— Джемма!
На мое запястье ложится рука Фелисити, сильная и уверенная, и она тащит меня вперед. Миссис Найтуинг останавливается, она не в силах двигаться. Она молит нас бежать дальше без нее, но мы отказываемся. Мы с Фелисити подхватываем ее под руки и тащим за собой. До церкви — четверть мили. Четверть мили, и совершенно негде спрятаться. На нас опускается туман. Так легко потерять дорогу…
Всадники появляются как бы ниоткуда. Они несутся за нами, их кони, не принадлежащие нашему миру, скачут между деревьями. Энн отчаянно кричит, когда копыта твари едва не сбивают ее. Мы бросаемся влево, но и там — тоже охотники.
Вдруг сверху раздается пронзительный визг. Я поднимаю голову — и вижу, как к нам спускаются горгульи. Всадники отчаянно вопят и прикрывают лица. Одна защитница падает на землю, сбитая охотниками. Я узнаю ту самую величественную горгулью, которая спасла меня от Итала.
— Это наша битва! Бегите!
Горгулья показывает на прорыв в тумане, на ведущую к церкви тропу. Мы не теряем времени зря. Фелисити, Энн и я проносимся в церковную дверь, и остальные, спотыкаясь, врываются следом за нами. Миссис Найтуинг падает на ближайшую скамью, пытаясь отдышаться.
— Закройте… закройте дверь, — с трудом произношу я.
В церкви темнеет, и я слышу, как засов становится на место.
Мисс Мак-Клити бросается к директрисе.
— Лилиан, как ты?
— Девушки, — говорит в ответ миссис Найтуинг, с трудом поднимаясь на ноги. — Все здесь?
К нам подходит Сесили.
— Миссис Найтуинг, что вообще происходит?
Ее глаза кажутся огромными, голос дрожит.
— Давайте не будем падать духом, — едва выговаривает миссис Найтуинг, и в ее голосе не слышно обычной уверенности. — Быстро… проверьте, все ли младшие здесь?
Сесили послушно делает, что приказано. Она готова на что угодно, лишь бы подавить растущую панику, поверить, что на самом деле все не так, как кажется. Что она вправе бояться. Что она уже никогда не почувствует себя в полной безопасности.
Крики и пронзительный визг доносятся до нас сквозь оконные стекла. Я не знаю, что происходит снаружи, кто побеждает.
Мисс Мак-Клити садится рядом с миссис Найтуинг на скамью и опускает голову на руки.
— Как вообще все это могло случиться?
— Я вам уже говорила, — напоминаю я. — Евгения слилась с Деревом Всех Душ. Стала частью Зимних земель.
Мисс Мак-Клити резко качает головой.
— Мне казалось, что я схожу с ума, — говорю я.
— Они будут добиваться своего. Они придут снова и снова, — бормочет мать Елена. — Теперь от них нет защиты.
— Мои девочки, — чуть не плачет миссис Найтуинг. — Я должна уберечь моих девочек!
— Должна же быть какая-то надежда, — говорит Энн.
Фелисити смотрит на меня, взглядом умоляя сказать что-нибудь такое, что изменит все к лучшему, покончит с ужасом.
Визгливые крики охотников смешиваются с рычанием горгулий — как будто они бьются в смертельной агонии. Девочки жмутся друг к другу. Кто-то плачет, кто-то раскачивается на месте. Они окаменели от ужаса.
— Мы должны это прекратить, — говорю я. — Мы должны отправиться в Зимние земли.
Картик отходит от двери.
— Мы не можем уйти в сферы, когда все твари охотятся на тебя.
— Здесь она подвергается не меньшей угрозе, — говорит миссис Найтуинг. — Это необходимо прекратить!
— Я это сделаю, — говорю я. — Но мне, само собой, понадобится помощь. Дверь — по ту сторону лужайки, за лесом. И надо еще как-то туда добраться.
Фелисити резко поворачивается ко мне:
— Да ты и в самом деле сумасшедшая! Мы не можем туда пойти!
— Но и просто ждать мы не можем!
— Может быть, горгульи нас защитят, — предполагает Энн.
Картик подходит ко мне.
— Я пойду с тобой.
Мисс Мак-Клити вскакивает.
— Орден запретил братьям Ракшана посещать сферы! Вы не можете повести его туда!
— Я уже его туда водила, — отвечаю я.
Мисс Мак-Клити недоверчиво качает головой.
— Невероятно! Вы сделали хоть что-нибудь такое, что не привело бы к неприятным последствиям, мисс Дойл? Наши правила строго-настрого запрещают…
— Вы что, не понимаете? Нет больше никаких правил! И я буду делать то, что сочту нужным, черт побери! — шиплю я в ответ.
Мои слова разносятся по церкви, и девушки ошеломленно вздыхают.
