Етникофф выгнал из своего кабинета Пола Саймона, а потом подал против него иск за невыполнение последнего контракта перед заключением нового, с «Уорнер». В ответном иске певца в 1978 году утверждалось, что Етникофф поклялся в отместку за переход «разрушить профессиональную карьеру Саймона». Дело, предвосхитившее один из будущих кошмаров «Сони», удалось уладить без суда, и Саймон выплатил «Си-Би-Эс рекордс» полтора миллиона долларов за невыпущенный альбом. Эта возня, рассказывал позже Саймон, стоила ему пяти лет творческого бесплодия. Немногим из тех, кто решался противостоять Етникоффу, удавалось избежать его кровавой мести.
В книге Фредерика Даннена «Люди, делающие хиты», рассказывающей о коррупции внутри звукозаписывающих компаний, Етникофф представлен как наглый и хамоватый пьяница. Он мог прийти на заседание совета Си-би-эс в крови, разбив свой мотороллер. Говорили, что он поддерживает связи с «Сетью» — группой шантажистов, перекачивавших миллионы долларов звукозаписывающих компаний в бюджет радиостанций; тех, кто отказывался платить, отлучали от эфира. В 1990 году книга Даннена, к явному неудовольствию «Сони», стала бестселлером и предметом многочисленных обсуждений. Рассказывали, что под руководством Оги Етникофф творил чудеса в погоне за звездами Голливуда и в улаживании спорных финансовых вопросов. На карикатуре в журнале «Роллинг стоунз» Oгa был изображен обнимающим его за плечи. Не лучший образ «Сони».
В июле 1989 года, то есть в месяц смерти Караяна, Етникофф проходил лечение в клинике для алкоголиков и наркоманов в Миннесоте. Выйдя оттуда, он, к своему удивлению, обнаружил, что отстранен от руководящего поста в «Сони пикчерз». Более того, его обвиняли в чрезмерной расточительности при найме на работу друзей, Питера Губера и Джона Питерса. Етникофф снова пришел в ярость, и артисты стали невольной мишенью для его гнева. От его речей покраснел бы любой нью-йоркский таксист. Стало известно, что Джексон и Спрингстин собираются уйти с «Сони». В середине августа 1990 года Oгa прервал свою поездку на Зальцбургский фестиваль, отправился в Нью-Йорк и лично предупредил Етникоффа о грозящих последствиях. Увы, запоздалое предостережение уже не могло спасти темпераментного руководителя лейбла.
Чуть позже в том же месяце «Уолл-стрит джорнэл» сообщила, что, по данным из хорошо информированных источников, Етникоффа назначили личным советником Оги и отстранили от повседневного руководства фирмой. К концу года Етникофф покинул «Сони», унося с собой традиционный восьмизначный прощальный подарок. Реакция Оги на его уход — в ситуации, когда чистое имя «Сони» оказалось связано с наркотиками, взятками и скандалами, — поражала своим оптимизмом. «Уолтер Етникофф — замечательный человек, — сказал он дрожащим от волнения голосом. — Я люблю его. Я не могу его критиковать. Но, к сожалению, мы его потеряли». Никакое давление, никакие расспросы не могли заставить Огу признать ошибочность его суждений о людях. Етникофф был «прекрасным партнером». Джон Питерс был «прекрасным творческим человеком и честным бизнесменом». Их просчеты оставались предметом внутренних забот компании. Благодаря Микки Шульхофу удалось умерить потрясения, вызванные их деятельностью, и выстроить новые связи между подразделениями музыки и кино.
Однако отстранение Етникоффа стало болезненным ударом для Оги, а для фирмы оно означало не столько решение старых проблем, сколько появление новых. Томми Моттола, новый шеф отдела записей, которого бывшая любовница Етникоффа характеризовала как «личного слугу Уолтера», не отличался выдающимися руководящими способностями и не умел искать таланты — хотя его женой была Мэрайя Кэрри, записавшая в 1995 году самый главный хит «Сони» — разошедшуюся полуторамиллионным тиражом «Мечту». Моттола так и не стал для Токио таким доверенным лицом, как Етникофф, а упоминание о нем в книге Даннена в контексте подозрений в контактах с «Сетью» уже не добавило ничего нового к образу «Сони» как компании, переживающей период упадка.
Единственным утешением после ухода Етникоффа стало сообщение о том, что Майкл Джексон готов лично встретиться с Огой, чтобы обсудить шестидесятипятимиллионный контракт на следующие шесть альбомов. Сумма контракта, как и сумма отчислений Джексону (42 % от продажной цены каждого диска) была рекордной для звукозаписывающей индустрии. «Его последние записи оказались для нас такими успешными», — сказал удовлетворенный Oгa, признававший, что слушал записи Джексона, но отказавшийся дать им творческую оценку. «Если это приносит деньги, значит, это хорошо, — только и сказал он. — Майкл Джексон — чудесный человек. Он потрясающе чувствует, чего хотят его поклонники». Масштабы участия «Сони» казались чрезмерными, но вполне безопасными. В конце концов, Джексона знали как исполнителя с высокой энергетикой, привлекавшего слушателей независимо от их пола, возраста и расовой принадлежности.
