не за того приняла царевича… Опустив глаза, чтобы скрыть смущение, она присела в низком книксене[92].
И хотя слухи о том, что у князя Адама в имении живёт беглый московский царевич, уже разошлись далеко, и об этом было известно в Самборской экономии, воевода пан Мнишек добился этим желаемого: Димитрий произвёл впечатление на его всегда холодную дочь.
Потом царевича увезли в Краков. Оттуда он вернулся сияющим, каким-то ненормальным, был возбуждён, как мальчишка.
А вот и пышный приём, бал, и много гостей… Его закатил пан Мнишек. К тому была веская причина: король не только принял у себя царевича, но и дал согласие содействовать его притязаниям на московский трон…
Она же весь вечер танцевала только с ним… Ах, какой же он был неуклюжий!.. Да-да, и даже это волновало её, его милые и лёгкие затруднения, не со всем освоившегося молодого человека из дальней глухой стороны. Там даже танцевать-то не умеют!.. А вот он прикоснулся к ней, к её руке, своими сильными пальцами, в очередном па, так бережно, словно боялся сломать… А у неё что-то ударило под сердце, оно забилось учащённо… Она почувствовала его силу… И голова, её голова, она не подводила никогда её, вдруг странно закружилась… И накатила слабость, какая-то истомная и сладостная… "Ах! Что же это!"
Она танцевала и танцевала. Изредка перед ней мелькало напряжённое лицо Урсулы, та будто вглядывалась в неё зачем-то… Да, в тот вечер Урсула заметила это, догадалась, что происходит с сестрой, и из приличия не оставляла их одних…
Пока царевич гостил у них в имении, пан Юрий исподволь подталкивал его, чтобы он сам предложил дочери руку. И когда это произошло, то теперь с царевичем поговорили серьёзно. А до того была игра.
— Ваша милость, девица веры католической, — так начал пан Юрий, поглаживая свои рыжие усы, как хитрый кот, скрывая что-то. — И в нашей вере брак не заключается вот так сразу… Вернуть бы надо прежде законный престол…
Пан Юрий последовательно и красочно расписал, как обеспечить молодой жизнь, достойную её. Да и с верой не так всё просто. Как им жить в разноверии, вместе-то?.. Пускай царевич поговорит с отцом Савицким. Тот посвятит его в католические догматы.
— Дабы не оскорбить, по незнанию, молодую…
После приёма у короля, а у него он был инкогнито, потом остался там и на балу, царевич соглашался на всё, был щедр, охотно раздавал то, чего не имел. За невестой договорились отписать Новгородские и Псковские земли, пану воеводе — половину Смоленской волости. Другая половина, вместе с Северским княжеством, досталась королю. Стал царевич посещать также и иезуитов. Делал он всё, разумеется, тайно от своей свиты из русских, которых с чего-то здесь, в Посполитой, вдруг оказалось очень много. Беседы с доминиканцами сразу же выявили, что у него была сильна не только греческая схизма, глубоко засела и ересь арианская…
— Уже где-то заразился, — закачал головой падре Каспар Савицкий, когда встретился как-то и переговорил об этом с паном Юрием.
— В Запорогах, у казаков, зипунников! Где же ещё-то! — тряхнул полными плечами славный воевода пан Юрий.
А вот и она сама на исповеди у отца Каспара и, разумеется, многое поведала ему. В первую очередь её тоже волновало в царевиче вот это, ересь арианская… Но у отца Каспара на всё был готов ответ, он успокоил её.
— Это грешки молодости. Простительные в его возрасте, — ровный голос, и четки постукивали тихо в изящных его пальцах. — И того дурного общества, каким его испытывал Господь Бог. Совместными усилиями с вашей милостью мы наставим его на истинный путь…
Потом до их имения дошли слухи, что король отказал, под давлением сенаторов, в помощи царевичу. И вновь в их поместье появился князь Адам. И князь Константин приехал тоже. И несколько дней они часами просиживали в кабинете пана Юрия. Затем они решились. И все дамы в поместье узнали, что они будут набирать войско на свои средства…
Перед самым же уходом в Московию он, её принц, её суженый, сообщил ей, что тайно окрестился в католичество. Он стал увлечённо рассказывать, как это было, как он с краковским воеводой…
— С паном Жебридовским?
— Да, да! То было на Страстной неделе! Мы переоделись в рубище! Идём и собираем милостыню… И прошли! Никто не узнал! Даже его! До самой церкви Святой Варвары!..
Там он встретился с отцом Каспаром и исповедался у него.
— Впервые в жизни! — полыхнули у него азартным огнём глаза.
И он схватил её ладони… Она же невольно вздрогнула от прикосновения его сухих и жарких рук.
В тот день оба они чувствовали необыкновенную близость друг к другу. Теперь между ничего не стояло.
Затем пошли долгие месяцы без него. Она регулярно получала от него письма. Почерк у него оказался изящным, твёрдым, его письма было приятно держать в руках. Её же духовник, отец Франц, бернардинец, следил, чтобы она тоже постоянно отвечала на них.
— Надо, надо, ваша милость…
И он объяснил ей, что это в её же интересах: поддерживать в царевиче внимание к своей особе.
Потом дома внезапно появился её отец… Она даже сникла, когда узнала, что он покинул царевича, к тому же вместе со Станиславом. И оба они были чем-то подавлены. И пан Юрий стал частенько пропадать то в сейме, а то и при дворе короля. Что непохоже было на него.
В тот день, когда пришло известие, что он, её царевич, стоит с войском под Серпуховом и к нему, с поклоном и ключами, пришли от Москвы сами бояре, в их имении творилось что-то невообразимое.
— О-о, господи! — не то обрадовался, не то чего-то испугался пан Юрий и как-то странно переглянулся со Станиславом…
А на День Архангела Михаила отца и её в Краков вызвал король. И во дворце, при сенаторах, придворных, и при самом короле, им объявили о послании московского государя, великого князя Димитрия Ивановича, о его желании сочетаться законным браком с подданной его величества. Тут же их представили и послу московского государя, думному дьяку Афанасию Власьеву. Посол был уже в годах, с полуседой бородой, в просторном становом кафтане из роскошной узорчатой камки…[93]Вот всё, пожалуй, что она в нём приметила.
В тот же день была назначена и дата церемонии бракосочетания. Торжество проходило с особой пышностью в Кракове, в доме князей Виелъгорских, родственников Вишневецких… А вот приехал и сам король!.. С ним была и его сестра, шведская принцесса Анна. И тут же был
