Некоторое время мы ехали в молчании.
— Ты что-то бледная, — сказал вдруг Уилл. — Тебе нехорошо?
— Нет, все в порядке, — отозвалась я, хотя на самом деле чувствовала себя смертельно, до умопомрачения уставшей.
Но мне хотелось скорей добраться до Вайдекра, до моего дома, где я смогу отдохнуть.
Эмили оглянулась на меня.
— Вы еще слишком слабы, мисс Сара, — сказала она и укоризненно добавила, обращаясь к Уиллу: — Ей не следовало бы скакать верхом.
— Почему она слаба? — Он ничего не понимал. — Я слышал, что ты больна, но потом прочел в газете о вашей свадьбе и решил, что болезнь не так уж серьезна.
— Он что, ничего не знает? — спросила меня Эмили. — О том, что случилось?
— В чем дело? — В голосе Уилла зазвучало раздражение.
— Все в порядке, — поспешила я его успокоить. — Я расскажу тебе позже, Уилл.
— Но ей плохо, — стояла на своем Эмили, и Джерри тоже встревоженно оглянулся. — К тому же она не отдыхала всю ночь.
— Что тут, черт побери, происходит? Сара, что случилось?
— Ничего. — Я тоже разозлилась. — Просто я была довольно долго больна, но теперь мне уже лучше.
— Ты в состоянии ехать верхом? — спросил он.
— Конечно, — вздернув подбородок, твердо произнесла я.
Но голова у меня закружилась, и я закрыла глаза.
— Ты уверена?
Его голос доносился словно издалека. Моя воля была сломлена.
— О, Уилл, — простонала я, почти падая. — Любовь моя, пожалуйста, помоги мне. Мне так плохо.
Последнее, что я помню, это накатывающаяся на меня шея Кея. Затем наступила темнота.
Когда я пришла в себя, было около полудня. Я лежала на соломе, укрытая собственным плащом, в теплой, как гнездышко, телеге. Сидевший рядом Уилл, увидев, что я открыла глаза, откупорил фляжку эля и поднес ее к моим губам.
— Выпей, пожалуйста. Не бойся, глотни еще.
Я почувствовала, как тепло потекло по моему горлу. Мне стало легче.
— Эмили и Джерри едут позади нас верхом, и с ними скачет Кей. А я нанял для нас ирландскую телегу, которая везет льняные ткани в Чичестер. Так что вас доставят прямо к порогу, миледи.
— А деньги откуда? — слабо спросила я.
— У Джерри оказалась с собой кругленькая сумма, которую он берег на свадьбу. Я пообещал вернуть ему все, как только доберемся до места, и он развязал кошелек. Вообще я очень рад, что ты решила спасти его от оков рабства, без него у нас были бы большие проблемы.
Я хихикнула и, потянувшись, заложила руки за голову.
— Значит, можно все путешествие отдыхать и ничего не делать? Как здорово! — выдохнула я блаженно.
— Совершенно верно, — подтвердил довольный Уилл. — Только отдыхать, есть и пить теплый эль.
Он опять протянул мне фляжку, а затем огромный ломоть хлеба с сыром.
— А теперь, — требовательно сказал он. — Теперь расскажи мне все о себе с самого начала. Я хочу знать, как ты жила, пока была одна. Я должен знать о тебе все.
Я на минуту заколебалась.
— Начни с самых ранних воспоминаний. Не торопись, впереди у нас долгий путь. Что самое первое ты запомнила в жизни?
Перед моими глазами встала та немытая, нищая девчонка, которая никогда в жизни не слышала ни от кого доброго слова.
Кроме одного человека.
— Ее звали Данди, — начала я и впервые со дня смерти сестры произнесла ее имя без содрогания. — Ее звали Данди, а меня Меридон.
Я говорила долго. Время от времени возница сажал пассажиров, и тогда я замолкала, глядя в вечернее небо.
