В середине марта бодрый тон сообщений, поступавших из Вьетнама, внезапно изменился. Аллен Даллес сказал, что, по мнению самих французов, их шансы удержать Дьенбьенфу составляют 50 на 50. Кроме того, французский премьер Рене Плевен в беседе с американским послом во Франции Дугласом Диллоном сообщил, что "перспективы на удовлетворительное военное решение больше нет"*31.
23 марта в Вашингтон прибыл начальник Генерального штаба французской армии Пол Эли для обсуждения вопроса об увеличении поставок американских материалов. Эйзенхауэр и Даллес имели ряд встреч с Эли. Он просил о дополнительной поставке самолетов, в то время как Эйзенхауэр больше наседал на него с вопросом о предоставлении независимости. Наконец Эйзенхауэр дал согласие послать дополнительно несколько "Летающих вагонов" — самолетов типа С-119, которые могли сбрасывать напалм, способный "сжечь полностью все на значительных участках площади и таким образом помочь обнаружить артиллерийские позиции противника". Но Эйзенхауэр не соглашался на участие Соединенных Штатов в прямой военной интервенции до тех пор, пока не "получит много ответов" из Парижа на остающиеся не урегулированными вопросы, главным образом: ратификация Договора о Европейском оборонительном сообществе и независимость Индокитая*32.
Вскоре после этого Эйзенхауэр начал принимать меры, чтобы обеспечить себе поддержку, необходимую для отпора настойчивых требований начать интервенцию, которые, он знал, будут звучать после падения Дьенбьенфу. Он создавал такую поддержку, используя прием выставления условий, на которых может быть расширено участие США. Они намеренно были сформулированы так, что выполнить их было невозможно. Каковы эти условия? Во-первых, предоставление французами Вьетнаму полной независимости. Во-вторых, участие Англии в интервенции. В-третьих, участие в этих действиях по крайней мере нескольких стран из региона Юго-Восточной Азии. В-четвертых, предварительное и полное одобрение Конгрессом. В-пятых, французы должны передать управление ведением войны американцам, но сохранить участие своих войск в проведении боевых операций. В-шестых, французы обязаны представить доказательства: их просьба не рассчитана на то, чтобы американцы занимались их прикрытием, а они в это время будут отступать с боями.
Условия Эйзенхауэра, невыполнимые в том виде, в каком они были сформулированы, основывались, как ему казалось, на принципах, которые нельзя было нарушить. В категорической форме Даллес заявил Эли, что "Соединенные Штаты не могут позволить себе посылать свои знамена, свой военный персонал различных званий и тем самым ставить на карту свой престиж, если нет уверенности, что война будет выиграна".
Другой основной принцип, который Эйзенхауэр сформулировал для себя, можно прочесть в неопубликованной части его мемуаров. Он писал так: "Самой весомой причиной из всех других (неучастия в войне) является тот факт, что из всех наиболее сильных стран в мире Соединенные Штаты — единственная страна, имеющая традицию антиколониализма... Положение Соединенных Штатов как наиболее могущественной среди антиколониальных стран — бесценный положительный актив для свободного мира... Моральная позиция Соединенных Штатов требовала большей защиты, чем Тонкинская дельта или даже весь Индокитай"*33.
Итак, Эйзенхауэр отказался удовлетворить значительную часть требований Эли. Французский генерал встречался также с Рэдфор-дом. Вместе они одобрили совместный американо-французский план операции "Гриф", разработанный в Сайгоне и предусматривающий бомбежку с воздуха позиций вьетнамцев вокруг Дьенбьенфу. Эли и Рэдфорд надеялись, что с приближением конца у Дьенбьенфу Эйзенхауэр не сможет противостоять оказываемому на него давлению начать военное вмешательство. В самом деле, некоторые из советников Эйзенхауэра считали, что французы намеренно терпят поражение у Дьенбьенфу, чтобы подтолкнуть американцев к интервенции.
Утром 5 апреля Даллес позвонил Эйзенхауэру с сообщением: французы в разговоре с послом Диллоном информировали, что операция "Гриф", насколько они понимают, была согласована, и дали понять, что рассчитывают на две-три атомные бомбы, которые будут использованы против Вьетнама. Эйзенхауэр поручил Даллесу сообщить французам через Диллона, что они, вероятно, неправильно поняли Рэдфорда. Эйзенхауэр сказал, что "такая акция невозможна" и что без одобрения Конгресса воздушный налет был бы актом, который "полностью противоречит Конституции и не может быть оправдан". Он дал указание Даллесу "посмотреть, можно ли сделать что-либо еще", но снова предупредил при этом: "...мы не должны быть вовлечены в активные военные операции"*34.
Итак, Эйзенхауэр отверг возможность интервенции, но он решил, что нельзя оставлять Юго-Восточную Азию предоставленной самой себе. Он намеревался создать региональную группировку, которая позволила бы, установив границу, проводить политику сдерживания. По примеру политики Трумэна в Европе в конце 40-х годов Эйзенхауэр хотел бы запереть коммунистов в Юго-Восточной Азии. Для достижения этой цели ему прежде всего было необходимо убедить Конгресс, американский народ и потенциальных союзников, что в Индокитае игра стоила свеч. В конце концов, если американцы не были готовы сражаться бок о бок с французами, то с какой стати они или кто-либо другой должны сражаться за то, что останется от некоммунистического Индокитая?
На пресс-конференции 7 апреля Эйзенхауэр обнародовал свою наиболее важную и наиболее знаменитую декларацию по Индокитаю. Роберт Ричардc из "Коплей-Пресс" попросил прокомментировать, насколько важен со стратегической точки зрения Индокитай для свободного мира. Эйзенхауэр ответил, что прежде всего необходимо "учитывать специфическую ценность района как производителя материалов, в которых нуждаются другие страны". Во-вторых, "вы должны учитывать возможность установления диктатуры, враждебной свободному миру, под властью которой окажется очень много людей". И наконец, "вы должны представить себе картину в более широком плане, когда может возникнуть ситуация, которую вы назвали бы принципом "падающего домино". Если у вас есть набор костяшек домино и вы ставите их на ребро рядом друг с другом, затем касанием опрокидываете первую костяшку, то они начинают мгновенно падать — одна за другой. Вы сможете наблюдать подобное в начале процесса дезинтеграции, который будет иметь чрезвычайно глубокие последствия". Он считал, что "последовательность событий", в случае полного ухода США из Юго-Восточной Азии, будет означать потерю сначала Индокитая, затем Бирмы, затем Таиланда, затем Малайи, затем Индонезии. "Таким образом, речь уже идет о районах, потеря которых значительно увеличит трудности из-за нехватки сырья и источников сырья, а также скажется на судьбах миллионов и миллионов людей". Более того, потеря Юго-Восточной Азии, вероятно, повлекла бы за собой потерю Японии, Формозы и Филиппин, а затем угроза распространилась бы на Австралию и Новую Зеландию*35.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
