Остановившись, он начал рыться в переднем кармане рюкзака, пока не нашел то, что искал. Две пары детских солнцезащитных очков, которые выиграл в пачинко: одни в красной, другие в желтой оправе. Он отдал их детям и довольно заулыбался, когда они примерили обновку.
— Очень красиво. А теперь бегите — покажите маме с бабушкой!
Развернувшись, Юми закричала:
— Мамочка, смотри, что нам подарил папа!
— Ой, как симпатично! — сказала Ами, выдавив улыбку.
— Прелесть! — более убедительно согласилась с ней Эрико.
Они вдвоем тащили ярко-голубой переносной холодильник, до отказа забитый продуктами для пикника. Не зная, что из еды обычно берут в таких случаях, Кэндзи не поскупился на деликатесы в токийском супермаркете. Каждую порцию он положил в отдельный бенто-бокс [5]: жареные рыбные котлеты, тушеные баклажаны, рис с собой [6] и овощной салат, а магазинные упаковки аккуратно собрал в пакет и выбросил в уличный мусорный бак. Морока, конечно, но если бы Ами увидела ценники, то полдня пилила бы его за расточительность!
Близнецы взяли его за руки. Кэндзи и не думал, что такая мелочь может принести ему столько радости!
— О чем я говорил?.. Ах да! В этом парке… Нет, давайте-ка вы сами угадаете, сколько достопримечательностей в парке.
— Две, — предположил Ёси.
— Сто! — завопила Юми.
— Кэндзи, не надо их так будоражить! — строго сказала Ами.
Не обращая внимания на совет жены, Кэндзи продолжал:
— Точно не меньше пяти. Два храма, пагода, большой пруд, зоопарк и тысяча двести древних деревьев сакуры. Только подумайте!
— Ухты! — воскликнул Ёси, моего поразили не слова отца, а дорожка, по обеим сторонам которой росли кривые вишневые деревья: их ветви, усыпанные цветами, тянулись к небу, образуя плотный балдахин. Сквозь бледно-розовые лепестки пробивался солнечный свет.
— Смотрите, смотрите! Как красиво! — кричала Юми, показывая на длинную гирлянду красных и белых бумажных фонариков, развешанную между деревьев и покачивающуюся при малейшем дуновении ветра. Лепестки трепетали на ветвях, а потом, танцуя, медленно падали на голову Кэндзи и его семьи.
— Снег! — вопил Ёси, приплясывая на месте и протягивая руки ладонями вверх.
Все дети вокруг были в таком же восторге, родители безостановочно щелкали фотоаппаратами. Кэндзи вытащил из чехла на шее семейный цифровик и навел его на Ёси, потом посмотрел, что получилось. Когда ему было столько же, сколько Ёси, отец сделал точно такой же снимок. Фото стояло в рамке на тумбочке в спальне отца до самой его смерти. Это всегда удивляло Кэндзи. Его отец был неотзывчивым, малообщительным человеком. Он скорее мирился с присутствием сына, чем питал к нему какие-нибудь чувства. Зачем тогда он держал фотографию у кровати?.. Почему хотел, чтобы лицо Кэндзи, почти полностью скрытое цветками вишни, было последним, что он видел, закрывая ночью глаза, и первым, что он видел, проснувшись утром?..
Повзрослев, Кэндзи начал понимать разочарование, которое, должно быть, испытывал отец. Ом всю свою жизнь работал почтальоном — сорок лет таскался по одним и тем же улицам, доставляя почту к одним и тем же дверям, видя одни и те же лица. По выходным он исчезал излома, прихватив с собой фотоаппарат, а возвращаясь, запирался в ванной, служившей ему домашней фотолабораторией, проявлял и развешивал на бельевой веревке десятки снимков. Отец специализировался на портретах. Часто Кэндзи задавался вопросом — может быть, отец так холоден из-за того, что всю любовь отдает своему увлечению?.. Быть может, он мечтал стать профессиональным фотографом, а из-за жены и ребенка всю жизнь занимался скучным нелюбимым делом.
В молодости Кэндзи больше всего боялся стать таким, как отец — замкнутым и отдаленным от собственной семьи. Он боялся, что уже стал таким. Превращение происходило постепенно, и он надеялся, что процесс все же обратим. В детстве отец уделял ему внимание, только когда они вместе отправлялись посмотреть на цветущие вишни. Они медленно брели по парку, папа ничего не говорил, только фотографировал.
А сегодня Кэндзи сам впервые пошел с семьей в парк, когда зацвела сакура. Он хотел, чтобы событие запомнилось надолго. Приготовил множество сюрпризов, взял с собой настольные игры, переносное караоке и даже бутылку превосходного сакэ на случай, если весенний день окажется прохладным. Может быть, и глупо было потратить столько денег. Но почему бы и нет?! Он вполне может побаловать близких, они это заслужили.
