И Брэшен что было мочи грохнул кулаком по корпусу корабля. Внезапный и плохо объяснимый приступ гнева овладел им.
— Не смей называть его развалиной! — прикрикнула Янтарь.
— И прекрати ныть, — зловредно добавила Альтия. Брэшен свирепо уставился на нее. А потом заорал:
— Развалина! Как есть развалина!.. Кусок мусора, валяющийся на берегу!.. Слышишь, Совершенный? Про тебя разговор!!!
Его вопли эхом отдались в утесах, высившихся позади. Совершенный не ответил. Янтарь зло смотрела на Брэшена, молча пыхтя. Потом справилась с собой и выговорила:
— Этим ты ничему не поможешь.
— Чем со всеми и каждым ссоры затевать, может, пошел бы поклянчил у кого-нибудь жвачку циндинчика? — осведомилась Альтия ядовито. — Мы-то знаем, чего тебе на самом деле недостает.
— Вот как? — Брэшен поставил кружку. — А я знаю, чего на самом деле не хватает тебе!
Голос Альтии прозвучал тихо и зловеще:
— Знаешь, стало быть? Ну валяй, выкладывай, чтобы все слышали!
Он наклонился, нависая над ней:
— Вот что с тобой произошло. Прошлой зимой ты наконец обнаружила, кто ты такая есть, и с тех пор каждодневно и ежечасно пытаешься это опровергнуть. Ты до такой степени перепугалась собственного открытия, что аж домой сбежала, чтобы попытаться забыть!
Его слова настолько не имели ничего общего с тем, что она ожидала услышать, что Альтия на некоторое время попросту потеряла дар речи. Брэшена даже развеселило выражение ее лица. Он чуть не улыбнулся. Она смотрела на него, приоткрыв рот.
— Хочу привнести полную ясность, — сказал он чуточку мягче. — Я тут говорю совсем не о том, что некогда между нами случилось. То, что произошло, имело место между тобой… и тобой же.
— Брэшен Трелл! Я не знаю и знать не хочу, о чем ты тут толкуешь! — проговорила Альтия торопливо.
— Да прямо! — Брэшен все-таки улыбнулся. — Вот Янтарь, она знает. Это так же верно, что у Са есть и яйца, и титьки. И я понял, что она знает, в тот самый миг, когда вернулся в Удачный и увидел ее. Да у нее на лице все было написано, когда она на меня посмотрела. Забавно, верно? С ней ты почему-то могла об «этом» рассуждать, а со мной не желаешь… Ну да не в том суть. Ты отправилась в самостоятельное плавание, и тут-то тебе открылось, что ты — вовсе не дочка торговца… Нет, нет, ты, конечно, урожденная дочь Ефрона Вестрита, тут нет никакого сомнения. Просто ты привязана к этому растреклятому городу и его замшелым традициям ничуть не в большей степени, чем твой отец. Вот как он действовал: не понравилось ему, какой ценой приходится платить за выгоды торговли с обитателями Чащоб, — он взял и прекратил эту торговлю. Во имя Са! Он отправился в другие места, установил новые связи, принялся иные товары возить. Вот в этом ты — плоть от плоти твой папа. И если кто-то хочет в тебе это искоренить, так он опоздал. Уплыл кораблик! И, если ты сама вдруг вздумаешь перемениться, у тебя тоже ничего не получится. Так что лучше прекрати притворяться! Я уж молчу о том, что ты ни под каким видом не сумеешь, как они говорят, остепениться и стать благоверной «половиной» Грэйга Тениры. Вы оба на этом себе только души сломаете. Чтобы ты сидела дома и рожала ему детей, пока он будет в море ходить? Ой, режьте меня, не поверю. Болтай сколько угодно про семью, про долг и традиции, но сказать тебе, чего ради ты стремишься за «Проказницей»? А просто хочешь заполучить назад свой несчастный корабль! И ты вправду намерена разыскать его и отобрать у кого угодно. Если, конечно, кишка не окажется тонка снова покинуть Удачный…
…Вот так. Вот он и выговорился. Ему понадобилось время, чтобы отдышаться после стремительной речи. Альтия по-прежнему молча смотрела на него снизу вверх. Как же хотелось ему сграбастать ее и заключить в объятия прямо здесь и сейчас!.. Как он целовал бы ее!.. Ну и что, если бы в итоге она ему челюсть на сторону свернула…
Она наконец придумала, что ответить.
— Вот уж сказанул так сказанул! В жизни большей чепухи не слыхала! — заявила она. Однако особенной убежденности в ее голосе не было. Янтарь склонилась над кружкой, пряча улыбку. Альтия уставилась на нее, как на предательницу, но она лишь пожала плечами. Брэшену вдруг стало ужасно неловко. Забыв про веревочный штормтрап, свисавший через фальшборт, он просто выпрыгнул на песок. И, не оглядываясь, молча направился к носу корабля.
