Еноха Ардена.
— Да, но будет ли это принято как доказательство? — возразил Спенс. — Слова человека, которого нет в живых…
— Возможно, это не примут в качестве доказательства, — отозвался Пуаро, — но это наводит на очень интересные предположения.
— Нам нужны не предположения, а конкретные факты, — напомнил Спенс. — Например, кто-нибудь видевший Дэвида Хантера в «Олене» или рядом во вторник вечером.
— Это не составит труда, — заметил главный констебль.
— У меня на родине это было бы достаточно легко, — сказал Пуаро. — Там повсюду маленькие кафе, где люди по вечерам пьют кофе. Но в провинциальной Англии… — Он развел руками.
Суперинтендент кивнул:
— Некоторые торчат в пивных до самого закрытия, а другие сидят дома и слушают девятичасовую передачу новостей. Если вы пройдетесь по главной улице между половиной девятого и десятью, то не встретите ни души.
— Может быть, он на это и рассчитывал? — предположил главный констебль.
— Возможно, — ответил Спенс. Выражение его лица трудно было назвать радостным.
Главный констебль и коронер вскоре удалились. Пуаро и Спенс остались вдвоем.
— Вам не нравится это дело? — с сочувствием осведомился Пуаро.
— Меня беспокоит этот молодой человек, — сказал Спенс. — С такими, как он, ничего не знаешь наперед. Они могут вести себя крайне подозрительно, будучи абсолютно невиновными, и, наоборот, выглядеть сущими ангелами, в действительности являясь виновными.
— По-вашему, он виновен?
— А по-вашему?
Пуаро снова развел руками:
— Я бы хотел знать, сколько у вас фактов, говорящих против него.
— Вы имеете в виду не доказательства в юридическом смысле слова, а подозрительные обстоятельства?
Пуаро кивнул.
— Ну, во-первых, зажигалка, — сказал Спенс.
— Где вы ее нашли?
— Под трупом.
— На ней были отпечатки пальцев?
— Никаких.
— А-а! — протянул Пуаро.
— Мне самому это не слишком нравится, — вздохнул Спенс. — Далее часы убитого, остановившиеся на десяти минутах десятого. Это соответствует медицинскому заключению и заявлению Роули Клоуда, что Андерхей ожидал «клиента» в любую минуту.
— Да, все сходится, — согласился Пуаро.
— К тому же, мсье Пуаро, никуда не денешься от того, что только у Хантера (точнее, у него и у его сестры) имеется хотя бы подобие мотива. Либо Дэвид Хантер убил Андерхея, либо это дело рук какого-то постороннего, который последовал сюда за Андерхеем по неизвестной нам причине. Последнее выглядит крайне маловероятным.
— Согласен с вами.
— Понимаете, в Уормсли-Вейл нет ни одного человека, у которого мог бы быть мотив, — разве только кто-то из местных жителей (помимо Хантеров) был связан с Андерхеем в прошлом. Я никогда не исключаю совпадений, но в данном случае нет и намека на что-нибудь подобное. Этот человек был посторонним для всех, кроме брата и сестры.
Пуаро кивнул.
— Семья Клоуд должна была бы беречь Андерхея как зеницу ока, — продолжал суперинтендент. — Ведь живой и невредимый Роберт Андерхей гарантировал бы им огромное состояние.
— И снова, mon ami,[1378] я полностью с вами согласен. Живой и невредимый Роберт Андерхей — именно то, что нужно семье Клоуд.
— Таким образом, мы возвращаемся к тому, что мотив есть только у Розалин и Дэвида Хантера. Розалин Клоуд была в Лондоне. Но мы знаем, что Дэвид в тот день был в Уормсли-Вейл. Он прибыл на станцию Уормсли-Хит поездом в семнадцать тридцать.
— Итак, мы имеем Мотив с большой буквы и тот факт, что с половины шестого до неопределенного времени Дэвид Хантер находился здесь.
— Вот именно. Теперь возьмем рассказ Беатрис Липпинкотт. Лично я ей верю. Она сообщила то, что слышала, хотя, возможно, немного свой рассказ приукрасила, что свойственно человеческой натуре.
— Безусловно.
— Помимо того, что я знаю Беатрис, я верю, что она не могла такое выдумать. Например, Беатрис никогда не слышала о Роберте Андерхее. Поэтому мне кажется, что разговор между двоими мужчинами проходил именно таким образом, а не так, как утверждает Дэвид Хантер.
— Мне тоже, — сказал Пуаро. — Она производит впечатление вполне надежного свидетеля.
— У нас есть подтверждение ее показаниям. Как вы думаете, почему брат и сестра уехали в Лондон?
— Это один из наиболее интересующих меня вопросов.
— Их финансовое положение выглядит следующим образом. Розалин пожизненно распоряжается только процентами с капитала Гордона Клоуда — сам капитал она не может трогать, за исключением, кажется, тысячи фунтов. Но драгоценности и тому подобное принадлежат ей полностью. Первое, что сделала Розалин, прибыв в город, — отнесла самые ценные вещи на Бонд-стрит и продала их. Ей быстро требовалась крупная сумма наличными — иными словами, она должна была заплатить шантажисту.
— Вы называете это доказательством против Дэвида Хантера?
— А вы — нет?
Пуаро покачал головой:
— Доказательством, что имел место шантаж, — да. Но доказательством намерения совершить убийство — нет. Это не может доказывать и то и другое, mon cher. Молодой человек собирался либо заплатить, либо убить. Вы предъявили доказательство первого.
— Возможно, вы правы. Но он мог изменить намерения.
Пуаро пожал плечами.
— Я знаю людей такого типа, — задумчиво продолжал суперинтендент. — Они хороши на войне — у них более чем достаточно чисто физической смелости, дерзости и пренебрежения личной безопасностью. Такие нередко получают крест Виктории — хотя, уверяю вас, большей частью посмертно. Да, в военное время они герои. Но в мирное такие люди обычно заканчивают тюрьмой. Они не могут обходиться без возбуждения, не любят идти прямой дорогой, им наплевать на общество и в конечном счете на человеческую жизнь.
Детектив молча кивнул.
Последовала длительная пауза.
— Eh bien, — заговорил наконец Пуаро. — Мы согласились, что перед нами тип убийцы. Но это все — это никуда нас не приведет.
Спенс с любопытством посмотрел на него:
— Вас очень интересует это дело, мсье Пуаро?
— Да.
— Могу я спросить, почему?
— Откровенно говоря, я и сам не знаю, — развел руками детектив. — Возможно, потому, что когда я два года назад сидел в курительной клуба моего друга, ощущая неприятное чувство вот здесь, — он выразительно указал на живот, — ибо я не люблю воздушные налеты и не блистаю смелостью, хотя стараюсь это скрыть… Так вот, когда я сидел там, клубный зануда, славный майор Портер, рассказывал длинную историю, которую не слушал никто, кроме меня, так как я старался отвлечься от бомб и так как факты, о которых он повествовал, казались мне любопытными и поучительными. Я подумал, что в один прекрасный день из этих фактов может что-то выйти. И теперь это случилось.
— Выходит, произошло неожиданное?
— Напротив, — поправил его Пуаро. — Произошло как раз вполне ожидаемое, что само по себе замечательно.
— Вы ожидали убийства? — скептически уточнил Спенс.
— Нет-нет! Но вдова выходит замуж вторично. Возможно, первый муж еще жив? Оказывается, жив! Он может объявиться? И объявляется! Вероятен шантаж? Так и происходит! Следовательно, шантажиста могут
