«Молодцы кавалеристы!» — подумал Котовский, наблюдая, как выполняются все указания, полученные прежде чем двинуться в путь.
К деревне приблизились только несколько человек. Тут Эктов как-то по-особенному свистнул, и тотчас откуда-то взялся молодой деревенский парень.
Капитан Эктов строго приказал:
— Скачи к Ивану Сергеевичу, пусть со всеми силами явится сюда.
Эктов передал парню заранее заготовленный комиссаром Борисовым приказ от имени Эктова и за его подписью. В приказе Матюхину предлагалось прибыть в деревню Кобылинку в ночь с девятнадцатого на двадцатое июля для совместного обсуждения резолюций «Всероссийского съезда» и установления контакта в работе в связи с прибытием донцов и кубанцев, а также делегатов съезда.
Парень как внезапно появился, так внезапно теперь исчез с пакетом, ни слова не говоря.
На случай какой-нибудь неожиданности или измены были выставлены посты и дозоры. Но пока что все было тихо.
Эктов, по-видимому, нервничал. Он непрерывно курил. Кончик его папиросы то вспыхивал, то заволакивался пеплом. Неотступно возле Эктова находился Котовский, в кубанке и новом одеянии изменившийся настолько, что даже комиссар еле узнавал его. Пять чекистов с револьверами наготове тоже курсировали поблизости.
Кажется, Матюхин находился рядом, потому что через небольшой промежуток времени тот же парень снова вынырнул как из-под земли и подал Эктову записку.
Матюхин писал, что подчиняется приказу, но должен предварительно убедиться, что приказ на самом деле исходит от начальника штаба, так как давно уже нет ни слуху ни духу ни об Антонове, ни о Богуславском, ни вообще о Второй армии. Поэтому Матюхин предварительно вышлет своих представителей, кои явятся в деревню Кобылинку, как и предлагает капитан Эктов, в ночь с девятнадцатого на двадцатое июля.
— В-вороний корм! — тихо выругался Котовский, прочитав записку.
Уж не разгадал ли Матюхин всю махинацию, весь план? Не пронюхал ли, что за «донцы» и «кубанцы» пришли к нему на соединение?
С самого начала дело неожиданно осложнялось. Но пока что ничего нельзя было больше предпринять. Нужно было ждать до девятнадцатого и посмотреть, что это за представители, которых вышлет Матюхин.
«Так или иначе заставлю его приехать, у меня он не отвертится», решил Котовский.
Строго наказав комиссару и командирам не спускать глаз с капитана Эктова, Котовский с начальником полевого штаба и дивизионом кавалеристов помчался обратно в Медное, заставил всех, кто понимал в портняжном деле, круглые сутки работать над изготовлением кубанок, над шитьем казацких шаровар. Теперь он включил в операцию всю бригаду. Первый полк переодет в кубанцев, Второй полк — донцы.
На рассвете девятнадцатого июля бригада прибыла в деревню. Был приказ: кто попытается проникнуть в деревню и кто попытается из нее выйти — уничтожать. С этого момента Кобылинка, гнездо матюхинцев, отрезана от всего мира. Никто не выйдет за ее пределы, никаких сведений она не получит извне.
Теперь можно было встретиться с противником при любых обстоятельствах. Тем временем пытаться настоять на своем и вытребовать Матюхина, в соответствии с первоначально намеченным планом.
Командир дивизиона Четырнадцатого матюхинского полка, оказывается, скрывался с тремя бандитами в овраге, под самой деревней. Они высматривали, что там творится. Они должны были разведать, что за донцы и кубанцы появились в Кобылинке.
Когда Эктов спросил все того же парня, по-видимому работавшего связным, где же наконец делегация Матюхина, парень простодушно ответил:
— Эвона, за деревней, в яру.
— Зови, — с досадой приказал Эктов.
Затем обратился к Котовскому:
— Атаман Фролов, прикажите построить часть.
— Слушаюсь, господин капитан! — молодцевато ответил Котовский и в свою очередь отдал распоряжение: — Построиться!
Господа делегаты вылезли из своего наблюдательного пункта. Эктов предложил:
— Познакомьтесь, господа, без лишних церемоний.
Сразу же пошли смотреть построенную конницу. Один из представителей Матюхина, хмурый, волосатый, с медвежьими глазками, особенно внимательно вглядывался в каждую мелочь. Он все разглядел, обходя фронт: и лица, и оружие, и одежду кавалеристов.
Отряд выстроился как положено, бойцы стояли каждый у головы своей лошади.
Вдруг, этот, с медвежьими глазками, проворчал:
— Такой большой переход, а какие справные кони.
