Рауль задумался еще глубже. У него и в мыслях не было оставлять при себе Николаса. На роль заместителя он не годился совершенно: слишком амбициозен, слишком честолюбив и чересчур высокого о себе мнения. Дрессировать его, переделывая под себя, пришлось бы слишком долго, и игра определенно не стоила свеч. Если бы Рауль готовил себе замену (а к молодым перспективным Блонди он присматривался всегда, хотя и не афишировал этого). Но — нет. Даже и тогда — нет. Николас Дей не ученый и даже не управленец, он всего-навсего карьерист. И вряд ли из него — с такой-то «красотой и изяществом» интриги и самолюбием! — еще можно сделать что-то путное.
А вот Алан… С Аланом было сложнее. Рауль прекрасно понимал, что Алан и так уже на пределе своих возможностей. Понимал, что свалил на него непозволительно много, но… обойтись без него уже попросту не мог. На этот раз обошлось, а если… если Алан в самом деле сорвется? Не выдержит? Как быть тогда? Заместитель Второго Консула не имеет права на ошибку. Оставить его после этого в отделе — немыслимо, в одночасье слетевшего с недосягаемых высот Алана моментально заклюют. Значит — перевод куда-нибудь на периферию. Значит — больше не видеть его рядом с собой. Не встречать взгляда умных и добрых серых глаз. И — больше никому не доверять. Потому что — Рауль прекрасно это сознавал — доверять он может только Алану и никому иному. Достаточно вспомнить, сколько неудобств он претерпел за эти несколько дней, опасаясь сказать что-то лишнее при Николасе, чтобы понять, насколько незаменим Алан!
«Прекрати, — сказал себе Рауль, встряхнув головой. — Если понадобится, ты возьмешь еще десяток секретарей и помощников и разгрузишь Алана, но он все равно останется твоим первым замом! А, да что за чушь я несу! Понятно же, что Алан примется проверять еще и этих помощничков!» Рауль улыбнулся уже веселее. Слава Юпитер, Алан возвращается завтра… то есть уже сегодня утром, и не нужно будет и дальше терпеть невыносимо подобострастного и услужливого Николаса!..
…Николас в эту ночь предавался самым радужным мечтам. Недотепа Алан, добровольно давший ему в руки изумительный шанс, возвращается утром. Надо думать, он будет сильно разочарован, узнав, что его теплое местечко отныне занято! Прежде всего, надо будет взять еще несколько помощников — невозможно же самому тащить на себе всю эту рутину! Николас уже пару раз провернул что-то в этом роде, и Рауль ничего не сказал, когда обнаружил, что Николас чего-то не знает о происходящем в отделе, но сию минуту узнает, как только допросит соответствующего человека. Надо будет наладить это получше, и тогда, держа в руках все ниточки, он станет незаменимым. Так мечтал Николас. Но более всего мечтал он увидеть лицо Алана, когда тому будет отказано от места…
…Переступая порог родной лаборатории, и ловя на себе ехидные и сочувственные взгляды, Алан с трудом сдерживал нервную дрожь. За время обратной дороги он припомнил годы своего ученичества, вспомнил Николаса и рассмотрел его поступки с чуточку иной точки зрения. По всему выходило, что втираться в доверие Николас умеет виртуозно. Оставалось лишь надеяться, что десяти дней ему было маловато…
Рауля Алан нашел в его рабочем кабинете — не официальном, что располагался на верхнем этаже Эоса, а в том, что был в непосредственной близости от лабораторий. Алан по привычке вошел без стука, и только потом подумал, что, возможно, стоит уже начать изменять привычкам.
Рауль поднял голову на звук открывшейся двери, увидел Алана и улыбнулся так искренне, поднимаясь ему навстречу, что у того камень с души свалился. Больше всего Алану хотелось рвануться вперед и обнять своего начальника, но, конечно, он никогда бы на это не осмелился. И, кроме того, начать следовало с вещей неприятных.
— Рауль, — произнес он, забыв поздороваться. — Я должен сказать одну вещь… Только не подумай, что я оправдываюсь, но…
— Я знаю. — Рауль улыбнулся уголками рта. — Это была не твоя ошибка.
— Все равно… — Алан едва смог скрыть удивление. — Я обязан был проверить.
— Это верно, — кивнул Рауль. — Впредь будешь умнее и не станешь…
Алан не успел узнать, что именно он не должен делать в дальнейшем, поскольку дверь распахнулась, и в кабинет с весьма деловым видом проник Николас Дей. Не тратя времени на вступления, он чуть ли не с порога принялся докладывать Раулю о какой-то сложноразрешимой ситуации, которая… Таким образом он желал продемонстрировать прибывшему Алану свою деловитость, а также то, что прекрасно справляется с его обязанностями.
— Николас, — невозмутимо прервал Рауль. — Вы разве не видите — Алан вернулся.
Николас споткнулся на полуслове и не нашел ничего умнее, кроме как спросить:
— И… и что?
