Молчанием предоставляешь,
Чтоб мой звучал такой мольбой?
Здесь на глазах твоих кинжалом
Готовятся пронзить мне сердце,
А ты глядишь, как льются слезы
Перед тобою из моих?
Ты Царь, – и оказался зверем,
Отец, и предстаешь как аспид,
Судья, и палачом явился,
Нет, ты не Царь и не отец.
Царь
О, Феникс, это замедленье
Не понимай как нежеланье
Тебе дать жизнь, – желает небо,
Чтобы окончилась моя.
И так как более не хочет,
Чтоб наши жизни продолжались,
Узнай, Альфонсо, что с закатом
Вчерашний день, в тот самый час,
Как отбыла из Феса Феникс,
Закончив путь свой в море пены,
Закончив путь свой в море смерти,
Скончались – солнце и Инфант.
И этот гроб смиренно-тесный
Оправа царственного тела.
Сверши же приговор над Феникс:
Пускай за кровь прольется кровь.
Феникс
О, горе мне! моя надежда
В одно мгновенье оборвалась.
Царь
И ничего мне не осталось,
Чтоб хоть мгновение прожить.
Дон Энрике
Что слышу? Да поможет Бог мне!
Как поздно, небо, о, как поздно
К нему пришла его свобода!
Дон Альфонсо
Не говори так; если сам
Фернандо в символах сказал нам,
Чтоб мы его освободили,
Он разумел свой прах остывший,
Хотел сказать, что прах его
За много храмов храм получит,
И выкупить его должны мы.
Царь Фесский, чтобы ты не думал,
Что меньше этой красоты
Фернандо отошедший стоит,
Я на него ее меняю.
Пошли же снег мне за кристаллы,
Январь мне обменяй на май,
Отдай мне за алмазы – розы,
За неземной прекрасный образ
Дай мертвого многострадальца.
Царь
Альфонсо, что ты говоришь,
Непобедимый?
Дон Альфонсо
Говорю я:
Пусть пленники ее отпустят.
Феникс
И стала я ценою трупа:
Свершился неба приговор.
Царь
Спускайте со стены высокой
Тяжелый гроб, и сам спущусь я,
Чтобы у ног Альфонсо сдаться.
(Уходит со стены.)
(Гроб спускают на веревках по стене.)
Дон АльфонсоО, Принц, о, мученик святой!
Тебя в объятья принимаю.
Дон Энрике
Перед тобой, мой брат, склоняюсь.
Сцена 14-я Царь, Дон Хуан , пленники. – Те же.
Дон Хуан
Привет, великий наш Альфонсо,
Дай руку.
Дон Альфонсо
Друг мой Дон Хуан,
Таков отчет твой об Инфанте?
Дон Хуан
Я был при нем до самой смерти,
Пока его не увидал я
Свободным, мертвым и живым:
Взгляните, как лежит он тихо.
Дон Альфонсо
Дай руку мне свою, родной мой.
Несведущий, я слишком поздно
Тебя пришел освободить.
Но в смерти, что всего важнее,
Всегда являет лик свой дружба.
Твои блаженные останки
Я отвезу с собой во храм.
(К Царю.)
Тебе я, Царь, вручаю Феникс
И Таруданте, и в супруги
Прошу ее отдать Мулею,
С Инфантом он так дружен был.
(К пленникам.)
Придите, пленники, взгляните,
Вот ваш Инфант, попеременно
Его несите до армады.
Царь
Пусть все идут вослед за ним.
Дон Альфонсо
Под заунывный трубный голос,
Под стройный рокот барабанов
Пусть похоронным маршем войско
Идет, – чтоб кончил долгий путь,
Прося смиренно извиненья
За все великие ошибки,
Инфант Фернандо Лузитанский,
В христовой вере стойкий Принц.
Горький Максим. На дне
Действующие лица
Михаил Костылев , 54 года, содержатель ночлежки.
Василиса Карповна , его жена, 26 лет.
Наташа , ее сестра, 20 лет.
Медведев , их дядя, полицейский, 50 лет.
Васька Пепел , 28 лет.
Клещ, Андрей Митрич , слесарь, 40 лет.
Анна , его жена, 30 лет.
Настя , девица, 24 года.
Квашня , торговка пельменями, под 40 лет.
Бубнов , картузник, 45 лет.
Барон , 33 года.
Сатин , Актер – приблизительно одного возраста: лет под 40.
Лука , странник, 60 лет.
Алешка , сапожник, 20 лет.
Кривой Зоб, Татарин – крючники.
Несколько босяков без имен и речей.
