— Хетти, отец, Хетти Лоутон.
— Я помолюсь и за нее, — ответил Малруни. — А майор, здесь в тюрьме, как его зовут? Александер? Он сказал, что вы везли с собой письмо?
— Мы должны были всего лишь доставить письмо, если бы не смогли найти Уэбстера, отец, — объяснил Скалли, описав доску объявлений в вестибюле церкви Святого Павла, где письмо следовало спрятать под идущей крест-накрест лентой. — Что же плохого, отец, в доставке письма в церковь?
— Абсолютно ничего, сын мой, абсолютно, — согласился Малруни, заверив испуганного заключенного, что это была хорошая исповедь.
Он мягко поднял голову Скалли, велев ирландцу искренне покаяться и четырежды прочитать Аве Марию, затем отпустил ему грехи на торжественной латыни, после этого пообещав добиться у властей Конфедерации помилования для Скалли..
— Но ты знаешь сын мой, как редко прислушиваются они к нам, католикам. Или к ирландцам. Эти южане такие же мерзавцы, как англичане, вот они кто. Совсем нас не любят.
— Но вы попытаетесь? — Скалли с отчаянием заглядывал в добрые глаза священника.
— Я постараюсь, сын мой, — ответил Малруни, а потом благословил и осенил Скалли крестным знамением.
Отец Малруни медленно вернулся в управление тюрьмы, где майор Александер ожидал его вместе с худым очкастым лейтенантом.
Ни один из офицеров не проронил ни слова, пока отец Малруни снимал с себя мантию и стягивал через голову сутану, оставшись в стареньком, но отлично скроенном темном костюме.
На столе стояла чаша с водой, и старик принялся мыть руки, словно хотел избавить пальцы от длительного соприкосновения с волосами Скалли.
— Человек, который вам нужен, — человек, называвший себя отцом Малруни, заговорил с акцентом, не имеющим ничего общего с ирландским, напротив, с чисто виргинским выговором, — Тимоти Уэбстер. Вы найдете его в отеле «Монументаль». Он болен, так что не доставит вам никаких хлопот. С ним сиделка, Хетти Лоутон. Она тоже из этих подонков, так что заберите и ее.
Старик достал из кармана серебряный портсигар и извлек оттуда тонкую пахучую сигару.
Лейтенант — очкарик подался вперед и, схватив со стола свечу, поднес ее к сигаре. Старик прикурил и бросил на лейтенанта злобный взгляд.
— Вы Гиллеспи?
— Да, так точно, сэр.
— Что в сумке, Гиллеспи? — старик кивнул в сторону кожаной сумки, висевшей на плече лейтенанта.
Гиллеспи раскрыл ее, показав латунную воронку и шестигранную бутылку из темно-синего стекла.
— Масло моего отца, — гордо заявил Гиллеспи.
Рот старика скривился.
— Наверно, вы собираетесь применять это масло на узниках?
— С душевнобольными оно чудеса творит, — обиженно ответил Гиллеспи.
— Плевать я хотел на ваших чертовых сумасшедших, — отрезал старик.
— Вы можете испытать их на других узниках, до которых никому нет дела. Но Льюиса и Прайса следует от этого избавить, — его худое аскетическое лицо исказилось гримасой отвращения, он пригладил длинные седые волосы над воротником и взглянул на Александера.
— Боюсь, что политические соображения требуют оставить в живых этих подонков, а то вдруг их смерть разубедит британцев оказывать нам помощь. Но даже британцы не вправе ожидать, что мы будем содержать их в комфорте. Поместите их в негритянский блок, пусть несколько месяцев поработают в поте лица, — вынув сигару он нахмурился и распорядился, чтобы письмо, адресованное почетному секретарю Общества снабжения армии Конфедерации библиями, было оставлено в вестибюле церкви Святого Павла под круглосуточным наблюдением, на случай если шпион за ним придет.
— Но сперва арестуйте Уэбстера.
— Конечно, сэр. — ответил Александер.
Старик вытащил из кармана прекрасное золотое кольцо. Оно было украшено старинным гербом, свидетельством его длинной родословной.
— Дождь еще идет? — спросил он, надев кольцо на палец.
— Да, сэр, идет, — ответил Александер.
— Это задержит наступление янки, не так ли? — ухмыльнулся старик.
Продвижение янки на Йорктаун замедлялось грязью и дождями, но старик осознавал, перед лицом какой ужасной опасности находится Конфедерация.
Времени в обрез, но по крайней мере, этой ночью его трудами был раскрыт еще один шпион, и они даже смогут выйти на предателя, скрывающегося под маской почетного секретаря Общества снабжения армии Конфедерации библиями.