— Я должен вам напомнить, что больше не состою в братстве Ракшана, — добавляет Картик. — А мисс Дойл и в самом деле может делать все, что сочтет нужным, черт побери.
Фелисити хватает меня за руку.
— Я тоже с тобой!
— И я, — заявляет Энн и берет меня за другую руку.
— Я буду вас сопровождать от имени Ордена, — говорит мисс Мак-Клити.
— Ага, я тоже не хочу в стороне оставаться, — вмешивается Фоулсон.
— Кто-то должен остаться здесь, защищать Лилиан и девочек! — возражает мисс Мак-Клити.
Миссис Найтуинг решительно встает, поправляет юбку. И смотрит на девочек, сбившихся в кучу.
— Здесь останусь я. Мать Елена наложит на дверь печать, когда вы уйдете, и мы не откроем ее до утра.
— Если вам понадобится, кое-какая защита у вас будет, — говорю я.
Миссис Найтуинг прослеживает мой взгляд — и видит окно с витражом, изображающим ангела-воина с головой горгоны в руке.
— Ты об окнах? — взвизгивает Сесили, ничего не поняв.
— Сами увидите, — отвечаю я.
Сесили садится на пол, обнимая Марту и Элизабет.
— Мы увидим что? Я не хочу больше ничего видеть!
По ее щекам потоком льются слезы, из носа тоже течет, но она этого и не замечает.
— Это все твоя вина, Джемма Дойл! Если даже мы это переживем, все равно все будет не так, как прежде! — жалобно бормочет она.
— Я знаю, — тихо говорю я. — И мне очень жаль.
— Я тебя ненавижу! — скулит Сесили.
— И это я тоже знаю.
Новый пронзительный крик разрезает ночь, сотрясая окна и заставляя девушек загомонить, как испуганные гуси. Битва между горгульями и охотниками становится яростнее.
Миссис Найтуинг неуверенно смотрит на меня. Потом окидывает взглядом учениц. В дрожащей руке она держит сборник церковных гимнов.
— Девушки, возьмите свои книги! — приказывает она. — Мы будем петь!
— Ох, миссис Найтуинг! — вскрикивает Элизабет. — Да как можно сейчас петь?
— Они же сожрут нас заживо! — поддерживает ее Марта.
— Ерунда!
Голос директрисы перекрывает шум:
— Здесь нам абсолютно ничто не грозит. Мы англичанки, и я ожидаю от вас истинно английского поведения. Больше никаких слез! Начинаем петь!
Церковь заполняет низковатый голос миссис Найтуинг, звучащий не слишком ровно. Новые пугающие крики разносятся по лесу, и она поет громче. К ней присоединяется Бригид, и вскоре девушки подчиняются приказу, их испуганные голоса на время заглушают царящий снаружи кошмар.
Лицо Картика серьезно и мрачно.
— Ты готова?
Я киваю, нервно сглатывая. Фелисити, Энн, Фоулсон и мисс Мак-Клити становятся рядом со мной. Нам шестерым предстоит лицом к лицу столкнуться с целой армией. Я стараюсь не думать об этом, потому что иначе мне может не хватить храбрости.
Картик со скрипом приоткрывает церковную дверь, и мы как можно тише выскальзываем в ночь. Мать Елена просит Картика дать ей руку. Она укалывает его палец.
— Пометь дверь снаружи, — советует старая цыганка. — А я запечатаю изнутри. И не сдавайся.
Дверь церкви закрывается за нами, и Картик проводит по ней пальцем. Я надеюсь, что это поможет. Серовато-белый туман клубится вокруг; он лишает лес всякого цвета. Мы не взяли с собой фонаря из страха, что твари заметят свет, и потому ищем дорогу по памяти. Визгливые крики всадников и рычание горгулий, схватившихся в смертельной битве, плывут сквозь туман, и мы не понимаем, где они — далеко или близко, впереди или позади. И кажется, что мы движемся в самую гущу драки.
Мы благополучно минуем лес, но нужно еще пересечь лужайку. Сердце колотится быстро и сильно. Но от страха мысли ясные, как никогда прежде; и каждая мышца натянута как струна, готовая вот-вот лопнуть. Картик поднимает палец и вскидывает голову, прислушиваясь.
— В эту сторону, — шепчет он.
Мы спешим за ним, стараясь не растерять друг друга в густом тумане. Завывания становятся ближе. Справа от себя я вижу всплеск каменного крыла, мелькает костлявая рука… Над головой, спеша нанести новый удар, проносится горгулья, пугая меня. Я лишь на мгновение поворачиваю голову ей вслед, но этого достаточно. Я теряю остальных. Меня охватывает паника. Куда бежать — вправо, влево, вперед? «Скорее, Джемма! Пошевеливайся!» Я бросаюсь в туман, держа перед собой руки, как будто могу разогнать его. Я слышу тихие, сдавленные звуки — горестные всхлипывания — и осознаю, что издаю их сама, но замолчать не в силах.
