арабской нации, прокатившейся по Северной Африке еще две тысячи лет тому назад; в седьмом веке нашей эры пришла вторая волна, и обе ветви нации срослись воедино.
Западнее города Алжира высоко над морем стоит открытая всем ветрам оригинальная яйцеобразная пирамида, о которой ходит много разных легенд — одни говорят, что в ней была погребена дочь Клеопатры, вышедшая замуж за царствовавшего здесь берберского государя; другие утверждают, что тут был похоронен сам властелин. Ясно одно: этому колоссальному сооружению не меньше двух тысяч лет, и оно выразительно напоминает о том, что берберы живут здесь давным-давно.
Этим мужественным горцам много раз приходилось браться за оружие, чтобы отстаивать свою свободу. Они храбро дрались и в пятидесятые годы. И мужчины, и женщины здесь одинаково смелы, и недаром жены берберов не носят на лицах даже тех треугольных кружевных платочков, какие все еще можно увидеть в городах и селениях на равнине у моря.
Но край этот все еще очень беден, и жизнь здесь трудна. На 850 000 жителей пока еще приходится лишь одно небольшое предприятие — текстильная фабрика. Здесь только одно среднее учебное заведение. Мало врачей. Мало учителей, и школа пока доступна лишь шестидесяти процентам детей школьного возраста. И земли, пригодной для земледелия, немного. Недавно сюда приезжало в полном составе правительство во главе с Хуари Бумедьеном, чтобы решить, как быстрее и лучше вывести этот край из труднейшего положения. Было решено для развития Кабилии выкроить 550 миллионов динаров на три года — и каждый пятый динар будет израсходован на просвещение...
Мы мчимся красивой дорогой среди гор, изрезанных террасами, — на них древние оливковые рощи. Земля предельно суха — нам говорят, что за все лето не выпало ни капли воды. В раскаленном желтом небе — бледно-лимонный солнечный диск, и тучи, клубящиеся на горизонте, — цвета охры. Это яростный сирокко, горячий ветер из Сахары, затмил горизонт мириадами сухих песчинок.
Сведущие люди говорили нам, что сирокко вот-вот уймется, и тогда тучи, опоенные средиземноморской влагой, ворвутся, наконец, сюда, — грянут ноябрьские грозы, и потоки воды обрушатся на горы. Дождь будет идти месяцами, вода покатится, крутясь и пенясь, с гор в море, а потом снова начнется засуха, и будет длиться она долгими месяцами.
Нет, здесь единственное спасение в искусственном орошении: зимнюю воду надо собирать в водоемы, а потом поить ею поля. Вот почему сейчас решено построить здесь десятки плотин и создать водохранилища. Этим занимаются гидростроители ряда стран, в том числе и наши, советские...
Пока мы добираемся до города Тизи-Узу — важного центра Кабилии, — мои спутники-инженеры рассказывают о том, как много сейчас дел в Алжире для наших проектных институтов и строительных организаций: известно ли вам, что Советский Союз уже оказывает техническое и экономическое содействие по восьмидесяти двум «объектам и видам работ», как говорится в официальных документах? Из них уже введено в эксплуатацию шестнадцать: это институт нефти и газа и текстильный техникум, о которых я уже рассказывал; два учебных центра; семь мастерских по ремонту сельскохозяйственной техники; пять экспериментальных станций орошаемого земледелия...
Но главные работы еще впереди: сталеплавильный конверторный цех в Аннабе — о нем я тоже упоминал, — он уже строится; свинцовая обогатительная фабрика в Эль-Абебе — туда идет поставка оборудования; предприятие по производству ртути «Исмаил»; завод коньячного спирта в Риве; цех оконного стекла в Оране; восстановление и реконструкция девяти предприятий государственного сектора; восстановление свинцово-баритного рудника и строительство обогатительной фабрики в Ишмуле и многое, многое другое.
Здесь, в Кабилии, нам предстоит увидеть строительство плотин для орошения — их сооружают по проектам, созданным специалистами водного хозяйства Украины. Две из них почти закончены, предстоит построить еще девятнадцать. Наши проекты, наше оборудование, наши инженеры, геодезисты, экскаваторщики, электросварщики, крановщики — они работают сами и обучают арабов...
В Тизи-Узу к нам присоединяются руководитель советской группы гидростроителей Алексей Петрович Тимофеев, загорелый и подвижный крепыш лет сорока пяти, — он здесь уже два года, а до этого работал в Крыму, — и исполняющий обязанности главного инженера совсем юный вихрастый паренек из Киева Виталий Дупляк, ему всего лишь 27 лет, а он уже самостоятельно проектирует плотины; на стройке Виталий с августа прошлого года. И вот уже мы спускаемся по неширокой грунтовой дороге в широкую сухую долину, поперек которой легла преграда, сооруженная из земли и камня.
— Вы, конечно, спросите, где же вода, — усмехнулся Тимофеев. — Вода придет этой зимой, и она останется здесь, за этой стеной. В прошлом году мы испытали на себе, что такое здешние паводки: произошло наводнение, крупнейшее за двадцать лет, и если бы мы не начали заблаговременно рыть обводной канал, всю нашу плотину разметало бы по песчинке. У французов, которые работают тут же, в Алжире, снесло две бетонные плотины, а наша, земляная, выстояла. Французские строители не хотели верить своим ушам, когда услыхали, что наша конструкция прочнее. Автор этого проекта, наш земляк Анатолий Нищета, может быть после такого испытания спокоен за свою конструкцию...
Тимофеев говорит, что по нашим масштабам эта плотина, конечно, весьма скромная: всего 270 тысяч кубов грунта; водохранилище займет 30—35 гектаров, в нем будет три миллиона кубометров воды, которой можно будет оросить пятьсот гектаров, — эту воду подадут на поля десяти селений насосные станции по трубам; протяженность трубопроводов — двадцать километров. Но по масштабам Кабилии это сооружение весьма важное. Плотину построили летом 1967 года — с марта по сентябрь — и в 1968 — с апреля по август, а зимой боролись со свирепыми ливнями, бешеными паводками, отстаивая от них стройку.
Спускаемся на площадку, где стоят ярко-желтые вагончики на колесах — это поселок строителей. В нем тихо: сегодня выходной день, многие отправились в Тизи-Узу, да и стройка идет к концу, часть людей уже разъехалась по домам. Все же кое-кого мы застали. Нас гостеприимно встретил двадцативосьмилетний геодезист из Киева Загрызлый — это он забил первый колышек на стройке 31 марта 1967 года. Здесь же работает и его жена, она — в авторском техническом надзоре. Приехали сюда молодоженами, — вот уж не думали, что медовый месяц придется провести в Кабилии!
Знакомимся с плечистым здоровяком Петром Саковичем. «Это наш бог по кранам», — отрекомендовал его мне Виталий Дупляк. Сакович обучил трех арабов работать на двенадцатитонных автокранах.
— Как же вы с ними договаривались?
— А что ж тут такого? — удивленно спросил в свою очередь «бог по кранам». — Наше дело такое: вира, майна, давай-давай, ну, а остальное можно показать на пальцах. — Сакович улыбнулся и подкинул в воздух сидевшую у него на руках крохотную
