На этот раз Дамблдор выглядел довольно серьёзно. Привычная для него улыбка отсутствовала, а фиолетовый цвет пижамы был темнее и вменяемее, чем обычно.
– Спасибо, что пришёл, Гарри, – сказал директор. Старый волшебник поднялся со своего трона и начал медленно вышагивать меж странных устройств, наполнявших комнату. – Прежде всего скажи, взял ли ты с собой запись вчерашнего разговора с Люциусом Малфоем?
– Запись? – удивился Гарри.
– Ты, конечно, записал его… – голос старого мага прервался.
Гарри сильно смутился. Разумеется, после тяжёлого разговора, полного непонятных, но несомненно важных намёков, просто напрашивается идея сразу же его записать, пока не забылись подробности, и попробовать разобраться позже.
– Ладно, – вздохнул директор, – значит, по памяти.
Гарри покорно начал пересказывать разговор, стараясь припомнить как можно больше подробностей, и только где-то на середине повествования сообразил, что не слишком-то умно выкладывать всё подчистую возможно сумасшедшему директору, по крайней мере, не обдумав это предварительно. Правда, Люциус определённо «плохой парень» и вдобавок противник Дамблдора, так что, с другой стороны, рассказать всё директору – вполне разумно. К тому же Гарри уже начал говорить, и изобретать что-либо было поздно…
Так что он честно закончил пересказ.
И чем больше Гарри говорил, тем более отрешённым становился взгляд Дамблдора, а под конец его лицо стало совсем старым. В воздухе повисло напряжение.
– Да… – протянул Дамблдор. – Советую тебе приложить все усилия, чтобы наследник Малфоев оставался цел и невредим. И я тоже сделаю всё возможное. – Директор нахмурился, пальцы беззвучно выбивали дробь на иссиня-чёрной поверхности пластины с надписью «Лелиэль». – Кроме того, с твоей стороны будет чрезвычайно благоразумным впредь избегать абсолютно любых контактов с лордом Малфоем.
– Вы перехватывали сов, которых он мне посылал? – спросил Гарри.
Директор смерил Гарри долгим взглядом, затем неохотно кивнул.
Почему-то Гарри это возмутило не так сильно, как должно было. Возможно, потому, что сейчас принять точку зрения директора было очень легко. Даже Гарри понимал, почему Дамблдор против его общения с Люциусом. Этот запрет не был злым деянием.
В отличие от шантажа Забини… правда, об этом шантаже известно только со слов самого Забини, который совершенно не заслуживает доверия. Да и трудно, на самом деле, представить причину, по которой Забини не стал бы рассказывать историю, которая вызвала бы максимум сочувствия со стороны профессора Квиррелла…
– Как насчёт такого варианта: я скажу, что понимаю вашу точку зрения и не стану протестовать, – предложил Гарри, – а вы продолжаете перехватывать моих сов, но сообщаете мне, от кого они были?
– Боюсь, я перехватил очень много твоих сов, – рассудительно заметил Дамблдор. – Ты знаменитость, Гарри, и если бы не я, ты получал бы по дюжине писем каждый день. Некоторые из них шли даже из дальних стран.
– А вот это уже чересчур… – Гарри почувствовал поднимающееся негодование.
– Многие из этих писем, – спокойно продолжил старый волшебник, – содержали просьбы, которые ты не смог бы выполнить. Конечно, я не читал их, просто отправлял обратно. Но я знаю, о чём они, потому что и сам получаю подобные. Ты слишком юн, Гарри, чтобы каждое утро по шесть раз перед завтраком чувствовать, как разбивается твоё сердце.
Гарри опустил голову, разглядывая башмаки. Он должен настоять, он должен читать эти письма и сам решать, вот только… голос здравого смысла в его голове на этот раз просто кричал.
– Спасибо, – пробормотал Гарри.
– Я пригласил тебя ещё по одной причине, – сказал Дамблдор. – Я хотел бы обратиться к твоему уникальному таланту.
– Трансфигурации? – уточнил Гарри, удивлённый и польщённый одновременно.
– Нет, к другому уникальному таланту. Скажи мне, Гарри, какое злодейство можно совершить, если дементору будет дозволено ступить на землю Хогвартса?
* * *
Выяснилось, что профессор Квиррелл попросил, или, скорее, даже потребовал, чтобы, выучив слова и жесты заклинания Патронуса, его ученики могли проверить свои навыки на настоящем дементоре.
