Как раб, с тобою изъясниться,
Я падаю к твоим ногам.
Инфант, тебе принадлежу я,
И я не милость предлагаю,
А только возвращаю долг свой,
Который ты мне дал взаймы.
Ты дал мне жизнь, ее тебе я
Пришел отдать теперь; затем что
Добро есть клад, что бережется
До дня, когда придет нужда.
И так как страх меня смущает
И сжал мне ноги кандалами,
И так как грудь моя и шея
Между веревкой и ножом,
Беседу нашу сокращая,
Все выскажу тебе я сразу,
И говорю, что нынче ночью
Тебя у взморья ждет судно.
Через отверстья подземелий,
Где ваши мрачные темницы,
Я вам заброшу инструменты,
Чтоб цепи вы могли сломать.
Снаружи отомкну засовы,
И ты со всеми, сколько в Фесе
Есть пленных, можешь удалиться
На том судне в родимый край,
Вполне уверенный, что в Фесе
Я в безопасности остался,
Легко мне будет так устроить,
Как будто заговор был ваш;
Итак с тобой спасем мы оба:
Я честь, ты жизнь; а если б даже,
О помощи моей узнавши,
Меня казнил во гневе Царь,
Не стал бы я жалеть о жизни.
И так как, чтоб склонять хотенья,
Иметь необходимо деньги,
Возьми сокровища мои,
За них тебе заплатят много.
И это выкуп мой, Фернандо,
За возвращенье мне свободы.
Мой долг тебе был так велик,
Что рано ль, поздно ль, было нужно
Его отдать во имя чести.
Дон Фернандо
Благодарить тебя хотел бы,
Но, вижу, в сад выходит Царь.
Мулей
Тебя он видел?
Дон Фернандо
Нет.
Мулей
Не дай же
Ему предлога к подозренью.
Дон Фернандо
Я спрячусь между этих веток,
А он тем временем пройдет.
Сцена 16-я
Царь. – Мулей.
Царь (в сторону)
(Мулей с Фернандо; говорили
С такой опаской, и как только
Меня увидели, сейчас же
Один уходит, а другой
Желает что-то скрыть. Мне надо
Бояться. Верно иль неверно,
Мне страх грозит, приму же меры.)
Я очень рад…
Мулей
Великий Царь,
Дай мне обнять твои колена.
Царь
С тобой побыть.
Мулей
Что повелишь мне?
Царь
Меня глубоко огорчило,
Что Сеута мне не сдана.
Мулей
Ты победителен и силен,
Поди на приступ, город сдастся.
Царь
Он будет мой без траты крови.
Мулей
Каким же образом?
Царь
Таким:
Фернандо так хочу принизить,
Что Сеуту он сам отдаст мне.
И знаешь что, Мулей, боюсь я,
Маэстре ненадежен здесь.
Его увидя в униженьи,
Пожалуй, пленники столкнутся,
И всей толпою возмутятся,
Из сострадания к нему.
А сверх того и очень сильно
В сердцах людей корыстолюбье;
Весьма легко он может златом
Вниманье стражей усыпить.
Мулей (в сторону)
(Теперь мне выгоднее будет
Сказать, что все это возможно,
Чтобы не мог иметь позднее
Он подозрений на меня.)
Твой страх вполне благоразумен:
Они наверно пожелают
Освободить его.
Царь
Одно лишь
Нашел я средство, чтоб никто
На власть мою не покусился.
Мулей
И это средство, государь мой?
Царь
Чтоб о надежности Инфанта
Ты позаботился, Мулей.
Ты ни боязнью, ни корыстью
Никак не можешь быть подкуплен.
Так будь его главнейшим стражем,
Смотри же, сбереги его.
И что бы с Принцем ни случилось,
Ты дашь отчет мне.
(Уходит.) Мулей
Нет сомненья,
Царь слышал, как мы говорили.
Да не предаст меня Аллах!
Сцена 17-я Дон Фернандо. – Мулей.
Дон Фернандо
О чем скорбишь?
Мулей
Ты слышал?
Дон Фернандо
Слышал.
Мулей
Так как же спрашивать ты можешь,
О чем скорблю, когда в смущеньи
Стою меж другом и Царем?
Во мне столкнулись честь и дружба:
Когда тебе я буду верен,
Пред ним изменником я буду;
А верность сохраню пред ним,
С тобой неблагодарным буду.
Что ж делать? (Небо, помоги мне!)
Кого хочу освободить я,
Мне доверяют охранять.
Что если Царь владеет тайной?
Но чтоб найти вернее выход,
Я у тебя прошу совета:
Скажи, что должен делать я.
Дон Фернандо
Мулей, любовь и дружба ниже,
Чем честь и верность государю.
Царю никто ни в чем не равен,
Лишь равен он один себе.