— А что было потом? — нетерпеливо спросил Уилл. — После того первого сезона с Робертом Гауэром? Ты остановилась на этом, расскажи, пожалуйста, дальше.
Я вспомнила коттедж в Уорминстере, миссис Гривс и ту юбку, которую я так сильно запачкала кровью, текущей из носа, что больше никогда уже не смогла носить ее. Я рассказывала ему о Данди, о ее прекрасной легкой накидке из розового шелка, маленьком розовом корсаже и короткой юбочке.
Я спрятала лицо у Уилла на груди и рассказывала о Дэвиде и его тренировках, о сове, залетевшей однажды в сарай, о зеленых лентах, которые нельзя носить во время выступления. И о том, как я забыла об этом.
Затем я разрыдалась, и Уилл утешал меня, будто я была маленьким избалованным ребенком. Он промокнул мое лицо своим носовым платком, вытер мне нос и дал глотнуть эля.
— А потом? — спросил он.
Когда я закончила свой рассказ, на бледном небе засветилась первая яркая звезда, сверкавшая как алмаз. Я говорила не повышая голоса, словно рассказывала старинную сказку, а слезы все текли и текли по моим щекам, будто я ждала целый год, чтобы выплакать их. Я рассказывала Уиллу о том, что задумала Данди, о том, как она кокетничала с Джеком, пока не заполучила его. О том, как она забеременела, надеясь обрести для нас двоих надежный рай в Уорминстере. О том, что она всегда была тщеславной глупышкой и ей в голову не могло прийти подумать о других. Она никогда не думала об этом.
Значит, следовало подумать мне.
И я призналась Уиллу в том, в чем до сих пор не признавалась даже самой себе: как ни странно, я предчувствовала все это, я видела сову, я видела зеленые ленты в волосах Данди. Но я в тот вечер не остановила ее, и она прошла, смеясь, мимо меня, и Джек бросил ее во время исполнения номера прямо на стену.
Затем мы долго сидели тихо. Уилл ничего не говорил, и я была рада этому. Тихо поскрипывала телега, что-то насвистывал возница, в лесу заворковал лесной голубь.
— А затем ты пришла в Вайдекр, — сказал Уилл.
Я повернула голову и улыбнулась ему.
— И встретила тебя.
Наклонив голову, он поцеловал мои покрасневшие, опухшие веки и мокрые щеки. Затем он стал целовать мои губы, соленые от слез, мои ключицы, он просунул руки мне под плащ и стал гладить мои запястья, плечи и шею.
Потом его руки скользнули к моей груди, слегка сжали ее, и одна рука, гладя мой живот, спустилась вниз.
— Не надо, — сказала я очень тихо. — Не сейчас.
Со вздохом он откинулся назад и положил мою голову к себе на плечо.
— Хорошо, не сейчас. — Его голос дрожал от желания. — Ты придешь ко мне домой сегодня вечером.
— Но я не могу, — встревожилась я. — Что скажет Бекки?
Он замер от удивления.
— Бекки, — повторила я. — Ты мне тогда рассказывал о ней, говорил, что вы собираетесь пожениться. Ты сказал, что она любит тебя… Я не смогу прийти к вам… Я не хочу портить вам… — Я замолчала. При мысли о его женщине я не могла продолжать. — О, Уилл! — жалобно простонала я.
Уилл расхохотался так громко, что даже возница оглянулся и улыбнулся нам.
— Ах ты маленькая доверчивая глупышка! — воскликнул он и крепко поцеловал меня. — Бедная девочка! Я придумал это со зла. Потому что ты ни о чем другом говорить не могла, кроме как о лорде Пери в твоей спальне да о его выигрышах. Я страшно разозлился, и мне хотелось тебя обидеть. Да я уже который месяц и не вижу эту Бекки! Она жила у меня, пока была больна, ну и, конечно, я переспал с ней пару раз. Но она у половины деревни успела побывать. А потом, когда мы все ей надоели, она смылась в Брайтон.
