— Неустойчивая натура, истерик, — сказал Котовский комиссару Борисову после свидания с философствующим капитаном. — Ищет себе оправдания, цепляется за жизнь, и никогда нельзя предвидеть, как он поступит через минуту.
— Должен он понимать, — нахмурился Борисов, — так или этак, все равно дни Матюхина сочтены. Вся их игра проиграна. Богуславского нет, Антонова нет, армии нет, Матюхин в окружении… Таким образом, Эктов только ускоряет, так сказать, процесс, а вовсе не обрекает на смерть своих сподвижников. Они и без того обречены. Какой у него может быть выигрыш от новой измены? Погубить нас? Но он этой гибели даже не успеет увидеть! Между тем в случае нашего успеха он получает много преимуществ в жизни. Мне кажется, он все это взвесил, прежде чем выехать сюда из Москвы.
— Мы с вами ничего не можем тут предрешить, — заключил разговор Котовский. — Сделаем все для победы. Мы понимаем, что это задание командования — не просто приказ. Это — решение партии, требование Советского правительства. И мы его выполним, не колеблясь.
Он ушел, а Борисов сел сочинять «доклад»: ему назначалась трудная роль изображать «правого эсера».
Нужно было незаметно, не вызывая никаких подозрений, заготовить необходимый «реквизит». Нужны кубанки. Нужны казачьи лампасы, синие штаны. Что еще? Какие-нибудь «люльки» по образцу Тараса Бульбы? В конце концов, это же не казачья часть регулярной армии? Просто сброд. Могли примкнуть к подобному отряду дезертиры? Или бандиты, уцелевшие от разбитых армий Петлюры и Махно? Могли. Итак, это — авангард казачьих соединений, возглавляемых войсковым старшиной Фроловым, тем самым Фроловым, которого не так давно Криворучко собственной рукой раскроил ударом клинка в бою под деревней Вендичаны. Тогда же было захвачено кавбригадой знамя фроловцев, которое теперь так же, как и черный флажок с вышитой на нем серебряной буквой «ф», могло пригодиться.
13
Настал вечер пятнадцатого июля. Отобранный поименно отряд был выведен за деревню. Бойцы переговаривались между собой, строя разные предположения.
— Не иначе как разведка нащупала, где прячутся гады!
— Поедем, пожелаем им доброй ночи!
Некоторые из отряда уже успели улечься спать, когда их вызвали. Они поеживались от вечерней сырости, которой тянуло из соседнего болота.
— Комаров много, — сонным голосом бурчал помкомвзвода Криворотенко. К дождю.
Небо было грустное-грустное. Розовые, оранжевые переливы постепенно тускнели и гасли на западе. Лес слился в одно темное пятно, лиловые тени легли по земле. Налетели комары и зазвенели на различные голоса. Кони прядали ушами, мотали головами, били себя по бокам хвостами.
Котовский и комиссар не заставили себя долго ждать.
— Братцы! — обратился Котовский к кавалеристам. — Командование поставило перед нами задачу, и мы ее выполним. Я расскажу вам подробно, что мы должны делать. Только котовцы и могут совладать с такой операцией, что нам предстоит! Говорят, чудес не бывает. Бывают чудеса! Мы это много раз доказывали, постараемся и на этот раз не ударить лицом в грязь!
Тут Котовский стал подробно разъяснять бойцам, что они должны делать. Чем больше он говорил, тем больше вытягивались лица котовцев. Все молчали и слушали в недоумении. Какие же они кубанцы? Сроду не были белыми! Били и будут бить бандитов!
— Отныне мы будем называться не красной кавалерийской бригадой, а будем именовать себя войском атамана Фролова, прорвавшимся с Дона и Кубани на соединение с отрядами антоновских банд для совместных действий против Красной Армии, против Советов…
— Вот так здорово! — крикнул кто-то из рядов. — Беляками заделаемся!
— Тетя Мотя! — осадил его Криворотенко. — Не понимаешь, что ли? Это военная хитрость! А еще разведчик!
— Правильно, Криворотенко! — подтвердил Котовский. — Наша задача выманить Матюхина из лесу и тогда расправиться с ним. Вот с этой-то целью на время операции я буду именоваться атаманом Фроловым, командиры полков есаулами, а вы, красноармейцы, — станичниками.
— Чудно как-то!
— Политрукам, коммунистам и комсомольцам быть примером, — говорил далее комбриг, — и всем твердо помнить, что оплошность одного погубит всех. Ни между собой, ни тихо, ни громко, ни случайно, ни намеком ни один из вас не должен выдать наших планов. Имейте в виду, что нас будут проверять, исподтишка подслушивать и разведывать, кто мы такие.
