заставить замолчать? Ma foi, и это случилось!
— Ну, — Спенс с сомнением посмотрел на Пуаро, — по-моему, все достаточно типично. Шантаж приводит к убийству — в таком преступлении нет ничего необычного.
— Да, как правило, подобные преступления не представляют особого интереса. Но этот случай любопытен потому, что здесь все не так.
— Все не так? Что вы имеете в виду?
— Все имеет, так сказать, неправильную форму.
Спенс уставился на него.
— Старший инспектор Джепп всегда говорил, что у вас извилистый ум, — заметил он. — Приведите мне пример того, что здесь, по-вашему, «не так».
— Ну, хотя бы сам убитый.
Спенс молча покачал головой.
— Вы так не считаете? — спросил Пуаро. — Ну, возможно, я фантазирую. Тогда другой пример. Андерхей прибывает в «Олень». Он пишет Дэвиду Хантеру. Хантер получает письмо на следующее утро за завтраком?
— Да, по его словам, он получил письмо от Ардена именно тогда.
— Это была первая информация о прибытии Андерхея в Уормсли-Вейл, не так ли? Что же делает Хантер прежде всего? Отправляет сестру в Лондон!
— Это вполне понятно, — сказал Спенс. — Хантер хочет иметь свободу действий. Возможно, он опасается, что Розалин проявит слабость. Не забывайте, в семье лидер — он. Миссис Клоуд полностью у него под каблуком.
— Да, это видно с первого взгляда. Итак, Хантер отсылает сестру в Лондон и наносит визит Еноху Ардену. Мы располагаем отчетом Беатрис Липпинкотт об их беседе, из которого, как у вас говорят, видно за милю, что Дэвид Хантер не был уверен, является ли его собеседник Робертом Андерхеем. Он подозревал это, но не знал наверняка.
— Но тут нет ничего странного, мсье Пуаро. Розалин Хантер вышла замуж за Андерхея в Кейптауне и сразу уехала с ним в Нигерию. Хантер и Андерхей никогда не встречались. Таким образом, как вы говорите, Хантер хотя и подозревал, что Арден — Андерхей, но не мог этого знать, потому что ни разу не видел Андерхея.
Пуаро задумчиво посмотрел на суперинтендента.
— Значит, здесь ничего не кажется вам странным? — спросил он.
— Я знаю, куда вы клоните. Почему Арден не сказал прямо, что он Андерхей? Ну, думаю, это тоже понятно. Респектабельные люди, совершающие нечестный поступок, стараются сохранять внешние приличия. Они предпочитают обставлять все так, чтобы самим выглядеть незапятнанными, если вы понимаете, о чем я. По-моему, тут нет ничего необычного. Вы должны делать скидку на человеческую натуру.
— Да, — промолвил Пуаро. — Человеческая натура. Полагаю, это возможный ответ на вопрос, почему меня так интересует это дело. На дознании я внимательно разглядывал присутствующих — особенно членов семейства Клоуд, связанных общими интересами, но абсолютно различных по характеру, мыслям и чувствам. В течение многих лет все они зависели от сильного человека в их семействе — Гордона Клоуда. Я не имею в виду полную зависимость. У каждого из них были самостоятельные средства к существованию. Но сознательно или бессознательно они привыкли во всем полагаться на него. А что происходит с плющом, суперинтендент, когда дуб, вокруг которого он обвивается, рубят?
— Этот вопрос едва ли по моей части, — заметил Спенс.
— Вот как? По-моему, как раз по вашей. Человеческая личность, mon cher, не остается неизменной. Она может обретать силу, но может и разрушаться. Что человек собой представляет, становится ясным только в дни испытаний, когда он либо выстоит, либо упадет.
— Право, не знаю, на что вы намекаете, мсье Пуаро. — Спенс выглядел сбитым с толку. — Как бы то ни было, с семьей Клоуд теперь все в порядке — во всяком случае, будет в порядке после всех юридических формальностей.
Пуаро напомнил ему, что это может потребовать времени.
— Все еще необходимо опровергнуть показания миссис Гордон Клоуд. В конце концов, женщина не может не узнать собственного мужа.
Он склонил голову набок и вопрошающе посмотрел на суперинтендента.
— По-вашему, женщине трудно не узнать собственного мужа, если от этого зависит состояние в пару миллионов фунтов? — цинично проговорил Спенс. — Кроме того, если это не Роберт Андерхей, то почему его убили?
— Действительно, — пробормотал детектив. — Вот в чем вопрос.
Глава 6
Пуаро вышел из полицейского участка, задумчиво нахмурив брови. Его шаги становились все медленнее. На рыночной площади он остановился и огляделся вокруг. Невдалеке стоял дом доктора Клоуда с потускневшей медной табличкой, а рядом с ним — почта. Напротив виднелся дом Джереми Клоуда. Прямо перед Пуаро, чуть в глубине, находилась католическая церковь Успения — скромное сооружение, казавшееся увядшей фиалкой в сравнении с собором Святой Марии, агрессивно возвышавшимся в центре площади, фасадом к зерновому рынку, символизируя торжество протестантской религии.
Повинуясь импульсу, Пуаро прошел через ворота и направился по дорожке к двери католической церкви. Он снял шляпу, преклонил колени перед алтарем и снова опустился на колени позади одного из стульев. Его молитва была прервана звуками душераздирающих рыданий.
Он обернулся. Женщина в черном стояла на коленях в проходе, закрыв лицо руками. Вскоре она поднялась и, продолжая всхлипывать, двинулась к двери. Пуаро узнал Розалин Клоуд, и в его глазах зажегся интерес. Он тоже встал и последовал за ней.
Розалин стояла на крыльце, пытаясь успокоиться.
— Мадам, не могу ли я вам помочь? — мягко обратился к ней Пуаро.
Она не обнаружила признаков удивления и ответила с простотой обиженного ребенка:
— Нет. Никто не в состоянии мне помочь.
— У вас серьезные неприятности, не так ли?
— Дэвида арестовали… Я осталась совсем одна. Они говорят, что он убил этого человека… Но он не делал этого! — Посмотрев на Пуаро, Розалин добавила: — Вы были сегодня на дознании. Я вас видела!
— Да, мадам. Я был бы очень рад оказать вам помощь.
— Я боюсь! Дэвид говорил, что я буду в безопасности, пока он присматривает за мной. Но теперь его забрали… Он говорил, что они все желают мне смерти. Ужасно! Но, возможно, это правда.
— Позвольте мне помочь вам, мадам.
Розалин покачала головой:
— Никто не в силах мне помочь. Я даже не могу пойти на исповедь. Мне приходится одной нести бремя моих грехов. Я лишена милости божьей.
— Никто не лишен милости божьей, — возразил Эркюль Пуаро. — Вы отлично это знаете, дитя мое.
Она снова печально посмотрела на него:
— Я должна исповедаться в моих грехах. Если бы я только могла…
— Вы не можете исповедаться? Разве вы не за тем пришли в церковь?
— Я пришла за утешением. Но какое может быть утешение для такой грешницы, как я?
— Мы все грешники.
— Но вы можете покаяться… я имею в виду, рассказать… — Она снова закрыла лицо руками. — Сколько же лжи я
