— Так, запиши, что и милиция ведет себя крайне подозрительно. Может, они сами подбросили эту записку? В целях самообороны. Чтоб прекратить налеты режиссерши.
— А зачем им мне потом записки писать? Тем же почерком, что и режиссерше.
Через несколько минут, две страницы моего блокнота были исписаны длинным перечнем тех, кто ведет себя подозрительно. В список подозреваемых попали даже мы с Настасьей, не говоря уже о Тигре, которая, по мнению Георгия, за одну свою прическу давно уже должна была быть засажена за решетку.
«Так… Видимо, Жорик еще не окончательно активизировал свою мозговую деятельность. Как бы все-таки заставить его тщательно подумать? Может, и впрямь не кормить до первых важных результатов расследования? Нет. Это может быть небезопасно для жизни. И для его, и для моей жизни», — пролетало в голове.
Отчего-то я была уверена, что, стоит Жорику заставить себя сосредоточиться, как мы немедленно разгадаем тайну исчезновения актрис. Как и все женщины, я считала, что мое место исключительно рядом с незаурядным мужчиной. Поэтому, иногда, я несколько преувеличивала достоинства Георгия.
«Да уж. Стареем. В былые времена, сталкиваясь с тем, что мужчина не вполне отвечает моим запросам, я сменила бы мужчину. Теперь меняю запросы…» — грустно подумала я и отчего-то вспомнила о Шумилове. Брошенный на часы взгляд привел меня в состояние полнейшей паники.
— Опаздываю! — громко закричала я и кинулась одеваться. Заранее задуманный мною для вечерней встречи с Шумиловым деловой костюм сидел сегодня несколько строже, чем обычно. Вдруг захотелось позволить себе нечто более легкомысленное. В конце концов, в ресторан же иду!
«И не думай даже!» — назидательно сообщил кто-то внутри меня, — «Деловой женщине расфуфыривание не к лицу. Ресторан — всего лишь место, где люди коллективно поглощают пищу и обмениваются информацией».
Вечернее платье со сногсшибательными вырезами на всех положенных для сшибания с ног местах уже год, как висело нетронутым. Я непроизвольно вздохнула и застегнула пиджак на все пуговицы.
«А твой Шумилов, между прочим, обманщик и низкий шпион», — зачем-то заявили мне изнутри. От этих слов стало несколько легче.
— Я почти готова к выходу, — громко сообщила я домочадцам и сотрудникам, — У кого какие напутствия и пожелания?
— Я с тобой! — громко сообщила Настасья и кинулась ко мне.
— Так что, ужинать дома ты не будешь? Можно доесть плов? Я счастлив, — громко сообщил Жорик и кинулся к холодильнику.
— Можно, — я решила пойти на некоторые жертвы, — Только сначала давай определимся с судьбой Сестрицы.
Жорик пристально глянул на Настасью. Та невинно захлопала ресничками и вытянулась по стойке смирно, изображая готовность к послушанию. Весть о плове, видимо, задобрила Георгия.
— Ладно. Пусть остается работать. Только из офиса ни на шаг. Пусть осваивает компьютер и отвечает на телефонные звонки.
Обрадовавшаяся было Настасья резко сникла и ушла в комнату. Георгий тяжело вздохнул, глядя ей в след. По всему было видно, что Жорик не хотел обижать Сестрицу.
— Не переживай, — решила подбодрить его я, — Она, я думаю, поймет, что мы правы.
— Надеюсь, — развел руками Георгий. Он стоял возле зеркала и наблюдал за моими приготовлениями к встрече с коварным издателем, — Ты нарисовала разные глаза, — ехидно заметил Георгий, когда я уже перешла к покраске губ, — Это специально? Для пущей таинственности? Обычно ты не наряжаешься так тщательно для обычной деловой встречи…
Я застыла с открытым ртом. Частично потому, что так было удобнее наносить помаду, частично от удивления. Неужели? Оказывается, Георгий замечает, когда и с какой тщательностью я собираюсь на деловые встречи. Вот это новость!
— Молчишь? — несколько напряженно поинтересовался Жорик.
Я действительно молчала. Сказать было нечего, и мне это действовало на нервы ничуть не меньше, чем Георгию.
Зазвонивший в этот момент телефон спас меня от постыдной необходимости оправдываться. Руководствуясь единственным желанием: вырваться, наконец, из этого гадкого неловкого молчания, я кинулась к аппарату и схватила трубку. Настасьины наушники в этот раз сыграли мне хорошую службу: ребенок на телефонный звонок никак не прореагировал.
— Детективное агентство ”Order”, — забыв с перепугу о необходимости менять голос и интонацию, проговорила я телефону.
— Катерина?! — на том конце провода моё появление явно вызвало негодование, — Что вы там делаете?
