152
«Политическая экономия – наука не простого расчёта (n'est pas une science de calcul), a наука моральная… Она ведёт к цели лишь тогда, когда приняты во внимание чувства, потребности и страсти людей» (I, 313).
Эти чувствительные фразы, в которых Сисмонди точно так же, как русские социологи субъективной школы в своих совершенно аналогичных восклицаниях, видит новые понятия о социальной науке, показывают на самом деле, в каком ещё детски примитивном состоянии находилась критика буржуазии. Разве научный анализ противоречий, оставаясь строго объективным «расчётом», не даёт именно твёрдой основы для понимания «чувств, потребностей и страстей» и притом страстей не «людей» вообще, – этой абстракции, которую и романтик, и народник наполняет специфически мелкобуржуазным содержанием, – а людей определённых классов? Но дело в том, что Сисмонди не мог теоретически опровергнуть экономистов и потому ограничивался сентиментальными фразами.
«Утопический дилетантизм вынужден делать теоретические уступки всякому более или менее учёному защитнику буржуазного порядка. Чтобы загладить возникающее у него сознание своего бессилия, утопист утешает себя, упрекая своих противников в объективности: положим, дескать, вы учёнее меня, но зато я добрее» (Бельтов, с. 43).
153
Точно «проблемы», вытекающие из естественных наук, не обращаются тоже к «сердцу»?!
154
Постскриптум написан к изданию 1908 г. Ред.
155
– «Теории прибавочной стоимости», т. II, ч. 1, стр. 304 и следующие. «Замечания относительно истории открытия так называемого Рикардовского закона»[445]. Ред.
156
Всегда и везде при капиталистическом развитии земледелие остаётся позади торговли и промышленности, всегда оно подчинено им и эксплуатируется ими, всегда оно лишь позднее втягивается ими на стезю капиталистического производства.
157
Заметьте, что Сисмонди – точь-в-точь, как наши народники, – превращает сразу самостоятельное хозяйство крестьян в «социальную организацию». Явная передержка. Что же связывает вместе этих крестьян разных местностей? Именно разделение общественного труда и товарное хозяйство, заменившее связи феодальные. Сразу сказывается возведение в утопию одного члена в строе товарного хозяйства и непонимание остальных членов. Сравните у г. Н. -она, с. 322: «Форма промышленности, основанная на владении крестьянством орудиями производства». О том, что это владение крестьянством орудиями производства является – и исторически, и логически – исходным пунктом именно капиталистического производства, г. Н. -он и не подозревает!
158
Сравните, читатель, с этими сладенькими рассказами бабушки того «передового» публициста конца XIX века, которого цитирует г. Струве в своих «Критических заметках», с. 17.[446]
159
Г-н Н. -он и по данному вопросу наговорил такую кучу противоречий, что из неё можно выбрать какие угодно положения, ничем между собой не связанные. Не подлежит, однако, сомнению идеализация крестьянского хозяйства посредством туманного термина: «народное производство». Туман – особенно удобная атмосфера для всяких переряживаний.
160
Ср. Н. -он, с. 321 inf. (in fine – в конце. Ред.) и др.
161
Ibid., с. 335. Стр. 184: капитализм «лишает устойчивости». И мн. др.
162
«На самом деле выражения: общество, ассоциация это такие наименования, которые можно дать всяческим обществам, как феодальному обществу, так и буржуазному, которое есть ассоциация, основанная на конкуренции. Каким же образом могут существовать писатели, которые считают возможным опровергать конкуренцию одним словом: ассоциация?» (Marx. «Das Elend der Philosophie» (Маркс. «Нищета философии»[447]. Ред.)).
Критикуя со всей резкостью сентиментальное осуждение конкуренции, автор выдвигает прямо её прогрессивную сторону, её движущую силу, толкающую вперёд «прогресс технический и прогресс социальный».
163
Писано в 1847 г.
164
– У. Аткинсон. «Основы политической экономии», Лондон, 1840, стр. 170 и 195. Ред.
165
– Не стало Трои! Ред.
166
См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, 2 изд., т. 4, стр. 100–101.
167
Хотя большой ещё вопрос, отчего не подошёл бы? Не оттого ли только, что эти писатели ставили вопросы шире, имея в виду данный хозяйственный строй вообще, его место и значение в развитии всего человечества, не ограничивая своего кругозора одной страной, для которой будто бы можно сочинить особую теорию.
168
Этот термин употребляется в историко-философском смысле, характеризуя только ошибку теоретиков, берущих в пережитых порядках образцы своих построений. Он вовсе не относится ни к личным качествам этих теоретиков, ни к их программам. Всякий знает, что реакционерами в обыденном значении слова ни Сисмонди, ни Прудон не были. Мы разъясняем сии азбучные истины потому, что гг. народники, как увидим ниже, до сих пор ещё не усвоили их себе.
169
– «Лекции о промышленности и финансах». Париж, 1832. Ред.
170
См. К. Маркс. «К критике политической экономии», 1953, стр. 87–88.
171
Заменяя местные, сословные союзы – единством социального положения и социальных интересов, в пределах целого государства и даже всего мира.
172
Община (земельная) в России – форма совместного крестьянского землепользования, характеризовавшаяся принудительным севооборотом, нераздельными лесами и пастбищами. Важнейшими признаками русской земельной общины были круговая порука, систематический передел земли и отсутствие права отказа от земли, запрещение купли и продажи земли.
Община в России известна уже с древнейших времён. В ходе исторического развития община постепенно становилась одним из устоев феодализма в России. Помещики и царское правительство использовали общину для усиления крепостнического гнёта и для выколачивания из народа выкупных платежей и податей. В. И. Ленин указывал, что община, «не оберегая крестьянина от пролетаризации, на деле играет роль средневековой перегородки, разобщающей крестьян, точно прикованных к мелким союзам и к потерявшим всякий „смысл существования“ разрядам» (Сочинения, 4 изд., том 15, стр. 61).
Проблема общины вызвала горячие споры и породила обширную экономическую литературу. Особенно много внимания общине уделяли народники, которые видели в ней залог особого пути развития России к социализму. Тенденциозно подбирая и фальсифицируя факты, оперируя так называемыми «средними цифрами», народники пытались доказать, что общинное крестьянство в России обладает особой «устойчивостью» и что община якобы ограждает крестьян от проникновения в их быт капиталистических отношений, «спасает» крестьян от разорения и классового расслоения. Уже в 80-х годах XIX века Г. В. Плеханов показал несостоятельность народнических иллюзий «общинного социализма», а в 90-х годах В. И. Ленин до конца разгромил теории народников. На огромном фактическом и статистическом материале Ленин показал, как развивались капиталистические отношения в русской деревне и как капитал, проникая в патриархальную сельскую общину, разлагал крестьянство внутри неё на антагонистические классы: кулаков и бедняков.
В 1906 году царским правительством был издан в интересах помещиков и кулаков закон, по которому разрешался выход крестьян из общины и продажа надела. За девять лет после издания этого закона, положившего начало официальной ликвидации общинного строя в деревне и усилившего расслоение крестьянства, из общин вышло свыше двух миллионов домохозяев.
173
По данным земской статистики («Сводный сборник» Благовещенского), средний размер общины, по 123 уездам, в 22 губерниях, равняется 53 дворам с 323 душами обоего пола.
174