— А вы знаете, чем это время года такое особенное? — спросил Кэндзи близнецов.
Они отрицательно покачали головой.
— Когда сакура расцветает, это означает, что зиме пришел конец! Поэтому все спешат сюда, чтобы отпраздновать. Это время новых начинаний. Дети идут в школу, выпускники университетов поступают на работу, многие сотрудники переходят на новые должности. Но цветы вишни недолговечны. Видите, как они облетают на ветру. Еще неделя, и вся эта красота опадет. Вы понимаете, о чем я?
Юми и Ёси глубокомысленно закивали.
— Новое начало… — прошептал Кэндзи. — Любой человек может начать все заново.
Семья медленно шла под цветущими сакурами мимо других семей, которые расположились на пикник, разложив под деревьями большие голубые пластиковые листы. Кэндзи гадал, где бы им приземлиться, когда заметил свободное место между рюкзаками краснолицых клерков и мусорным баком.
Ами поморщилась.
— Давайте сюда, — настоял Кэндзи, доставая из рюкзака голубой брезент и расстилая его на земле.
— Тут полно микробов!
— Все будет хорошо, обещаю.
Жена нехотя опустила переносной холодильник на середину брезента. Сняв туфли и поставив их аккуратным рядком на земле, семья уселась. Не зная, что делать и говорить, все молча переглядывались. Не выдержав, Кэндзи вытащил караоке.
— А это откуда взялось? — пролепетала Ами.
— Подарок, — гордо заявил Кэндзи, — для моей любимой семьи.
— Караоке?! Есть сотни вещей, которые нам нужны больше, — возмутилась Ами, не в силах сдержать злость.
— Хорошо, мы купим все, что нужно.
— Пап, давай петь! — заверещали близнецы.
Кэндзи начал первым. Он затянул свою любимую песню — «Люби меня нежно» Элвиса Пресли. Он знал все слова наизусть, хотя не всегда понимал, что поет, она ведь на английском. Потом запели близнецы: Юми исполнила современный хит, Ёси — песню из любимого мультфильма. Дети совсем не попадали в ноты, сбивались в словах и не выдерживали ритм, но Кэндзи, казалось, что они поют лучше всех на свете. Он даже шепнул Ами, что, может быть, они сделают карьеру в шоу-бизнесе.
— Надо, чтобы они научились играть на пианино, — предложил он жене.
— Они уже учатся.
Вскоре детям надоело петь, поэтому решили пообедать. Потом играли в настольные игры и в карты. Близнецы принимались ругать отца всякий раз, как он ошибался. Кэндзи заметил, что лицо жены становится все мрачнее и мрачнее. Она почти не разговаривала, даже со своей матерью, ела очень мало. Он никак не мог ее развеселить. А вечером, когда они приехали домой, и дети отправились спать, Ами неожиданно спросила:
— Что происходит? Объясни!
Кэндзи не знал, что ответить.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду? Сегодняшний день? Парк? Я думал, тебе понравилось. Я думал, нам всем понравилось.
Ами смотрела на него, думая о чем-то другом.
— Что-то случилось на работе? — наконец спросила она.
— На работе все замечательно, — солгал Кэндзи, чувствуя, что заливается краской.
— А почему отменилась наша поездка в Диснейленд?
— Сокращение бюджета, — ответил он, притворяясь, будто никак не может открыть баночку пива.
— Почему тогда ты стал зарабатывать больше?
— Получил премию. Единовременную. Нас поощрили за усердную работу!
Ами несколько секунд переваривала информацию, потом предприняла новую атаку. Встряхнув кудряшками, она спросила:
— У тебя что, роман?
Кэндзи рассмеялся и неуклюже обнял жену.
— Не смеши. Разве я не могу просто, без какой-либо особой причины провести время с красавицей-женой и чудесными детьми?
Обнимая Ами, он увидел в раковине грязную кружку и, глядя на нее, поклялся сам себе быть осторожнее. На этой неделе он совершил две ошибки и не мог допустить еще одной, иначе игре конец.
Глава 9
Кэндзи заглянул в кошелек, хотя прекрасно знал, сколько там денег — десять тысяч иен. Столько осталось после последнего выигрыша в «Башне», и ему не нужно было пополнять банковский счет. Изучая бумажник, Кэндзи вдруг заметил, как сильно он износился: швы истерлись, кожа выцвела в тех местах, куда попадала влага, когда он бросал кошелек в лужицу пива на барной стойке, например.
— Может, купить другой? — спросил сам себя Кэндзи. — По-моему, этот стал маловат.