Я тут же узнала звонящего.
— Облегчаю детективу Собаневскому работу, — мгновенно превратившись в само хладнокровие, заявила я, — Согласитесь, удобнее следить за тем, кто под рукой.
Честно говоря, я была ужасно рассержена на этого типа. Еще не хватало заиметь из-за него семейный скандал. И потом, как он мог скрыть от меня свои подозрения?! Неужели нельзя было просто спросить, не преступница ли я? Зачем устраивать всю эту комедию? Впрочем, я и сама не слишком-то стремилась поделиться с Шумиловым своими подозрениями против него. И даже послала Тигру следить за дядей…
— Знаете, Катерина, — видимо, решив быть откровенной, произнесла трубка, — Вы начинаете сильно беспокоить меня. Думаю, вам придется объясниться…
— Вам тоже. Я предоставлю вам эту возможность через сорок минут. Надеюсь, наш договор о встрече в силе?
— В силе…
— Кстати, зачем вы звоните?
— Сообщить г-ну Собаневскому о том, где вас можно будет найти сегодня вечером… — растерялся издатель.
— Спасибо, я ему уже доложила.
— И еще. Я хотел попросить его встретиться со мной…
— Я ему передам.
— Катерина, не валяйте дурака, позовите Собаневского к телефону. Пожалуйста. Знаете, мне сейчас не до ваших, …г-хм… фокусов. Я хотел бы привлечь детектива Собаневского к поискам моей дочери.
— Что? — я чуть не выронила трубку, — Сколько ж у вас дочерей?
— Одна. Ксения. И она пропала, — Шумилов старался говорить спокойно, но даже равнодушная мембрана телефона не могла скрыть того, какими усилиями издателю давался этот тон, — Оставила письмо. Просила не волноваться.
Я на секунду прикрыла трубку рукой и шикнула Настасье, чтобы та срочно позвала Георгия в комнату.
— То самое письмо? — спросила я уже в телефон, нажав кнопку громкой связи на аппарате.
— Ах, да. Вы же присутствовали при его загадочном появлении и бегстве гонца. Понимаете, как только вы ушли, меня снова окружили телефоны. Потом из офиса принесли бумаги на подпись, потом… Впрочем, неважно. Я замотался. Честно говоря, думал, что в конверте какая-нибудь очередная рукопись непризнанного гения, поэтому не слишком беспокоился по поводу этого письма. Появление вашей загадочной персоны с рассказом о музее и глухонемом насторожили куда больше. Пытаясь найти способ рассекретить вас, я совершенно забыл об этом конверте.
— Но почему?! Что такого странного в моих рассказах о музее литератора?
— Да так, кое-что, — ответил издатель, поражая конкретикой, — Попытаюсь объяснить при встрече. Если вы, конечно, сумеете оправдаться. Так вот. Я наткнулся на конверт только что… Это оказалось письмо от Ксении. Она просит не волноваться. Просит простить её. Говорит, что ей необходимо исчезнуть на какое-то время. Какого, а? Еще просит, чтобы я никому не говорил о письме.
— Плохо ж вы выполняете просьбы дочери, — укоризненно заметила я.
— Да. Плохо, — согласился Шумилов, — Но мне нужна помощь. Я уверен, Ксения попала в беду. У нас не принято нагонять столько таинственности. В нормальном положении, она бы не оставила ситуацию без разъяснений. Вы дадите мне поговорить с г-ном Собаневским?
Георгий, напряженно сощурившись, смотрел прямо перед собой. Желания перехватить инициативу в разговоре он не выражал.
— Да, — решительно ответила я, — Причем лично. Ждите нас, как договаривались. Мы сейчас будем. И еще… Вы не беспокойтесь. Не переживайте. Жорик обязательно что-нибудь придумает. И потом, Ксения ведь уже большая. Она сама вправе решать, что делать. Она сама может постоять за себя.
— Я все это знаю, — быстро проговорил Шумилов, — Но желаю знать больше. Для этого мне и нужен г-н Собаневский. Буду ждать встречи.
— Договорились.
— Знаете, я не хотел вас обидеть. Это все нервы. Никак не могу осознать, что Ксения уже большая. Хочется относиться к ней, как к ребенку… Опекать…
На этом Шумилов решил закончить.
— Я правильно поняла, мы выезжаем? — с невинным видом поинтересовалась я у Георгия, чувствуя все же некоторые угрызения из-за того, что, не советуясь, пообещала его приезд.
— Обстоятельства проясняются. Ксения уехала по собственной воле, — воздев указательный палец к потолку, назидательно проговорил детектив Собаневский, — В подражание подругам, я так понимаю. Обе предыдущие барышни, скорее всего, тоже уехали сами. Я докажу это!