Акт первый
Подвал, похожий на пещеру. Потолок – тяжелые, каменные своды, закопченные, с обвалившейся штукатуркой. Свет – от зрителя и, сверху вниз, – из квадратного окна с правой стороны. Правый угол занят отгороженной тонкими переборками комнатой Пепла, около двери в эту комнату – нары Бубнова. В левом углу – большая русская печь, в левой, каменной, стене – дверь в кухню, где живут Квашня, Барон, Настя. Между печью и дверью у стены – широкая кровать, закрытая грязным ситцевым пологом. Везде по стенам – нары. На переднем плане у левой стены – обрубок дерева с тисками и маленькой наковальней, прикрепленными к нему, и другой, пониже первого. На последнем – перед наковальней – сидит Клещ, примеряя ключи к старым замкам. У ног его – две большие связки разных ключей, надетых на кольца из проволоки, исковерканный самовар из жести, молоток, подпилки. Посредине ночлежки – большой стол, две скамьи, табурет, все – некрашеное и грязное. За столом, у самовара, Квашня– хозяйничает, Баронжует черный хлеб и Настя, на табурете, читает, облокотясь на стол, растрепанную книжку. На постели, закрытая пологом, кашляет Анна. Бубнов, сидя на нарах, примеряет на болванке для шапок, зажатой в коленях, старые, распоротые брюки, соображая, как нужно кроить. Около него – изодранная картонка из-под шляпы – для козырьков, куски клеенки, тряпье. Сатинтолько что проснулся, лежит на нарах и – рычит. На печке, невидимый, возится и кашляет Актер.
Начало весны. Утро.
Барон . Дальше!
Квашня . Не-ет, говорю, милый, с этим ты от меня поди прочь. Я, говорю, это испытала… и теперь уж – ни за сто печеных раков – под венец не пойду!
Бубнов (Сатину) . Ты чего хрюкаешь?
Сатин рычит.
Квашня . Чтобы я, – говорю, – свободная женщина, сама себе хозяйка, да кому-нибудь в паспорт вписалась, чтобы я мужчине в крепость себя отдала – нет! Да будь он хоть принц американский – не подумаю замуж за него идти.
Клещ . Врешь!
Квашня . Чего-о?
Клещ . Врешь. Обвенчаешься с Абрамкой…
Барон (выхватив у Насти книжку, читает название) . «Роковая любовь»… (Хохочет.)
Настя (протягивая руку) . Дай… отдай! Ну… не балуй!
Барон смотрит на нее, помахивая книжкой в воздухе.
Квашня (Клещу) . Козел ты рыжий! Туда же – врешь! Да как ты смеешь говорить мне такое дерзкое слово?
Барон (ударяя книгой по голове Настю) . Дура ты, Настька…
Настя (отнимает книгу) . Дай…
Клещ . Велика барыня!.. А с Абрамкой ты обвенчаешься… только того и ждешь…
Квашня . Конечно! Еще бы… как же! Ты вон заездил жену-то до полусмерти…
Клещ . Молчать, старая собака! Не твое это дело…
Квашня . А-а! Не терпишь правды!
Барон . Началось! Настька – ты где?
Настя (не поднимая головы) . А?.. Уйди!
Анна (высовывая голову из-за полога) . Начался день! Бога ради… не кричите… не ругайтесь вы!
Клещ . Заныла!
Анна . Каждый божий день! Дайте хоть умереть спокойно!..
Бубнов . Шум – смерти не помеха…
Квашня (подходя к Анне) . И как ты, мать моя, с таким злыднем жила?
Анна . Оставь… отстань…
Квашня . Ну-ну! Эх ты… терпеливица!.. Что, не легче в груди-то?
Барон . Квашня! На базар пора…
Квашня . Идем, сейчас! (Анне) . Хочешь – пельмешков горяченьких дам?
Анна . Не надо… спасибо! Зачем мне есть?
Квашня . А ты – поешь. Горячее – мягчит. Я тебе в чашку отложу и оставлю… захочешь когда, и покушай! Идем, барин… (Клещу.) У, нечистый дух… (Уходит в кухню.)
Анна (кашляя) . Господи…
Барон (тихонько толкает Настю в затылок) . Брось… дуреха!
Настя (бормочет) . Убирайся… я тебе не мешаю.
Барон, насвистывая, уходит за Квашней.
Сатин (приподнимаясь на нарах) . Кто это бил меня вчера?
Бубнов . А тебе не все равно?..
Сатин . Положим – так… А за что били?
Бубнов . В карты играл?
Сатин . Играл…
Бубнов . За это и били…
Сатин . М-мерзавцы…
Актер (высовывая голову с печи) . Однажды тебя совсем убьют… до смерти…
Сатин . А ты – болван.
Актер . Почему?
Сатин . Потому что – дважды убить нельзя.
Актер (помолчав) . Не понимаю… почему – нельзя?
Клещ . А ты слезай с печи-то да убирай квартиру… чего нежишься?
