Она как раз подошла к входной двери, когда её дочь, безумно грохоча, слетела по лестнице с явно небезопасной скоростью. Гермиона утверждала, что ведьмы легче переносят падения, но Роберта не слишком этому верила…
Роберта едва успела составить первое впечатление от профессора и миссис Веррес, которые явно нервничали, когда мальчик с легендарным шрамом на лбу развернулся к её дочери и сказал, понизив голос:
– Рад видеть вас в этот лучший из вечеров, мисс Грейнджер. – Он вытянул руку, словно предлагая родителей на серебряном блюде. – Представляю вам моего отца, профессора Майкла Веррес-Эванса, и мою мать, миссис Петунию Эванс-Веррес.
Пока Роберта стояла с открытым ртом, мальчик повернулся к родителям и воскликнул прежним радостным голоском:
– Мам, пап, это Гермиона! Она очень умная!
– Гарри! – зашипела её дочь. – Прекрати!
Мальчик вновь крутанулся к Гермионе.
– Боюсь, мисс Грейнджер, – ответил он мрачно, – мы с вами изгнаны в глубины подземных лабиринтов. Оставим же взрослых с их взрослыми разговорами, которые, без сомнения, воспарят в дали, недоступные нашему детскому разуму, и возобновим нашу незаконченную дискуссию о применимости следствий юмовского проективизма в трансфигурации.
– Пожалуйста, извините нас, – очень решительным тоном сказала её дочь, ухватила мальчика за левый рукав и потащила в коридор. Роберта беспомощно проводила их взглядом. Мальчик радостно ей махнул – и Гермиона втащила его в проход на нижний этаж и захлопнула дверь.
– Я, ох, я извиняюсь за… – нерешительно пробормотала миссис Веррес.
– Простите нас, – сказал профессор, тепло улыбаясь, – Гарри бывает несколько раним в подобных ситуациях. Но, полагаю, он действительно прав в том, что нам не интересны их разговоры.
«Он не опасен?» – хотела спросить Роберта, но промолчала и попыталась придумать более вежливый вопрос. Муж рядом с ней посмеивался, будто счёл то, что они только что видели, скорее смешным, чем пугающим.
Этого мальчика пытался убить самый ужасный Тёмный Лорд в истории магической Британии, и всё, что от этого Тёмного Лорда осталось, – обгорелые останки рядом с колыбелькой…
…мальчика, который, возможно, в недалёком будущем станет её зятем.
Роберту всё больше тревожила необходимость отпускать дочь учиться колдовству, особенно после того, как она, проштудировав книги, сверила даты и осознала, что её мать-волшебница, скорее всего, была убита на пике террора Гриндевальда, а не умерла во время родов, как всегда утверждал отец.
Но профессор МакГонагалл после первой встречи навестила их ещё несколько раз – «посмотреть, как поживает мисс Грейнджер», – и Роберта не могла отделаться от мысли, что если Гермиона скажет, что её родители мешают её колдовской карьере, то будут приняты меры…
Так что Роберта изобразила свою лучшую улыбку и сделала всё, что могла, чтобы поддержать атмосферу рождественского веселья.
* * *
Стол в обеденном зале был гораздо длиннее, чем требовалось шестерым людям… э, четырём людям и двоим детям. Тем не менее, он был полностью застелен скатертью из тонкого белого льна, а еда зачем-то была разложена по причудливым подносам, которые, правда, были из нержавеющей стали, а не из серебра.
Гарри никак не мог сосредоточиться на индейке.
Естественно, речь зашла о Хогвартсе. Гарри было очевидно, что его родители надеялись вызнать от Гермионы о его жизни в школе больше, чем он сам им рассказывал. Но либо Гермиона их раскусила, либо для неё было привычным делом избегать в разговорах подобных скользких тем.
Так что сам Гарри был в безопасности.
Но, к сожалению, Гарри в своих письмах родителям недальновидно описал множество разнообразных фактов из жизни Гермионы, в том числе и те, которые она своим родителям не рассказывала.
Например, что Гермиона – генерал армии на дополнительных занятиях по боевой магии.
Мать Гермионы явно очень встревожилась, услышав об этом, так что Гарри вмешался в разговор и со всей убедительностью стал объяснять, что они используют только оглушающие заклинания, что занятия проходят под наблюдением профессора Квиррелла, а при наличии магических лекарств многие вещи гораздо менее опасны, чем могут показаться. После этих слов Гермиона сильно пнула его под столом. К счастью, тут вмешался его отец, который, и Гарри это признавал, в некоторых вопросах разбирался лучше него, и с твёрдой профессорской авторитетностью заявил, что не видит ни малейшего повода для волнения, поскольку немыслимо, чтобы детям позволяли заниматься чем-то действительно опасным.
