поступил ко двору Яна-Казимира уже после того, как обучался
в Киеве риторике, а потом где-то философии и при своих
природных способностях получил всестороннее образование (<яко был
беглец во всяких речах>), говорит, что Мазепа оставил
придворную службу тогда, когда король Ян-Казимир предпринял поход
с войском на левую сторону Украины под Глухов и на пути
остановился в Белой Церкви, следовательно, в конце 1663 года.
Здесь Мазепа отклонился от войска короля и остался при своем
старом отце, жившем в своем имении, в селе Мазепинцах. Когда
Павло Тетеря, считавшийся с польской стороны козацким
гетманом, убежал в Польшу, а козацким предводителем стал Петро
Дорошенко, Иван Степанович Мазепа пристал к последнему и
тотчас обратил на себя его внимание своими способностями и
ловкостью (<для своей росторопности и цекавости>). Сперва он
сделан был ротмистром гетманской надворной компании, потом
получил чин писаря. Будучи у Дорошенка, Мазепа вступил в
брак с богатою вдовой Фридрикевич, у которой от первого брака
был сын по имени Крыштоф. Брак этот совершился в Корсуне.
Нам неизвестно, какое имя носила его жена по родителям, но
она была родственница прилуцкому полковнику Горленку.
Дальнейшие события жизни этого человека - его первое
прибытие в Переяслав к гетману Самойловичу в качестве посла от
412
Дорошенка, его посылка в Турцию с невольниками, когда он был
схвачен на дороге запорожцами, его отправление в Москву, где, он, действуя во вред Дорошенку, сумел подделаться в доверие
московским боярам, его многолетнее пребывание при гетмане Са-
мойловиче сперва в звании войскового /товарища, потом в чине
генерального асаула, наконец, его интриги, употребленные им
перед всемогущим временщиком князем Василием Васильевичем
Голицыным для погубления гетмана Самойловича, - все это
изложено в нашем сочинении <Руина>, напечатанном в Вестнике
Европы в 1879-1880 годах, сочинении, которого непосредственным
продолжением должна признаваться настоящая монография.
По низложении Самойловича (20 июля 1687 года) назначен
был день 25 июля днем избрания нового гетмана. Накануне, 24
числа июля, перед вечером несколькЪ великорусских полков и
стрельцы по приказу князя Голицына двинулись на широкую
ровную возвышенность, господствующую над рекою Коломаком близ
козацкого стана. Они разбили царский шатер во ста саженях от
стана, поставили около шатра стулья и скамьи, а перед самим
шатром - небольшой столик, покрытый ковром.
На другой день, 25 июля, около 10 часов утра вышел туда
главнокомандующий князь Василий Васильевич Голицын с боярами, а
за ними следовали великорусские ратные силы разрядов Рязанского
и Новгородского. Разом с ними понесли <клейноты> (знаки
гетманского достоинства): бунчук, булаву и царское знамя. Толпы коза-
ков - конных в ‘800 человек и пеших в 1200 - приблизились к
шатру. Из них вызвано было несколько знатнейших чиновных особ, и они, вслед за боярами, отправились в походную церковь, куда
понесли и гетманские <клейноты>. В этой церкви совершено было
архимандритом, протопопом и священниками непродолжительное
молебствие с освящением <клейнотов>. После того все вышли из
церкви. Клейноты положены были на столе перед шатром, поставили там образ Всемилостивого Спаса, положили крест и
Евангелие. Боярин князь Василий Васильевич Голицын стал на скамью и
возвестил козакам, что по их челобитью цари и великие государи
прислали свой милостивый указ, чтоб Ивану Самойловичу
гетманом у них не быть, а на его место избрать другого, кого они, старшины, и все войско излюбят и вольными голосами изберут. Затем
была прочтена дьяком царская грамота в таком же смысле.
Козаки крикнули: <Рады за великих государей умирать и
кровь свою проливать и в подданстве у них желаем быть вечно>.
<Козаки! - сказал Голицын, - по вашему извечному обычаю, изберите себе гетмана вольными голосами, объявите, кого желаете
избрать гетманом>.