Вот мой совет: ему ты должен
Служить и обо мне не думать;
Я друг твой, и во имя дружбы,
Чтоб сохранилась честь твоя,
Сам за собой смотреть я буду;
И если б кто другой сказал мне,
Что предлагает мне свободу,
Не принял бы я жизнь свою,
Покуда честь твоя со мною.
Мулей
Фернандо, не давай советов
Учтивых столь же, сколько верных.
Я знаю, что мой долг тебе
Есть жизнь, и что платить я должен;
Итак я ночью все устрою,
Как мы с тобою говорили.
Освободись, и жизнь твою
Я искуплю своею смертью;
Лишь только б ты освободился,
Мне после ничего не страшно.
Дон Фернандо
И было б честно, чтобы я
Жестоким был и беспощадным
С тем, кто со мною милосерден,
И чтоб того, кто жизнь дает мне,
Жестоко чести я лишил?
Нет, и тебя хочу я сделать
Судьей моей судьбы и жизни:
Теперь и ты мне посоветуй.
Возможно ль взять мне от того
Свою свободу, кто потерпит
За это кару? Допустит ли,
Чтоб он, ко мне великодушный,
Убийцей чести был своей?
Что посоветуешь?
Мулей
Не знаю.
Ни да, ни нет сказать не смею:
Нет, потому что будет больно
Мне самому; да, потому
Что если да тебе промолвлю,
Пожалуй, я и сам увижу,
Что мой совет не подходящий.
Дон Фернандо
Нет, ты мне должный дал совет.
Благодаренье, потому что
Во имя Бога и закона,
Которые владеют мною,
Я буду в рабстве стойкий принц.
Хорнада третья
Зал в летнем помещении Мавританского Царя.
Сцена 1-я
Мулей, Царь.
Мулей (в сторону)
(Так много Царь поставил стражей
Над Дон Фернандо, что его
Спасти я больше не надеюсь.
Во имя долга моего,
Как верный друг, я постараюсь
Ему помочь по мере сил.)
Властитель, в море и на суше,
Ты знаешь, я тебе служил,
И если милости достоин,
Услышь…
Царь
Внимаю и молчу.
Мулей
Фернандо…
Царь
Более ни слова.
Мулей
Не хочешь слушать?
Царь
Не хочу.
Раз только назвал ты Фернандо,
Меня ты этим оскорбил.
Мулей
Но чем же?
Царь
Тем, что дал мне случай
Не дать того, о чем просил.
А дать нельзя, когда ты просишь
За Принца.
Мулей
Как же, раз его
Мне поручил ты, не желаешь
Отчета слышать моего?
Царь
Я слушаю; но состраданья
Не жди.
Мулей
Немилосердный рок
Фернандо истерзал настолько,
Что мир, чьи клички есть намек,
Дивясь таким страданьям, назвал
Его чудовищем судьбы;
Твой гнев изведав и суровость,
В таком неравенстве борьбы,
В несчастность бедствий вовлеченный,
Предав скорбям свой смелый дух,
В том месте, что назвать боюсь я,
Дабы не оскорбить твой слух,
Недужный, нищий, параличный,
Сраженный мужеством своим,
Он просит милостыни жалкой
У проходящих перед ним;
Ты повелел, чтоб он работал,
Чтоб был преследуем людьми,
Чтоб спал в угрюмых подземельях,
Чтобы ходил за лошадьми,
Чтобы узнал, что значит голод,
И обездоленный во всем,
И слабый раньше от природы,
Он был разбит параличом.
Так сила бедствий исказила
Его прекрасный царский вид.
Холодной ночью, черной ночью,
Он в мрачном подземельи спит.
Но, стойкий в вере неизменно,
Упорствует, как прежде, в ней,
И чуть, родитель утра, солнце,
Зажжет огни своих лучей,
Как узники (о, горе, горе!)
Циновку жалкую берут,
Недужного несут на воздух,
И – как мне вымолвить? – кладут
На место, что навозной кучей
Должны назвать мы: оттого
Что так он болен, стал он смраден;
Никто у дома своего
Ему лежать не позволяет;
Все гонят нищего, и он,
Без состраданья, без вниманья,
Лежит, мученьем удручен.
И лишь один слуга и рыцарь
Его не кинули в беде.
Стараются его утешить,
Ему сопутствуют везде,
Они с ним пищу разделяют,
Хотя ее и одному
Едва хватает, и от мавров
Гоненья терпят, потому
Что, повинуясь милосердью,
Инфанту служат. Но и гнев,
И беспощадную жестокость
Неоднократно претерпев,
Они его не покидают.
И каждый раз, когда идет
Один на поиски за пищей,
Другой при нем сидит, и ждет,
И страждущего утешает.
Смягчи же гнев свой, государь,
Будь, коль не жалостию тронут,
Так ужасом, о, сильный Царь,
Коль не слезами, изумленьем.
Царь
Ты кончил? Хорошо, Мулей.
Сцена 2-я Феникс. – Те же.
Феникс