В восьмидесятые годы Джексон, с его не черной, но и не белой кожей, с неопределенной, но весьма отчетливо выраженной сексуальностью, и с поведением не то ребенка, не то взрослого человека, продавался лучше всех прочих поп-звезд. Его альбом 1982 года «Триллер», разошедшийся тиражом в сорок три миллиона, вошел в «Книгу рекордов Гиннеса» как самый продаваемый диск всех времен. Его клип «Лунная походка» стал международным хитом. Его гастрольные поездки в 1987–1989 годах принесли более ста двадцати миллионов долларов. Постоянное сопровождение, состоявшее из двухсот человек и тысяч тонн оборудования, превращало Джексона из артиста в своего рода индустрию, и оборот этой индустрии превышал ВНП многих развивающихся стран. При этом Джексон оставался крайне экстравагантным и замкнутым человеком. В серьезных газетах его называли «пришельцем с Марса»[908]; популярные издания дали ему прозвище «Джеки-чудной человек». Иногда даже боссы «Сони» гадали: «Неужели Майкл Джексон на самом деле такой странный, или это просто имидж?»[909] В 1991 году газета «Индепендент» писала: «Майкл Джексон не из тех людей, кто с легкостью устанавливает взрослые личные отношения. Например, в последнем турне его сопровождал светловолосый десятилетний мальчик»[910].
Если бы кто-то заинтересовался прошлым Джексона, стало бы понятно, что его судьба определилась уже давно. Еще в эпоху веселого фальцета «Пятерки Джексонов», счастливой семейной фолк-группы из Гэри, штат Индиана, в поведении Майкла было что-то раздражающее. В видеоклипе сингла «Черный или белый», выпущенном в 1991 году, он занимался тем, что крушил какой-то автомобиль, а потом мастурбировал на его крыше. Позже Джексон говорил: «Мне грустно думать, что "Черный или белый" может спровоцировать ребенка или взрослого на разрушительные действия сексуального или насильственного характера». По словам Шона О'Хегена из лондонской «Таймс», он пользовался «широчайшей популярностью, другие артисты могут лишь мечтать о таком количестве поклонников». Кроме того, он был «объектом восхищения для обширной подростковой аудитории, которая затаив дыхание ждала его новых клипов»[911].
Именно на эту приманку и клюнули его японские покровители. «Нашей компании нужны сторонники среди молодежи, — сказал мне Oгa в 1992 году. — Если мы выпустим крупный хит, мы приобретем поддержку молодого поколения». Джексон оставался неотъемлемым элементом политики обновления «Сони» — до тех пор, пока в середине 1993 года его шоу-карьере не был нанесен серьезный удар обвинениями в сексуальном растлении маленьких мальчиков, проводивших ночи на обнесенном высокими стенами 2700-акровом калифорнийском ранчо тридцатипятилетнего певца. Джексон отрицал обвинения. «Я совершенно не виноват ни в каких скверных поступках», — заявил он после того, как полицейские эксперты самым тщательным образом, дюйм за дюймом обследовали его тело, чтобы найти особые приметы на пенисе и ягодицах. «Это было самое унизительное испытание в моей жизни — никому не желаю пережить подобное», — сказал подозреваемый певец.
Следующее мировое турне Джексона пришлось прервать на середине после того, как певец упал в обморок «от переутомления», и «Пепси-кола» прекратила свою многомиллионную спонсорскую помощь. Однако «Сони» была связана с Джексоном долгосрочным контрактом. «Мы постоянно контактируем с Майклом Джексоном и его менеджерами на предмет продолжения записей, — заявил представитель компании. — Со стороны "Сони мьюзик" было бы непозволительно выступать с какими бы то ни было комментариями, но мы по-прежнему придерживаемся той точки зрения, что даже суперзвезда должна считаться невиновной, пока ее вина не будет доказана судом».
В конце концов Джексон уступил давлению и выплатил несколько миллионов долларов своему главному обвинителю, тринадцатилетнему Джорди Чэндлеру. Его продолжали преследовать иски от других мальчиков. Он демонстративно вступил в брак с Лайзой-Марией Пресли, дочерью кумира прежних лет, и попытался восстановить свое положение. Но если его телевизионные интервью еще иногда смотрели, то следующий альбом, «История», оказался жалкой попыткой оправдания и не покрыл тридцатимиллионных затрат «Сони» на его продвижение; во всем мире продали лишь девять миллионов дисков. В довершение ко всем бедам, Джексону пришлось тут же извиняться за антисемитский текст одной из песен, а жена невольно осложнила его возвращение, заявив: «А что он может сделать, если дети идут за ним повсюду — даже в ванную?» Следующим летом Джексон и Пресли отдыхали порознь, он — в компании детишек, она — с бывшим мужем. Перед самым Рождеством 1995 года, когда певец лежал в нью-йоркской больнице с нервным переутомлением, Пресли сообщила ему, что подает на развод ввиду «непримиримых разногласий»[912].
