что могу для вас сделать в это прекрасное утро? — прокричал в ответ Харис в свою собственную говорящую трубу.
— Ложитесь в дрейф, пожалуйста! — ответил чарисиец.
— По чьему распоряжению? — Харис изо всех сил старался вложить в вопрос нужную нотку буйства.
— Вы знаете, чьи полномочия, капитан! — Харис заметил, что в голосе чарисийца было больше веселья, чем чего-либо еще, и он использовал свою говорящую трубу, чтобы указать в направлении флага кракена, развевающегося над его собственным кораблем.
— Это имперский торговый корабль! — выстрелил в ответ Харис.
— И мы не воюем с империей, — сказал ему чарисиец. — Но мы находимся в состоянии войны с людьми, которые могут притворяться харчонгцами. Теперь ложитесь в дрейф, капитан, прежде чем я начну думать, что вы можете быть одним из них.
Харис подождал еще несколько мгновений, затем позволил своим плечам опуститься.
— Хорошо, — прорычал он в ответ разочарованным тоном и повернулся к своему первому помощнику. — Придется лечь в дрейф, — сказал он.
— Да-да, сэр.
Харис нахмурился, но другой офицер взял себя в руки, прежде чем отдать официальное военно-морское подтверждение приказа, и он сам тоже умудрился не отдавать честь. Что, учитывая тот факт, что под давлением люди, как правило, реагировали так, как их учили, и что он, должно быть, испытывал такое же беспокойство, было, вероятно, лучшим, чего Харис мог ожидать.
«Уинг» нырнул без резкости или эффективности, которые можно было бы ожидать от военного корабля. Его фок и грот были заторможены, его носовой спритцель исчез, а фок-марсель и грот-марсель были кругом стянуты брасами, чтобы тянуть судно в противоположных направлениях и удерживать его почти неподвижным под действием таких сил.
Шхуна повторила его маневр гораздо более ловко, и с ее борта был спущен катер с экипажем. Он быстро проплыл через промежуток между двумя судами и оказался рядом с «Уингом».
— Разрешите подняться на борт, сэр? — довольно почтительно спросил командовавший абордажной группой молодой лейтенант, поднявшись по борту галеона к входному люку.
Харис позволил себе секунду или две сердито смотреть на молодого человека, затем поморщился.
— Раз уж вы сочли нужным пригласить себя, полагаю, вы можете и это, — прорычал он.
— Спасибо, сэр, — сказал лейтенант. Он преодолел оставшуюся часть пути через входной люк и подождал, пока десять чарисийских морских пехотинцев последовали за ним на борт.
— Мой капитан поручил мне извиниться за причиненные неудобства, капитан, — сказал он затем. — Он понимает, что никому никогда не нравится, когда его останавливает и берет на абордаж иностранный флот. Если вы покажете мне свои документы, мы постараемся покончить с этим как можно быстрее.
— Это меня вполне устроит, — ответил Харис. — Идем со мной.
— Спасибо, сэр.
Лейтенант кивнул сержанту, командовавшему отделением морской пехоты. Один из пехотинцев присоединился к лейтенанту; остальные остались там, где были, прямо внутри входного люка. Они не делали открыто угрожающих жестов, хотя ни Харис, ни кто-либо из его людей не сомневались, что их безобидно лежащие на палубе мушкеты были заряжены.
Лейтенант и сопровождавший его единственный морской пехотинец последовали за Харисом в его каюту под кормовой надстройкой. Они остановились прямо у двери и терпеливо ждали, пока Харис рылся в ящике стола в поисках бумаг «Уинга». Ему потребовалось несколько минут, чтобы найти их, затем он вытащил их вместе с тщательно подготовленным журналом и передал лейтенанту.
— Спасибо, сэр, — снова сказал чарисиец. Он прошел немного дальше в каюту, держа судовые документы под светом, проникающим через люк в крыше каюты, и внимательно изучил их. Он явно знал, что искал, и Харис внезапно почувствовал благодарность за то, что люди, подделавшие эти документы, тоже знали, что делали.
Через минуту лейтенант отложил бумаги в сторону, затем быстро пролистал журнал. Он не пытался прочитать все целиком, но было очевидно, что он искал какие-либо несоответствия… или какой-либо признак того, что среди старых записей были сделаны новые.
Спасибо Лэнгхорну, что мы придумали все с нуля, — подумал Харис, прячась за своим спокойным выражением лица. Даже если бы я действительно думал, что умру от писательской судороги, прежде чем мы закончим эту чертову вещь.
Большинство записей были сделаны его собственной рукой, хотя он использовал несколько разных ручек и чернил. Другие записи, разбросанные повсюду, были сделаны почерком его первого и второго офицеров, и фальсификаторы графа Кориса хорошо состарили страницы. Несколько записей были настолько повреждены водой, что были почти неразборчивы, и большинство из них представляли собой краткие записи в одну или две строки, которые можно было ожидать от капитана торгового судна, в то время как некоторые были расширены до более подробных описаний конкретных событий.
— Могу я спросить, что вы делаете в этих водах, капитан? — наконец спросил лейтенант, поднимая взгляд от журнала и еще раз аккуратно перебирая регистрационные, таможенные и владельческие документы «Уинга».
— Плывем в бухту Швей… точно так, как написано в журнале, — немного язвительно ответил Харис.
— Но почему именно так? — Тон лейтенанта был по-прежнему вежливым, но его глаза сузились. — Согласно этим документам, вы отплыли из Чариса. Разве это не было бы значительно более коротким путешествием на запад, а не на восток?
— Уверен, что так бы и было, — признал Харис. — С другой стороны, воды у южных берегов Хейвена и Ховарда в наши дни кишат каперами — или вы не слышали, лейтенант?
— Мне кажется, я что-то слышал об этом, да, сэр, — губы лейтенанта дрогнули, и Харис фыркнул.
— Наверняка слышали. Мне казалось, что на любом пути, идущем на восток, у меня было бы меньше шансов столкнуться с капером, поскольку все они, казалось, охотились на запад от Чариса. И мне также показалось — не сочтите за неуважение, лейтенант, — что время от времени капер может проявить немного… чрезмерного энтузиазма, если вы понимаете, что я имею в виду. Я бы просто предпочел избегать ситуаций, когда может случиться что-то неприятное. Владельцам бы
