— Никаких шансов у тебя нет. Завтра ты умрешь.
— Нет, мы будем жить вечно, — заявил колдун и, иронически улыбнувшись, добавил: — Посмотрим завтра…
Колдун опустил голову в знак того, что разговор окончен.
Рэтфорд саркастически усмехнулся и, не отрывая взгляда от пленника, отступил к дверям, исчез за ними.
Священник, уличенный в колдовстве, улыбался потайным мыслям и раскачивался на своих оковах.
* * *
— Кандалы на его руках и ногах должны находиться до самой его смерти, — эти слова Рэтфорд бросил своему помощнику, спускаясь по каменным ступеням башни. Тут Рэтфорд сделал небольшую паузу: взгляд его упал на массивную дубовую дверь. Ручка чугунного кольца, показалось ему, вздрогнула и ударила по дверям, потом еще и еще. Рэтфорд решил, что это разгуливает сквозняк и вернулся к своей мысли:
— Кандалы можно будет снять только тогда, когда он превратится в пепел и будет развеян над землей.
Рэтфорд вышел из башни, и его глазам предстала ужасающая картина. В небесах, застилаемых черными клубящимися тучами, сверкали молнии. Отовсюду слышались тревожные крики женщин, мычание коров и визг поросят, хлопанье ставен и дверей. На улицах Бостона царило необычайное смятение.
Люди спешили к своим домам, чтобы за их стенами, дверьми и ставнями укрыться от невесть откуда налетевшей бури.
«Да, наверное еще далеко не всё колдуны и ведьмы схвачены. Многие разгуливают по земле, а один из них наверняка особенным образом положил в колодец сгнивший шалфей!» — подумал Рэтфорд. Но тут он внимательнеё присмотрелся к разверзшимся небесам, и его осенило. Ведь молнии сверкали не совсем обычные. Они были необычайные: не ложились время от времени среди туч гигантскими трещинами, как это бывало во время обычной грозы, а взметывались, кружились, собирались в одном месте, словно исполинские пчелы. Этот фосфоресцирующий рой выл и клубился среди туч с леденящим душу свистом, пока наконец не понесся к башне, у стен которой стоял Рэтфорд.
Страшная догадка пронзила мозг бостонского палача: «А не сам ли Сатана спешит на помощь к плененному колдуну?!»
Рэтфорд вновь оказался за дубовыми дверьми и бросился вверх по каменным ступеням башни. И взлетел он по скользким ступеням так стремительно, словно от этого зависела его собственная судьба.
Небольшая заминка случилась у двери на верхней площадке: почему-то не сразу нашелся нужный ключ. Руки, такие сильные и уверенные, сейчас не слушались, не сразу попали ключом в замочную скважину.
Рэтфорд наконец-то распахнул дверь на площадку, где томился в ожидании казни священник, уличенный в колдовстве. Первое, что увидел Рэтфорд, так это кольцо из роящихся голубоватых молний, носящихся в неистовом, дьявольском танце. На мгновение Рэтфорд даже прикрыл лицо тыльной стороной ладони — ослепительно-яркий свет заливал башню. Немного свыкшись с яростным сиянием, Рэтфорд с изумлением разглядел, что его пленник стоит на одной ноге и уже свободными руками спокойно и деловито снимает с ноги чугунные оковы. Причем делал он это настолько непринужденно, как-будто под его руками были гнилые веревки.
— Нет! Именем Бога не-е-э-т!!! — вскричал Рэтфорд, но было поздно.
Кандалы были отброшены в угол, словно ненужная вещь, и Уорлок поднял глаза навстречу своему гонителю. На лице колдуна играла зловещая улыбка.
Рэтфорд бросился на колдуна, но тот… растворился, исчез, словно никогда его не было в этой мрачной башне. По ней, поднимая облако песчаной пыли и соломенной трухи, разгуливал ветер. Он всё стремительнеё закручивал вихревые потоки, и чудовищная спираль устремлялась к одной из бойниц. К той, где всё ослабевая сосредоточилось голубовато-огненное свечение. Это свечение увлекало за собой все, что было в башне, и Рэтфорд не смог противостоять дьявольской силе, бросился в безумную погоню за колдуном, вырвавшимся на свободу.
* * *
Бостонцы с недоумением взирали на небеса. Страшная буря, которая должна была вот-вот разразиться и обещавшая наделать так много бед, так и не прошумела.
Черные тучи рассеялись так же внезапно, как и появились. С неба не упало ни капли дождя, ни одной снежинки. Оно сияло глубокой и ровной лазурью, столь необычайной для этой поры года.
* * *
Спустя полчаса члены суда присяжных вновь оказались у башни во главе со своим председателем. Но на этот раз их движения были совсем иными — нервными и суетливыми. Они не шествовали, а поспешно карабкались по каменным ступеням. Роберт Гиллан с помощниками ворвались на верхнюю площадку для того, чтобы воочию, собственными глазами убедиться в правдивости только что полученного невероятного донесения.
К их величайшей растерянности и огорчению всё обстояло именно так, как сообщил им Брюс Диккинсон.
Площадка была пуста. Кандалы покоились у стены. Крыша башни была цела и невредима, но совершенно невероятным образом сквозь неё падали снежинки. Они легко кружились и оседали на каменном полу места заточения колдуна.
Суд присяжных не увидел на верхней площадке ни колдуна Уорлока, ни бостонского палача Рэтфорда Эллиота. Членам суда немало пришлось пережить и повидать на своем веку. Но такого, чтобы совершенно бесследно исчезли два человека, палач и его закованная в кандалы жертва, еще не было. Душа помощника председателя суда Дэбби Шэнкера пребывала в чрезвычайном смятении. В ужасе он перекрестился и попятился. Роберт Гиллан сурово взглянул на него и сказал:
— Сын мой, не надо бояться! Ты должен знать, что три рода людей пользуются Божьей милостью настолько, что с ними ничего не может случиться, с ними ничего не может поделать отвратительная колдовская и дьявольская сила. Это те, кто выполняет обязанности общественного суда против ведьм или выполняет какую-либо другую общественную службу против них. Это те, кто охраняет себя, согласно принятым священным обрядам — окроплением святой водой, принятием освященной соли или посредством освященной в день сретения Господня свечи и освященных в вербное воскресенье ветвей. И наконец это те, кто различными и бесчисленными средствами пользуется милостью через святых ангелов.
ГЛАВА 2
Жан-Мишель Блюмарин был зол и расстроен. Ему не спалось. Он сидел недалеко от окна и покручивал ручку радиоприемника. Время от времени он отхлебывал текилу из небольшого стаканчика.
«Ну и черт с ним, с таким другом! Не пришел, так не пришел. Ему же хуже, — подумалось Жану-Мишелю. — Зато текила удалась Хуану на славу. Вот он-то настоящий друг, хотя тоже мог бы бывать почаще. И всё же жаль, что не пришел Эдуард. Ведь текила — это напиток для гурманов, а именно таков Эдуард. Уж кому-кому, а ему, Жану-Мишелю это доподлинно известно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