— Проще говоря, как в театре, представление представлять? воскликнул опять кто-то из бойцов и начал хохотать.
— Здравия желаю! — во все горло крикнул другой и тоже залился смехом.
— Послушайте меня, — снова заговорил Котовский, наблюдавший всю эту картину, — вы поняли теперь, какое трудное и оп-пасное дело нам предстоит? Вот тебе смешно, — обратился он к остряку, и у того сразу исчезло смешливое настроение, — а между тем так вы и должны отвечать: «Здравия желаю, господин капитан». Спутается только один — и выдаст с головой нас всех бандитам. Первым погубите меня, да и всем остальным придется солоно.
Тут и Гажалов, и Борисов, и Скутельник, и Данилов стали растолковывать детали предстоящей операции.
Вскоре общее недоумение сменилось дружной подготовкой к походу. Снимали красные банты, красноармейские звездочки. Проверяли друг друга, не забыта ли какая-нибудь примета, не подведет ли он товарищей. Некоторые тут же тренировались, как отдавать честь, как обращаться к комсоставу и друг к другу.
Несмотря на наступающую темноту, повытаскивали приколотые на внутренней подкладке заветные солдатские иголочки да вощеные нитки, из околышков фуражек изготавливали великолепные казачьи лампасы. Криворучко раздавал шапки-кубанки с красными и белыми верхами. Кое-кто облачался в зипуны, в пиджаки, сбрасывая гимнастерки, на пуговицах которых были выбиты пятиконечные звездочки.
Через какой-нибудь час отряд было не узнать.
— Ну как? — спрашивал Данилов, который с особенным азартом занимался переодеванием бойцов.
— Хороши! — признался комиссар.
— Я бы сам, — заявил Котовский, — встреть я такое воинство, первый бы врезался в него и стал бы рубить направо и налево белогвардейцев!
Бойцы принимали теперь такой отзыв как высшую похвалу. Кое-кто старался припомнить излюбленные казачьи песни. Свернули эскадронные флаги. Знамя фроловцев и черный флажок с серебряной буквой «ф» довершили превращение отряда.
К этому времени прибыли пять чекистов и с ними Эктов. Конь у капитана Эктова донской породы и с виду хороший, но, кто разбирается в этом деле, видит, что на таком коне далеко не ускачешь. Сбоку у капитана висит кобура и в ней револьвер. Но револьвер не только без патронов, но даже и без барабана. Вряд ли хоть один капитан за все времена, что существуют капитаны, был так неважно вооружен!
Однако капитан Эктов был представлен отряду как начальство, и его дружно приветствовали.
Выступили поздно вечером. И хотя капитан был уже не капитан, а «станичники» сроду не были станичниками, двигались в строгом порядке, молча. Каждый осознал всю серьезность предстоящих действий и теперь обдумывал, как он будет поступать в том или ином случае в соответствии с полученными подробными инструкциями, описанием места действий, перечислением условных сигналов и команд.
Была темная, безлунная ночь. В деревнях, мимо которых проезжали, не мелькало ни единого огонька. Приплывала струя теплого, парного воздуха, напоенного запахами клевера, гречихи, полей и лугов. Потом вдруг веяло свежестью и сыростью из лощины. Звезды мерцали. Цокали копыта о сухую, еще не остывшую после дневного зноя землю да звякали иногда стремена.
Вдруг из темноты выскочил конный. Промчался вдоль колонны, на скаку возвещая:
— Красные слева, красные слева!
И только он скрылся, слева раздались выстрелы. Негромкая команда, голова отряда быстрым аллюром уходит вперед, прикрытие приготовилось к бою. Из темноты уже строчил пулемет, отряд тоже отвечал пулеметными очередями. Затем все затихло, и колонна продолжала свой путь.
Весь этот бой был инсценирован с ведома высшего командования и тоже в соответствии с планом. Обе стороны стреляли в воздух. Дивизия Матюхина, его разъезды не могли не слышать этой ночной перестрелки. Надо было показать, что фроловцы прорываются через расположение красных.
Было уже далеко за полночь, когда показалась впереди деревня Кобылинка, у которой было еще и второе наименование — Дмитровское.
Где-то на горизонте чуть посветлела, чуть тронулась одна сторона неба. Но еще не начинался рассвет. Звезды поблекли, небо заголубело. Густо пахло болотными травами. Большая Медведица играла семью самоцветами высоко над головой.
Колонна все так же двигалась молча. Снова команда. Отряд разместился, заняв наиболее выгодную позицию.