Клеф уже развел небольшой костерок: одной из его обязанностей было приготовление ужина. Это помимо возни на корабле — весь день на ногах. В частности, ему пришлось натаскать в ведерках пресной воды для работников, после того как Брэшен выплеснул их питье в физиономию Совершенному. Еще он точил инструменты, бегал туда-сюда с разными поручениями, а под вечер притаскивал из дома Вестритов съестные припасы и готовил ужин на четверых. Роника Вестрит всех приглашала к семейному столу, но Янтарь вежливо отклонила ее приглашение, сказав, что предпочитает не оставлять Совершенного в одиночестве. Брэшен с радостью воспользовался тем же предлогом. Он знал, что высиживать за чинным столом было бы превыше его духовных сил. Как бы не натворить дел!
Ох, Са пресветлый, как же не хватало ему хоть маломальской крошечки циндина, чтобы сунуть на зуб!.. Чтобы хоть мурашки по коже бегать перестали от неутоленного вожделения!..
— Ну? И что у нас сегодня на ужин? — спросил он мальчишку.
Клеф посмотрел на него глазами мороженого судака и ничего не ответил.
— Не доставай меня, парень! — предупредил Брэшен. Долготерпения у него вправду оставалось немного.
— Рыбный суп, кэп! — Клеф хмуро помешивал в котелке потрескавшейся деревянной ложкой. А потом, не поднимая глаз, упрямо пробормотал: — Твоя как хочешь, а только он не развалина! Не мусор!
«Так вот, значит, в чем дело».
— Конечно, Совершенный не мусор, — проговорил он спокойно. — Вот и пускай прекращает вести себя, точно кусок дерьма. — И он покосился туда, где в сгущающейся темноте над ними молча высилось носовое изваяние. Брэшен продолжал, обращаясь больше к Совершенному, нежели к Клефу: — Вообще-то он преотличнейший парусный корабль, прах его побери. И уж я позабочусь, чтобы он вспомнил об этом. Как и все прочие в Удачном…
Клеф почесал нос и опять взялся за ложку:
— Его просто невезучий.
— Он невезучий, — устало поправил Брэшен. — Хотя нет. Не то чтобы он сам был невезучий, просто ему крепко не повезло, причем с самого начала. Бывает, знаешь ли, так, что судьба подставит тебе подножку, потом еще сам ошибок наворотишь… и начинает казаться, что никогда уже и не выберешься из этой дыры. — Он невесело рассмеялся. — Я это по собственному опыту знаю.
— Твоя тоже злополучие?…
Брэшен нахмурился:
— Учись правильно говорить, парень. Хочешь плавать со мной — выражайся так, чтобы сразу было понятно!
Клеф фыркнул:
— Твоя… Тебе тоже не повезло?
Брэшен пожал плечами:
— Иным приходилось и похуже, чем мне… Однако не многим.
— А ты возьми своя рубашка и выверни наизнанку. Мой батя, он, бывало, мне говори: не везет — надо рубашку перемени…
Брэшен невольно улыбнулся.
— Да уж, — сказал он, — только и осталось, что наизнанку ее вывернуть. Благо она у меня единственная. Чем не свидетельство моей несравненной удачливости, а?
Альтия резким движением поднялась на ноги и выплеснула остатки чая за борт, на прибрежный песок.
— Я пошла домой, — сказала она.
— Счастливо, — сдержанно отозвалась Янтарь. Альтия ударила ладонью по кормовым поручням:
— Так я и знала, что однажды он вот так сунет мне это под нос!.. Так я и знала с самого начала! Этого-то я и боялась…
Янтарь озадаченно смотрела на нее:
— Сунет под нос… что?
Альтия невольно понизила голос, хотя здесь, на корабле, просто некому было услышать:
— Что я с ним однажды переспала. Он знает, что это позволит ему меня в грязь втоптать. Надо просто похвастать перед кем надо… или, наоборот, перед кем не надо…
В глазах Янтарь зародился лукавый блеск:
— Я не раз слышала, какую чушь несут люди от испуга или обиды… Но это, право же, глупость поистине выдающаяся! Альтия, неужели ты вправду полагаешь, будто этот человек станет использовать случившееся между вами как оружие против тебя? Разве он похож на никчемного хвастунишку? Да и в то, что он способен намеренно причинить тебе боль, — как хочешь, не верю!
Воцарилось неловкое молчание.
— Ты, должно быть, права, — созналась Альтия наконец. — Иногда я просто ищу причину, чтобы на него разозлиться. — И она сложила руки на груди. — Но скажи, зачем он мне сейчас глупостей наговорил? Зачем задавал такие вопросы?
Янтарь не стала торопиться с ответом. А потом спросила сама:
— Ну а что тебе до него? Почему каждое его слово тебя из душевного равновесия выбивает?
