в 1917 году одним из наиболее видных руководителей большевистской партии. Несколькими днями ранее под контролем Ленина оказалась и московские советы.
Однако захватить подобным же образом только что созданный Предпарламент большевики еще не могли, а потому прибегли к обструкции, демонстративно отказавшись принимать участие в его работе 7 октября. Пятью днями позднее в Петрограде был создан большевистский Военно-революционный комитет, взявший на себя непосредственную организацию захвата столицы. Вскоре возник и его московский аналог. В обществе открыто заговорили о предстоящем, удивляясь пассивности властей – кое-кто даже предполагал, что Временное правительство сознательно предоставляет большевикам «право первого выстрела». В определенном смысле так оно и было.
Керенский не хуже остальных понимал, что Ленин и его соратники ведут дело к вооруженному выступлению. Но что фактически мог предпринять глава правительства? Отдать приказ арестовать лидера одной из социал-демократических партий? Такое было возможным только лишь в случае успеха корниловского начинания, в провале которого сам Керенский сыграл немалую роль. Правые партии потеряли всякое влияние на массы, генералы и офицеры считали себя преданными и относились к Временному правительству с глухой враждебностью. Министр-председатель умудрился рассориться и с казаками. Теперь он всецело зависел от советов, а они – что в действующей армии, что в России – ни за что не согласились бы на репрессии в отношении ленинской партии.
Предпарламент, на который так рассчитывал опереться Керенский, еще не успел завоевать себе никакого общественного значения, оставаясь лишь форумом для пустых теоретических разглагольствований соперничавших между собой социал-демократических движений. Принимая во внимание фактическую позицию нейтралитета, занятую и Ставкой и солдатской массой по отношению к предстоящему противостоянию Ленина и Керенского, силы были явно неравными. К концу октября 1917 года Временное правительство могло рассчитывать только на горстку юнкеров в столице и, возможно, на некоторые казачьи части.
Зато в распоряжении у большевиков имелись и «гвардейские» части, и распропагандированные тыловые гарнизоны, и практически весь Балтийский флот. Не удивительно, что единственным превентивным шагом правительства стала неловкая попытка перебраться из Петрограда в Москву, но в конечном счете и это лишь ускорило приближающиеся события. Объявив «перенос столицы» предвестником наступления «буржуазной реакции», большевики начали действовать.
Первым, и практически без боя, пал Петроград. Ленинские «гвардейцы» действовали в соответствии со ставшими впоследствии классическими революционными методами – никто уже не пытался «демонстрировать» перед дворцами. Большевики заняли «телефон и телеграф», железнодорожные станции и петроградские мосты, отрезав правительство и от связи, и от возможной помощи. Как и ожидалось, в критический момент Предпарламент оказался парализован, а контролировавшийся большевиками Всероссийский Совет рабочих и солдатских депутатов на заседании в Смольном 25 октября объявил о начале «советской власти», санкционировав таким образом все действия Ленина.
Вооруженного сопротивления тоже не было, и холостой выстрел крейсера «Аврора» отвечал «революционной инсценировке» штурма Зимнего дворца. 26 октября толпа из красногвардейцев, матросов и солдат ворвалась в резиденцию правительства, разом покончив с комедией его «обороны». Юнкера и женский батальон сдались, Керенский бежал из города на автомобиле из гаража американского посольства, породив легенду о переодевании в женское платье.
В конечном счете большевики сумели свергнуть Временное правительство благодаря двум факторам. Во-первых, они были первыми и единственными среди всех политических сил постфевральской Россини, кто сумел создать собственную вооруженную силу. Во-вторых, Ленину удалось эффективно парализовать армию, которая после разгрома царской полиции и очевидного провала новорожденной милиции оставалась последней надеждой Временного правительства. Большевистские призывы к миру стали наиболее действенным средством в борьбе за настроения солдатской массы. Таким образом, в критический момент российской истории исход борьбы был предопределен количеством винтовок, которых у большевиков оказалось намного больше, чем у незадачливых лидеров Российской Республики.
26 октября – 2 ноября. Гражданская война
Петроградский сюжет повторился в большинстве российских городов. Обывателям нечего было противопоставить вооруженной силе местных солдатских комитетов и большевистских советов, а новая правительственная администрация исчезла с той же скоростью, что и царская в феврале. Но так было не везде. В Киеве и на большей части Украины контроль над городами оставался в руках Центральной Рады. Достаточно надежным представлялось положение казачьих областей Дона и Кубани. Не ясной была ситуация на Кавказе, в Сибири и на Дальнем Востоке. В европейской России наиболее ожесточенное сопротивление «советская власть» встретила в Москве, где большевистские войска первоначально потерпели неудачу в попытках овладеть городом. Бои продлились целую неделю и для победы потребовалось применение тяжелой артиллерии.
Падение Москвы совпало с провалом «похода Керенского» на Петроград. Покинувший столицу глава правительства отправился в действующую армию, на Северный фронт. Представшая перед ним картина была неутешительной – и генералы, и офицеры и тем более солдаты, 26 октября узнавшие о провозглашенном большевиками «Декрете о мире», не испытывали никакого желания убивать и тем более умирать за «Главноуговаривающего». Армейские комиссары Временного правительства бездействовали, а большинство солдатских комитетов выносили то явно пробольшевистские, то «нейтральные» резолюции.
Только казачьи войска честолюбивого генерала П. Н. Краснова оказались готовыми выступить немедленно. Им удалось занять Гатчину и на какое-то время вызвать панику в «красном Петрограде», но в конечном счете немногочисленный отряд казаков оказался буквально затопленным потоком большевистских солдат и матросов. Провалилась и попытка антибольшевистского восстания в столице, начатая с явно недостаточными силами в расчете на успехи красновских войск. Убедившийся в том, что все обещания Керенского о прибытии новых подкреплений – в лучшем случае надежды, Краснов отказался от продолжения «похода», и министр-председатель вновь вынужден был бежать, на этот раз из «своей армии». Чуть позже он сложит с себя полномочия главы правительства, но фактически его политическая карьера закончилась еще в те дни.
Ленин и его соратники могли поздравить себя с успехом. Армия, главная вооруженная сила страны, оставалась пассивной, «классовые враги» советской власти были разобщены и окончательный разгром «контрреволюции» представлялся делом нескольких недель, если не дней. Уже начиналось формирование отрядов для похода на Дон, где атаман А. М. Каледин отказался признавать произошедший переворот, и на Ростов, где бывший главнокомандующий М. В. Алексеев формировал свою «Добровольческую армию».
4 ноября. Торжество
В ночь с 4 на 5 ноября в Петрограде началась серия так называемых «пьяных погромов». «Победители» – бойцы революционного гарнизона столицы – последовательно и упорно «атаковали» дворцовые погреба с винами и любые запасы спирта, до которых могли добраться. Постепенно весь город был охвачен вакханалией пьяного безумства – разбивая бочки с вином, потерявшие человеческий вид солдаты лакали драгоценную влагу прямо из грязных луж. Отправляемые правительством войска вскоре «переходили на сторону противника», тоже неспособные противостоять искушению зеленого змия. Лозунг «Допьем романовские остатки!» овладел Петроградом.
