя ведущее Существо я не принимала… Но издатель не дал мне вставить и слова.
— Как любезно с вашей стороны пытаться приобщить её хоть к какому-то делу, — улыбнулся он, — Теперь вижу, что вы, возможно, действительно хотите вернуть девочек. Наверное очень любите детей. В противном случае общества Кристины вы бы не выдержали. Моя племянница несколько взбалмошная девочка…
Племянница?! Так вот что имело в виду Существо, предлагая помощь в общении со спонсором… Я строго глянула в победно светящиеся глаза Тигры, и, незаметно для Шумилова, показала девочке кулак. Как она могла не сказать мне все начистоту?!
Тут в дверь тактично постучали. На пороге возник хрупкий юноша с ворохом газет. Он пристально оглядел нас и спросил нелепое:
— Простите, кто из вас Эдуард?
Мы с Тигрой, не сговариваясь, прыснули со смеху.
— Ох, простите, заработался. Двадцать второй офис за сегодня… Я — курьер. Вам просили передать это…
Курьер вручил Шумилову продолговатый почтовый конверт без надписей и направился к выходу. Получатель недоуменно осмотрел конверт, нахмурился, нервно глянул на маленький монитор, стоящий на столе, и нахмурился еще больше.
— А как вы попали в подъезд? — спросил Шумилов курьера.
Ничего не отвечая, хрупкий юноша кинулся бежать прочь, споткнувшись и выронив по дороге все газеты.
— Что в письме? — озвучила мой вопрос Тигра.
— Посмотрю позже, — уверенно ответил издатель, засовывая таинственный конверт во внутренний карман пиджака. По всему было видно, что наше присутствие уже тяготило Шумилова, — Извините, не могли бы вы сейчас больше не задавать мне никаких вопросов. Я хочу сосредоточиться на работе…
— Могла бы, но не хочу этого делать, — мне порядком надоело происходящее, — Если я не хочу что-то делать, то при всем желании, не смогу сделать это хорошо. Поэтому, вопросов вам все же не избежать!
Тут снова зазвонил один из телефонов.
— Вы видите! — взмолился издатель, — Вечером. Все вечером. Я прошу вас. Давайте вечером.
Мне вдруг стало жалко Шумилова. Я решила быть гуманной. Молча поднялась и направилась к дверям.
— Когда дядя чего-то не хочет, то оно и не происходит, — шепнула мне Тигра, — Как у вас. Полные ответы от него можно заполучить, только если он действительно согласен их дать.
Я почувствовала себя совершенно раздавленной.
— Не забудьте, — кинул мне вслед Шумилов, — Сегодня в семь!
Я б и рада была бы забыть, но, увы…
Настасьи в приемной не было. Не было её и на лестничной площадке возле входа в офис-квартиру. Зато была записка в кармане моего плаща. Тем же почерком, что и первая угроза, на куске фольги от сигарет было написано: «Дорожишь сестрой? Откажись от дела». Если бы Тигра не схватила меня за руку, я, наверное, грохнулась бы с лестницы.
— Что с вами? Вам плохо? — тоном совершенно нормального человека обеспокоено спросила Кристина.
Вместо ответа я протянула Тигре клочок фольги от сигарет. Осторожность и подозрительность куда-то испарились. Острый приступ беспокойства за Сестрицу сделал меня глупой и опасной.
— Поймаю — прибью! — грозно прошипела я, и кинулась вниз по лестнице.
В этот момент я увидела голову Настасьи.
Через секунду вслед за головой появились и остальные части тела Сестрицы. Пыхтя и что-то бормоча себе под нос, она поднималась вверх по ступенькам.
— Куда ты пропала? — снова озвучила мой вопрос Тигра. Тоже мне, «специалист по связям с общественностью».
— Не поверите! — торжественно заявила Сестрица, — Я такое видела! Этот газетчик знаете, куда побежал? — к счастью, выдерживать театральных пауз Настасья еще не научилась, поэтому сразу перешла к делу, — Он от вас выбежал и сразу на лестницу. Я решила проследить. Так вот, он скрылся в том подъезде, где наш страшный музей! Представляете?! Катюш, — голос Сестрицы вдруг стал жалобным, — Ты чего так смотришь? Я что-то не то говорю? Ты чего, Катюш?
Правильнее было бы не пугать Сестрицу раньше времени. Но в этот день я, похоже, все делала неправильно.