Но отнюдь не это мешало Гарри наслаждаться обедом.
…Дело в том, что, как выяснялось, постоянно жалея себя, он не замечал, что рядом есть кто-то в похожей, но значительно более печальной ситуации.
В какой-то момент доктор Лео Грейнджер спросил, правда ли, что эта славная учительница, профессор МакГонагалл, которой, видимо, понравилась Гермиона, присуждает ей уйму баллов в школе.
И Гермиона, с искренней на вид улыбкой, ответила «да».
Гарри стоило больших усилий сдержаться и не ответить ледяным тоном, что у профессора МакГонагалл нет любимчиков, и Гермиона получила много баллов потому, что заслужила их все до единого.
А несколько минут спустя Лео Грейнджер озвучил мнение, что, если бы не колдовские способности, такая умная девочка вполне могла бы пойти в медицинскую школу и стать дантистом.
Гермиона опять лишь улыбнулась, а её быстрый взгляд снова удержал Гарри от того, чтобы вставить что-нибудь резкое. Например, что она вполне может стать всемирно известным учёным. И пришла ли бы Грейнджерам эта мысль в голову, будь Гермиона их сыном, а не дочерью? Или их ребёнку в принципе запрещено добиваться в жизни большего, чем им?
Гарри быстро приближался к точке кипения.
И в то же время теперь он гораздо выше ценил то, что его отец всегда поощрял развитие способностей Гарри, всегда поддерживал его стремление к новым вершинам и никогда не умалял ни одно из его достижений, пусть одарённый ребёнок всё равно оставался для отца лишь ребёнком. Неужели Гарри пришлось бы жить в похожей обстановке, если бы его мама вышла замуж за Вернона Дурсля?
Он сдерживал себя, как только мог.
– И она действительно обошла тебя по всем предметам, за исключением уроков полётов на мётлах и трансфигурации? – поинтересовался профессор Майкл Веррес-Эванс.
– Да, – ответил Гарри с деланным спокойствием, отрезая себе ещё кусочек рождественской индейки, – и с приличным отрывом в большинстве случаев.
В других обстоятельствах ему было бы сложнее признать это, из-за чего он до сих пор и не нашёл времени рассказать об этом отцу.
– Гермиона всегда хорошо училась, – сказал доктор Лео Грейнджер довольным тоном.
– Но Гарри принимал участие в соревнованиях на национальном уровне! – возразил профессор Майкл Веррес-Эванс.
– Дорогой! – воскликнула Петуния.
Гермиона захихикала, что ничуть не сглаживало впечатление от её незавидной, в глазах Гарри, участи. Но эта несправедливость, похоже, совсем не беспокоила Гермиону, и это беспокоило Гарри.
– Я не стесняюсь того, что уступаю ей, пап, – сказал Гарри. Сейчас, по крайней мере, это было так. – Кстати, я упоминал, что она выучила наизусть все учебники первого курса ещё до начала занятий? И, да, я проверил.
– И это, э-э, для неё нормально? – спросил профессор Веррес-Эванс у Грейнджеров.
– О да, Гермиона всегда всё запоминает, – сказала доктор Роберта Грейнджер со счастливой улыбкой. – Она помнит наизусть все рецепты из моих кулинарных книг. Мне не хватает её каждый раз, когда я готовлю ужин.
Отец Гарри, судя по выражению его лица, начинал испытывать те же чувства, что и его сын.
– Не волнуйся, папа, – сказал Гарри. – Теперь она получает все продвинутые материалы, какие только может усвоить. Учителя в Хогвартсе ценят её ум, в отличие от её родителей!
На последних трёх словах он повысил голос, и когда все лица повернулись к нему, а Гермиона снова пнула его под столом, Гарри понял, что испортил ужин. Но терпеть происходящее было уже решительно невозможно.
– Ну конечно, мы ценим её ум, – возразил Лео Грейнджер, которого, похоже, начал раздражать ребёнок, бестактно повышающий голос за их обеденным столом.
– Вы не имеете о нём ни малейшего понятия, – в голосе Гарри засквозил холод. – Вы думаете: как мило, что она читает много книг, так ведь? Вы видите табель с идеальными оценками, и единственное, что приходит вам в голову – это как славно, что она хорошо учится. Ваша дочь – самая талантливая ведьма своего поколения, самая яркая звезда Хогвартса, и когда-нибудь, доктор и доктор Грейнджер, люди будут помнить ваши имена только потому, что вы были её родителями!
