– Нет.
– Что случилось с работниками госпиталя, когда их загнали в каптерку?
– Я уже говорил, что кто-то бросил туда ручную гранату. – Нетерпение сквозило в каждом слове Брандта. – Кажется, Белтран.
– А раньше вы говорили, что не помните, – удивился Корва так, чтобы все поняли, как нагло лжет свидетель.
– Разве? – Густые брови Брандта удивленно поползли вверх. – А сейчас я вспомнил. Белтран был пулеметчиком. Он выставил пулемет из окна и стал палить из него.
– Так-так, – крутился вокруг Брандта защитник. – А разве пулеметчики носят ручные гранаты?
– Откуда я знаю.
– Выходил ли лейтенант Тайсон из операционной во время предполагаемого массового убийства?
– Да. Ближе к концу. Мы встретились только на улице.
– А вы находились в операционной. Все время. Почему? – буравил взглядом Корва.
– Я не знал, куда идти, – пролепетал растерявшийся Брандт.
– А почему вы не вышли на улицу? – с издевкой спросил адвокат, словно речь шла о приятной вечерней прогулке.
– Думаю, мне следовало так сделать, – согласился Брандт.
– Лейтенант Тайсон, – тут Корва сделал широкий жест в его сторону, – пытался навязать свою волю медперсоналу?
Брандт помешкал немного, потом ответил:
– Не знаю.
– А он заботился о Петерсоне?
И вновь Брандт промычал:
– Не знаю.
– А вы, мистер Брандт? – со злобным прищуром потребовал ответ Корва.
– Конечно, – постучал себе по груди доктор Брандт, – это же мой долг.
– Сделали ли вы все возможное, что зависит от вас, чтобы помочь Петерсону? – строгим тоном спросил Корва.
– Уже ничего сделать было нельзя, – дернул плечом свидетель.
– Кроме как вызвать санитарный вертолет, так? – поддел Корва.
Пирс снова, как часовой, стоял у своего стола.
– Ваша честь, – твердым голосом проговорил он, – Стивен Брандт не подсудимый.
Корва с непонимающим видом посмотрел на обвинителя, медленно перевел взгляд на присяжных, а затем уже со смирением повернулся к судье Спроулу.
Спроул проговорил тягучим басом:
– Протест принят. Мистер Корва... ваша манера допроса просто оскорбительна для свидетеля.
– Ваша честь, все заданные мною вопросы относительно Артура Петерсона вытекают из неуместных замечаний, сделанных свидетелем во время показаний на следствии, – ловко парировал Корва.
– Может быть, – проскрипел старик Спроул, – однако думаю, что вы изложили свою точку зрения.
– Я тоже так думаю. Ваша честь.
– Возражения приняты. Продолжайте, мистер Корва, – напутственно прозвучали слова судьи.
Слушая, как Корва продолжает допрос Брандта, Тайсон подумал, что того коробит от желчного Корвы, бешеного темпа допроса и вопросов-утверждений. Адвокат по нескольку раз возвращался к одним и тем же вопросам, но всякий раз облекал их в новую форму и получал ответы, разнившиеся с предыдущими. Потом адвокат кратко повторил различные ответы на один и тот же вопрос. Брандт был в шоке и едва сохранял спокойствие. Паника, написанная у него на лице, и суетливое поведение во время допроса говорили о том, что он абсолютно сбит с толку.
После двухчасового диалога адвокат поинтересовался:
– Вы стреляли в кого-нибудь?
– Нет.
– Вы видели, как в кого-нибудь стрелял Ричард Фарли?
– Нет.
– А вы видели, чтобы в кого-нибудь стрелял Лэрри Кейн?
– Нет, – упавшим голосом ответил Брандт.
– Лэрри Кейн был уже мертв, мистер Брандт, – на высокой ноте закончил допрос Корва.
Не успел Пирс открыть рот, как Корва сказал судье, ловко поворачиваясь на каблуках:
– У меня больше нет вопросов, Ваша честь.
У полковника Спроула невольно вырвался вздох облегчения, и он поторопился объявить:
– Суд переносит заседание на тринадцать часов.
~~
Бен Тайсон смотрел из окна третьего этажа общежития на красно-желтые листья развесистого дерева, росшего прямо перед домом. Осень щедро наносила яркие краски на газоны и лужайки с купно растущим кустарником и время от времени баловала теплыми солнечными днями. Тайсон спросил как можно осторожнее:
– Что вы обо всем этом думаете?
Свернувшись на кушетке калачиком, Корва сказал, зевая:
– Я думаю, что у присяжных есть все основания сомневаться в том, что вы приказали расстрелять вражеских солдат.