— Да, — подхватил другой представитель Матюхина, — после такого перехода у коней ввалились бы бока.
Котовский сощурился. В нем кипела ярость. Но он молча следовал за этими бандитами и тихо посвистывал.
Комиссар Борисов с досадой думал:
«Все мелочи как будто предусмотрели, а вот, поди ж ты, подметили правильно, доложат Матюхину и могут расстроить весь план».
Борисов собирался ответить, что кони, в самом деле, сытые, но нельзя забывать, что казацкие кони привыкли к большим переходам… Но Борисова опередил один из красноармейцев.
— Справные! — проворчал он, ни к кому в частности не обращаясь. Посмотрели бы, какие они были справные! Еле ноги передвигали. А как мы стояли две недели в лесах, пока на след ваш напали, тут и кони нагулялись, слава богу.
Ответ успокоил матюхинцев. Теперь они уже с удивлением отмечали:
— Все как на подбор!
— И оружие держат в порядке.
Обернулись к «атаману Фролову»:
— А мы тут с самим Котовским схватились, дали ему жару!
— Что Котовский! — отозвался мнимый атаман Фролов. — Видали мы кое-что пострашнее. Вот погодите, главные силы наши подойдут… Весь мир завоюем! Казацкие сабли не ржавеют!
Совсем повеселели матюхинцы. Спросили «атамана Фролова»:
— Что же доложить нашему командиру? Он требует, чтобы вы прибыли с отрядом в лес, в районе Тамбова.
— Куда же я в лес с моим обозом, с моими пулеметными тачанками? Меня там красные запросто с кашей скушают, — ответил «атаман Фролов». — Казаки — люди степные, простор любят. Да вот я тут все это Матюхину подробно отписал.
Один из представителей делегации был родным братом Матюхина. Котовский вежливо обращался к нему по имени-отчеству:
— Михаил Сергеевич! Передайте брату о моем уважении к нему. Человек он военный, поймет. Расскажите о вашем личном впечатлении от моих станичников. Кажется, народ подходящий. А вы еще увидите, как они дерутся! Как львы!
Не откладывая, тут же отправились двое матюхинцев с докладом к своему командиру. С ними поехали двое котовцев. Они везли новое послание «атамана Фролова». Фролов снова приглашал Матюхина прибыть в Кобылинку. Фролов упрекал:
«Вольное казачество протягивает вам руку, — писал он, — а вы как будто уклоняетесь от встречи, предлагаете мне загнать в лес пулеметные тачанки, обоз. Конницу, способную принять бой только в открытом поле, зовете куда-то в медвежью берлогу. С какой целью? Чтобы без пользы погубить ее? Считаю вашу боязнь выйти из лесу простой трусостью. Довольно прятаться в лесу! Вперед! На Москву! Не хотите вместе с нами, мы и одни ее завоюем!»
Послание подписали атаман Фролов и Эктов.
— Попробуют они теперь не приехать! — торжествовал Котовский.
14
Котовский проснулся от духоты. Несмотря на открытые настежь окна, нечем было дышать. Ни ветерка. Замерли в истоме деревья. Воздух нагретый, неподвижный. В постели жарко. Котовский проснулся и прислушался. Тишина! Спит глухим сном деревня, спят бойцы, только дозоры, вероятно, вглядываются в темноту и ждут с нетерпением смены.
«Наверное, будет гроза», — подумал Котовский.
Встал, в темноте нащупал двери, вышел на крыльцо. Здесь было немного свежее. Эка, сколько высыпало звезд! Слышно, как дышит в хлеву корова, как жует сено конь.
Котовский стоял на крыльце, глубоко вдыхал в себя ночной воздух и думал о предстоящих событиях, о наступающем дне. Он не заметил перемены, между тем она произошла вот сейчас, за тот короткий промежуток, пока он стоял на крыльце. Как будто раздвинулся легкий, кисейный занавес. Зарозовело, зарумянилось небо на востоке. Скромная, застенчивая заря! Утренний, предрассветный ветерок промчался по деревне, вспорхнул на крыльцо. Качнулись ветви березы. Сквозные полосы тумана поднялись, перепоясали лес и растаяли.
Котовский намеревался уже вернуться в избу и попробовать еще уснуть. Вдруг он услышал конский топот. Еще секунда — и уже был виден всадник, скачущий во весь опор по пустынной улице. Круто осадил коня перед крыльцом и не сказал, а выдохнул:
— Идут…
Хотел промолвить привычное «товарищ комбриг», но осекся и закончил как полагается:
— Идут, господин атаман!
И взял под козырек.
— Кто идет? — усмехнулся Котовский. — Ты говори толком.
— Матюхин идет. Всем войском.