Несколько минут было тихо. Наконец, стоявшие ближе
произнесли имя Ивана Мазепы. Они, конечно, знали, что могущест-
413
венный временщик расположен к нему и желает доставить ему
гетманское достоинство. Имя это стало быстро произноситься и
по задней толпе. Немногие голоса произнесли было имя обозного, Василия Борковского, но его тотчас заглушили крики: <Мазепа, Мазепа, нехай, буде гетман!> Мазепа, с его изумительным
умением влезать всем в душу, успел уже расположить к себе многих, независимо от того, что большая часть готова была признать его
гетманом, зная, что того хочет. Голицын.
Несколько раз князь Голицын повторял свой вопрос и
несколько раз в ответ ему прогремело имя Ивана Мазепы. Затем
думный дьяк взошел на скамью и прочел прежде статьи, на
которых отдавался Московскому государству гетман Богдан
Хмельницкий в Переяславе: эти статьи составляли основной закон, по
которому край малороссийский сделался частью русской
державы; потом прочитаны были новые статьи: то были царские
решения на пункты в челобитной, поданной перед тем козаками.
Объявлялось, что новоизбранный гетман со всеми старшинами
должен будет подписать эти статьи и сообразно с ними принести
присягу на верность. Обозный Борковский, как знатнейшее по
чину лицо после гетмана, отвечал от имени целого козачества
согласием. Затем старшины подписали предложенные статьи, а
новоизбранный гетман перед крестом и Евангелием произнес
присягу в знак своего вступления в высокую должность.
После этого совершался обряд, отправлявшийся при избрании
каждого гетмана. Государев ближний боярин вручал Мазепе
гетманские <клейноты> с приличными изречениями. По окончании
обряда все великоруссы двинулись в свой стан, а новоизбранный
гетман провожал Голицына и прочих бояр до половины дороги.
В один из следующих затем дней новый гетман угощал боярина, всех-великорусских начальных лиц и своих старшин. Много было
тогда выпито с произнесением заздравных пожеланий, дано было
пять залпов из орудий, а по окончании пира одарили 15 знатных
особ. 29 июля выступил гетман с козаками и двумя пешими
великорусскими полками, сверх того с ним отправился конный полк
смоленской шляхты, который для усмирения возникшего в
Малороссии своевольства должен был находиться, при гетмане до тех
пор, пока гетман найдет возможным отпустить его.
Всех новых статей, составлявших прибавление к статьям
гетмана Хмельницкого, было 22. Большая часть их повторяет то, что
уже постановлялось при избрании прежних гетманов по
челобитным от Козаков, всегда добивавшихся сохранения своих
вольностей - льгот от всяких податей и повинностей, возлагаемых
исключительно на мещан и поспольство1, неподсудности воеводам, * Крестьянство.
414
права владеть имениями по жалованным грамотам, права вольного
избрания гетмана. Гетман не должен был сменять старшин без
царского указа, хотя виновных дозволялось ему казнить смертью
по своим правам, донося о том государю. Число войск оставлялось
на волю рады, но жалованье реестровым1 - по 30 злотых
рядовому козаку - полагалось только в комплекте тридцати тысяч.
Подтверждалось также содержание полка в 1000 человек для
укрощения своевольных, которые, оставя свои работы, назывались
козаками и производили в крае шатость и измену, а для охранения
гетманской особы в Батурине полагалось быть стрелецкому полку, с тем чтобы гетман выдавал на содержание его хлебный запас.
Козаки в своей челобитной домогались и теперь, как бывало при
прежних избраниях, дозволения принимать иноземных послов; но
правительство отказало, и при этом было присовокуплено: так как
с Польшею заключен уже вечный мир2, то гетман и старшины ^
должны смотреть, чтобы жители малороссийского края
довольствовались городами, отшедшими в царскую сторону, и отнюдь не
вступались бы в те города, которые оставлены по вечному мирному
договору под властью польского короля; если же бы с польской
стороны оказалась какая-нибудь противность, то гетман и
старшины обязаны писать о том к великим государям, но сами не
должны нарушать мира с поляками. С крымским ханом -русская
держава находилась еще в открытой войне и потому