Тайсону хорошо был виден офицерский клуб. У входа он заметил группку людей в военной форме и признал в них присяжных заседателей. Потом в поле зрения появился Брандт, а затем его взору предстал весь состав обвинения. Он завидовал им и их свободе перемещения. Перед входом на вымощенной булыжником площадке топтались люди, одетые в цивильное, которых он принял за журналистов. У музея припарковали свои фургоны телевизионщики. Двое мужчин стояли чуть поодаль, держа в руках видеокамеры.
– Поразительное зрелище!
– Что? – лениво потягиваясь, поинтересовался Корва.
– Я имею в виду широкое освещение событий. Люди стоят даже за воротами. Мне видны отсюда главные ворота. Газетные заголовки. Да. Серьезные вещи происходят с народом за ними.
– Не скромничайте, – вновь зевнул Корва.
Бен отвернулся от окна и спросил, сложив руки на груди:
– А как насчет второго заявления, будто я подстрекал своих солдат к совершению преступления и ничего не сделал, чтобы остановить кровопролитие?
– Это тоже вызывает сомнение. Я думаю, что присяжные понимают: взвод поднял мятеж и силой лишил вас полномочий. – Корва сел на край кушетки. – Но я не мог не воспользоваться помощью Брандта в этом вопросе. И если бы я был на месте присяжных, то у меня бы возникла куча вопросов, которые мы и услышим после ленча.
– Хорошо. Значит, мы вплотную подходим к укрывательству.
– Да. Подбираемся. Как бы я хотел придумать способ наиболее ловко преподнести все это.
– Мы могли бы сказать, что это преследовало меня, как и Брандта, и что меня не покидала мысль о том, что нужно сообщить об этом. Но то по одной, то по другой причине я откладывал свое решение.
Корва нехотя поднялся.
– Мы могли бы так сказать. Эй, откройте холодильник.
Тайсон дернул за ручку и вынул коричневый полиэтиленовый пакет и две банки пива.
– Что у нас на сегодня?
– Китайская кухня. – Корва выложил на обеденный стол содержимое пакета и причмокнул.
– Фу! Холодное все, Винс.
– Ну и что? – На дне пакета Корва нашел пластмассовые вилки. – У вас остались пакетики с чаем?
Тайсон думал о своем.
– Вы считаете, что присяжные вердиктом признают меня виновным только в укрывательстве?
Корва кивнул, аккуратно выкладывая еду на бумажную тарелку.
– Боюсь, что да. Угощайтесь.
Тайсон потягивал пиво.
– Последний раз я ел китайскую стряпню в тот вечер, когда приступил к чтению книги Пикара.
– Действительно?
– Это было так давно, – обреченно вздохнул Тайсон.
– Все почти что кончилось, Бен, – подбодрил его Корва. Он разрезал на кусочки яйцо фуянг.
– После Вьетнама я несколько лет не мог есть рис.
– И я тоже.
Пока Корва насыщался, Тайсон стоял у окна.
– Здорово вы Брандта обработали, – восхищенно заметил Тайсон.
– Спасибо на добром слове. Вот как надо расправляться со словоохотливыми свидетелями. Их просто надо обрывать на полуслове. Судебный секретарь хотел еще вчера его удавить.
Тайсон улыбнулся.
– Я и подумать не мог, что он начнет терять уверенность в себе.
Корва сделал глоток пива.
– Я бы не стал делать, подобное с Фарли, но Спроул предоставил мне свободу действия. Вот я и занялся нашим милым доктором.
– Думаю, вы посеяли в умах присяжных недоверие и еще много чего.
– Я тоже так думаю. Посмотрим, что будет, когда они сами раскусят его.
– Вы не хотели слишком углубляться в дело Лэрри Кейна.
– Нет. Он бы все отрицал. – Корва поднес ко рту вилку с рисом. – Ну так вы съедите что-нибудь?
– Да холодное все!
– Ладно. Итак, ваши мысли? Я имею в виду наших свидетелей.
Тайсон сел напротив Корвы.
– Они же не могут просто ввалиться и наболтать всякий вздор о штурме неизвестного здания, так?
– Я так не думаю, – пробормотал адвокат с набитым ртом.
– Такая сказка проходила на ура восемнадцать лет назад, когда мы врали Браудеру и командиру батальона. Но вряд ли это получится сейчас.
– Нет, наверное, не получится, – согласился Корва, – и нам не следует даже и пробовать. – Он опасливо посмотрел в глаза Тайсону. – У нас проблема с этим, вы знаете.
– Да знаю, знаю, – проворчал недовольно Тайсон. Раскуривая сигарету, он спросил: – Расскажут ли правду,придя на суд, Садовски, Скорелло, Уолкер, Калан и Белтран? Подтвердят ли они, что я не приказывал никого убивать, что я застрелил Кейна, пытаясь остановить кровопролитие, что взвод поднял мятеж и что, в конце концов, жизнь моя была в опасности? Да, и самое главное – что не я собирался скрывать содеянное?