— Я более не нуждаюсь в ваших услугах, — убийственно вежливым тоном произнес Рауль. — Вы можете возвращаться к выполнению своих прямых обязанностей. Идите, Николас, я вас не держу.
Закрывая за собой дверь, Николас успел услышать, как Рауль сказал (надо думать, он сказал это именно для того, чтобы Николас услышал):
— Если бы ты только знал, как я от него устал!
«Ладно, — сказал себе Николас, шагая к своему рабочему месту. — Первый блин, как говорится, комом. Действительно, надо действовать тоньше! И потом, у меня было слишком мало времени, чтобы доказать свою незаменимость!.. Ну да ничего. Сдаваться — не в моих правилах!»
…— Ты отлично выглядишь, — заметил Рауль, когда за Николасом закрылась дверь. — Отдых пошел тебе на пользу.
— Себастьян захватил меня на Канарис, — сознался Алан.
— Понятно, акции того туроператора опять упадут… — несколько загадочно произнес Рауль и улыбнулся. — Ну что же, взгляни, много ли успел напортить сей достойный юноша за время твоего отсутствия?
— Ты начал что-то говорить мне, когда ворвался Николас, — напомнил Алан.
— Ах да. — Рауль посерьезнел. — Я хотел лишь напомнить тебе, что доверие к ближнему в нашем мире — роскошь совершенно непозволительная.
Алан удрученно кивнул — уж в этом он успел убедиться. А вот дальше он очень удивился, потому что Рауль сделал то, на что сам Алан не отваживался — порывисто обнял его и добавил негромко:
— Какое счастье, что я могу себе эту роскошь позволить…
Игра втемную
Первый Консул Амои, Кристиан Норт, взглянул на себя в зеркало и удовлетворенно вздохнул. Сегодня он был хорош, как никогда. Единственное, что омрачало его настроение в это утро, так это один единственный факт. А именно — то событие, ради которого ему и пришлось разодеться в пух и прах… Вообще-то, Кристиан не слишком любил выставлять напоказ то богатство и роскошь, коими вечно попрекали правящую элиту. Что греха таить, «царедворцы» Кристиана неоднократно пеняли ему на эту его, по их мнению, прижимистость, если не сказать скупость. Увы, нынешний Первый Консул очень не любил закатывать многодневные приемы в честь Юпитер знает кого, сомнительной нужности людей из Федерации и местных промышленников. И если с первыми приходилось еще как-то ладить, то относительно местных промышленников Кристиан придерживался весьма радикальной позиции. Позиция эта заключалась в том, что сих достойных господ надлежит как можно скорее скрутить в бараний рог и не позволять им совершать лишних телодвижений, пока они не испортили всего окончательно. Увы, в обозримом будущем такой возможности не предвиделось, а потому Кристиану волей-неволей приходилось держать себя в руках. Однако он все же лелеял эти наполеоновские планы с тем, чтобы в подходящий момент нанести вконец обнаглевшим людям хорошо подготовленный удар…
Однако с сегодняшним гостем следовало быть как можно более корректным. Господин аль-Мухаммади прибыл на Амои как частное — и крайне заинтересованное в сотрудничестве лицо. Все, кто более-менее знал сего достойного индивидуума (по слухам, последнего представителя крайне знатного и древнего рода еще земной знати), утверждали, что господин аль-Мухаммади — старый опасный лис, а еще вернее — помесь лиса с акулой и, пожалуй, стальным капканом. Во всяком случае, ничего из того, что попадет в его цепкие руки, господин аль-Мухаммади не упустит, а потому надо держать с ним ухо востро.
Кристиан скривил своему отражению брезгливую рожу и поправил складки шейного платка, и без того лежавшие безупречно. Юпитер подери, ну опять! Опять придется часа этак три, если не больше, разводить турусы на колесах, молоть языком, ходить вокруг да около… Наслышан он был о привычке господина аль-Мухаммади: сперва довести собеседника до изнеможения великосветской беседой, а потом уже наброситься на него, аки тигр на невинного ягненка!.. Оставалось надеяться, что Кристиан Норт — все-таки далеко не невинный ягненок, и уж как-нибудь сохранит присутствие духа до того момента, как аль-Мухаммади соблаговолит перейти к делу. Вообще-то, лучше всего было бы сперва натравить на аль-Мухаммади Людвига Вольта. Тот великолепно умеет разговаривать на великосветском заковыристом жаргоне, но вот беда — Людвиг, как бы это помягче выразиться… совершенно не в теме! Дело, точнее, сделка, которую предлагает аль-Мухаммади — вещь столь щекотливая, что ею придется заниматься лично. Кристиан знал, что справиться с аль-Мухаммади может еще и Себастьян Крей, но вот именно его он был намерен не подпускать к гостю на пушечный выстрел! Ибо Себастьян Крей всегда и во всем норовит урвать прежде всего личную выгоду, а на этот раз такой подход себя не оправдает… Это, можно сказать, дело государственной важности, и рисковать нельзя ни в коем случае.