Старику не терпелось найти этого человека и увидеть его раскачивающимся в петле. Он вынул пистолет Дерринджера из кармана сюртука и проверил, заряжен ли он, а потом взял плащ и шляпу.
— Я приду утром лично повидаться с Уэбстером. Доброго дня, джентльмены.
Он нахлобучил шляпу на длинные волосы и вышел на улицу, где под дождем его ожидал старинный экипаж с лакированными панелями и позолоченными осями. Раб открыл дверь и примостился на ступеньках экипажа.
С уходом старика Александер облегченно вздохнул, словно почувствовав, что само сосредоточие зла покинуло тюрьму. Затем он вытащил револьвер и проверил, все ли капсюли на месте.
— За работу, — сказал он Гиллеспи. — За работу! Давайте найдем мистера Уэбстера! За работу!
Дождь превратил дороги, ведущие из Форта Монро вглубь Виргинии, в полоски скользкой желтой грязи. Светлые полоски выглядели достаточно прочными, но стоило лошади поставить копыто, как песчаная корка ломалась, обнажая болото клейкой красной грязи.
Отряд кавалерии северян сошел с дороги, направившись на юг под низкими серыми облаками и моросящим дождем. На дворе стоял апрель, на деревьях набухли почки и луга красиво зазеленели, но дул холодный ветер, и кавалеристы ехали с поднятыми воротниками и низко нахлобученными шляпами.
Их командир, капитан, вглядывался в дождь, на случай если подобно серым дьяволам в ночи неожиданно появится кавалерия противника, но к его облечению местность казалась пустынной.
Через полтора часа после того, как они съехали с дороги, патруль вышел из-под укрытия редких тонких сосен, увидев красные рубцы свежевырытой земли, отмечавшее линию укреплений мятежников, растянувшихся от Йорктауна до острова Малберри.
Земляные укрепления не были длинными, а в основном состояли из земляных фортов с тяжелыми пушками, простреливавшими ближайшие участки заболоченных низин.
Капитан повел патруль на юг, каждые сто ярдов останавливаясь, чтобы осмотреть в небольшую подзорную трубу укрепления неприятеля.
Полковник настоятельно требовал от своих кавалерийских патрулей попытаться определить, были ли пушки неприятеля настоящими или деревянными, и капитан угрюмо размышлял о том, как, во имя Господа, он должен это исполнить.
— Хотите подъехать к бастиону и постучать по одной из этих пушек, а, сержант? — спросил капитан всадника, ехавшего рядом с ним. Сержант хохотнул и исчез под шинелью, закуривая.
— Как по мне, так пушки настоящие, капитан! — отозвался один из солдат.
— Так же выглядели и пушки в Манассасе, — ответил капитан и подскочил от удивления, когда одна из далеких пушек неожиданно выстрелила. Дым из ее поднялся на тридцать ярдов от амбразуры, а из самого центра дымового облака высунулся язычок пламени. Снаряд, очевидно, длинный железный цилиндр или круглое ядро, разорвался среди зеленеющих деревьев прямо позади патруля.
— Ублюдки, — выругался сержант и рванул назад. Никого из кавалеристов не задело, но то, как они резко прибавили скорости, вызвало насмешки далеких артиллеристов-южан.
Через полмили капитан набрел на небольшой холм, который выдавался на несколько футов над плоской заболоченной местностью. Он повел своих людей на вершину холма, где они спешились, а капитан обнаружил дерево с удобным подножием, куда он мог прислонить подзорную трубу.
Отсюда ему открылся вид на два редута повстанцев и на заболоченный участок, где глубоко в тылу мятежников ярко цвели гиацинты можно было различить дорогу, бегущую среди редких, погруженных в тень сосен.
По этой дороге шли войска, точнее, пробирались по грязным обочинам дороги. Он сосчитал их, роту за ротой, и понял, что видит целый батальон мятежников, шагающих на юг.
— Прислушайтесь, сэр, — сержант подошел, встав рядом с капитаном.
— Вы слышите это, сэр?
Капитан опустил воротник и, усиленно прислушавшись, уловил разносившийся в холодном воздухе звук далекого горна. Звук был слабым и очень далеким.
Одна труба звала, другая отвечала ей, и теперь, когда капитан обратил свой слух к этим эльфийским нотам, ему показалось, что вся болотистая местность наполнилась этими звуками.
— Да там полно этих сволочей, — вздрогнув, произнес сержант, словно призрачные звуки предвещали появление таинственного врага.
— Мы видели всего лишь один батальон, — возразил капитан, но затем на дороге появилась очередная колонна серомундирников. Наблюдая в подзорную трубу, он насчитал еще восемь рот.