– Сам профессор Квиррелл не способен использовать заклинание Патронуса, – сказал Дамблдор, медленно расхаживая между устройствами. – А это никогда не было хорошим знаком. С другой стороны, он сам в этом признался и потребовал нанять стороннего инструктора, который обучит заклинанию Патронуса всех учеников, которые выразят желание ему научиться. Он также предложил за свой счёт оплатить все расходы, если для школы это затруднительно, что весьма меня впечатлило. Но теперь он просит привести дементора…
– Директор, – тихо сказал Гарри, – профессор Квиррелл глубоко убеждён, что испытания должны проводиться в условиях, максимально приближённых к боевым. Желание привести настоящего дементора – совершенно типично для него.
Директор странно посмотрел на Гарри.
– Типично? – с нажимом переспросил старый волшебник.
– В смысле, это полностью соответствует тому, как профессор Квиррелл обычно себя ведёт…
Гарри осёкся. Почему он высказался именно таким образом?
Директор кивнул:
– Значит, у тебя тоже возникло ощущение, что это предлог. Очень разумный предлог, даже разумнее, чем ты можешь представить. Зачастую волшебники, у которых заклинание Патронуса не получается, впервые успешно используют его в присутствии настоящего дементора. Вместо короткой вспышки света, которая казалась их пределом, у них получается настоящий телесный патронус. Почему так происходит – никто не знает. Но это факт.
Гарри нахмурился:
– Тогда я совсем не понимаю ваших подозрений…
Директор беспомощно развёл руками:
– Гарри, профессор Защиты попросил меня провести темнейшее из всех созданий через врата Хогвартса. Я просто обязан быть подозрительным. – Директор вздохнул. – И всё же дементор будет под охраной, заперт в чрезвычайно прочной клетке, и я сам буду наблюдать за ним всё это время… Не могу придумать, что плохого может произойти. Но, возможно, я просто не в состоянии это увидеть. Поэтому я спрашиваю тебя.
Гарри с открытым ртом уставился на директора. Он был настолько потрясён, что даже не чувствовал себя польщённым.
– Меня?! – переспросил Гарри.
– Да, – с лёгкой улыбкой ответил Дамблдор. – Я изо всех сил стараюсь предсказать действия моих врагов, проникнуть в их коварные замыслы и предугадать их злобные планы. Но лично мне бы никогда не пришло в голову заострить кости пуффендуйцев, чтобы использовать их как оружие.
Неужели Гарри придётся жить с этим вечно?!
– Директор, – устало произнёс Гарри. – Я знаю, что это не очень хорошо прозвучит, но со всей серьёзностью заявляю: я не злодей, я просто очень творчески мыслю…
– Я и не утверждаю, что ты злодей, – серьёзно ответил Дамблдор. – Некоторые говорят, что понять зло – значит стать злом. Но они лишь притворяются мудрыми. Скорее, зло не может любить, и не смеет представить любовь, и не может даже понять любовь, не перестав быть злом. Но, хотя ты и знаешь, что такое любовь, я подозреваю, что ты можешь представить мысли Тёмных волшебников лучше меня. Поэтому, Гарри, – директор пристально посмотрел на него, – если бы ты был на месте профессора Квиррелла, какое злодеяние ты бы мог совершить, уговорив меня впустить дементора на территорию Хогвартса?
– Подождите, – сказал Гарри. Глубоко задумавшись, он подошёл к большому мягкому креслу перед директорским столом и сел. Сегодня это было именно большое и удобное кресло, а не привычная деревянная табуретка, и Гарри в нём почти утонул.
Дамблдор просит его перехитрить профессора Квиррелла.
Пункт первый: профессор Квиррелл нравится Гарри больше, чем Дамблдор.
Пункт второй: есть гипотеза, что профессор Защиты планирует какое-то злодейство, и в этом гипотетическом случае Гарри обязан помочь директору это предотвратить.
Пункт третий…
– Директор, – сказал Гарри, – если профессор Квиррелл что-то замышляет, я не уверен, что действительно смогу перехитрить его. У него намного больше опыта, чем у меня.
Старый волшебник покачал головой. Каким-то образом, даже несмотря на улыбку, он выглядел очень серьёзным.
– Ты себя недооцениваешь.
Никто и никогда не говорил Гарри подобных слов.
– Я помню, – продолжил старый волшебник, – как один молодой человек в этом самом кабинете хладнокровно противостоял декану Слизерина и шантажировал директора школы, чтобы защитить своих одноклассников. Я верю, что этот молодой человек хитрее и профессора Квиррелла, и Люциуса Малфоя. И что он вырастет опасным соперником даже для Волдеморта. Вот с ним-то я и хотел бы посоветоваться.
