— Думаю, — сказал Ринсвинд, — сейчас самое время проверить, как работает ковер.
Стена рядом с ним встряхнулась, как собака, и медленно развалилась на куски. Уносящиеся прочь обломки несколько раз сильно задели Ринсвинда. Окруженные вихрем взлетающих камней четверо беглецов упали на голубой с золотом ковер.
— Надо отсюда выбираться, — в очередной раз отпустил проницательное замечание Найджел.
— Держитесь, — посоветовал Ринсвинд. — Я прикажу ковру…
— Нет, — оборвала его Канина, становясь рядом на колени. — Я ему прикажу. Тебе я не доверяю.
— Но ты…
— Заткнись. — Она похлопала по ковру и скомандовала:
— Ковер, поднимайся.
Наступила тишина.
— Вверх.
— Может, он не понимает тебя? — предположил Найджел.
— Пари. Левитируй. Лети.
— А может, он повинуется только конкретному голосу…
— Отстань.
— Он не двигается, — сказал Найджел. — Попробуй «вознесись».
— Или «взмывай», — вмешался Креозот.
В дюйме от его головы просвистело несколько тонн взлетающих с пола плиток.
— Наверное, он бы уже отозвался, если бы вообще собирался это делать… — проворчала Канина.
Окружающий её воздух загустел от пыли, оседающей с трущихся друг о друга камней. Девушка забарабанила по ковру кулаками.
— Взлетай, ты, чертова подстилка! Ай!
Кусок карниза чиркнул её по плечу. Она раздраженно потерла ссадину и повернулась к Ринсвинду, который сидел, положив подбородок на колени и надвинув шляпу на лоб.
— Почему ничего не действует? — осведомилась она.
— Потому что ты говоришь неправильные слова, — отозвался он.
— Он что, не понимает нашего языка?
— Язык тут ни при чем. Ты упустила нечто более фундаментальное.
— Ну?
— Что «ну»? — фыркнул Ринсвинд.
— Послушай, сейчас не время подчеркивать своё превосходство!
— Ты пробуй, пробуй, не обращай на меня внимания.
— Заставь его взлететь!
Ринсвинд ещё глубже натянул шляпу на уши.
— Пожалуйста? — попыталась Канина.
Шляпа чуть-чуть приподнялась.
— Мы будем тебе чрезвычайно обязаны, — пообещал Найджел.
— Правильно! — подхватил Креозот.
Шляпа приподнялась ещё немного.
— Вы в этом абсолютно уверены? — уточнил Ринсвинд.
— Да!
Ринсвинд прокашлялся и скомандовал:
— Вниз.
Ковер поднялся над землей и выжидающе застыл в нескольких футах от слоя пыли.
— Но как… — начала Канина, однако Найджел перебил ее.
— Волшебникам открыты тайные знания. Наверное, в этом-то всё и дело, — заявил он. — Возможно, этот ковер страдает навязчивой индеей делать противоположное тому, что ему скажут.
— Ты можешь заставить его взлететь ещё выше?
— Да, но ни за что в жизни этого не сделаю, — ответил Ринсвинд.
Ковер медленно двинулся вперёд, и, как это часто бывает в подобных случаях, по тому месту, где он только что лежал, прокатилась подпрыгивая огромная каменная глыба.
Мгновение спустя ковер с беглецами оказался на открытом воздухе, а несущиеся в вихре камни остались позади.
Дворец рассыпался на куски, и эти куски взлетали вверх сужающимся конусом, напоминающим извержение вулкана наоборот. Чудовская башня исчезла без следа, но камни, порхая в воздухе, подтягивались туда, где она недавно стояла, и…
— Они строят другую башню! — воскликнул Найджел. — К тому же, из моего дворца, — пожаловался Креозот.
— Шляпа победила, — объяснил Ринсвинд. — И она строит собственную башню. Это нечто вроде защитной реакции. Волшебники всегда окружают себя башней, как эти, ну… Как называются те штуки, которые живут на дне реки?
— Лягушки.
— Камни.
— Бандиты-неудачники.
— Шитики — вот что я имел в виду, — вспомнил Ринсвинд. — Когда волшебник собирается с кем-то воевать, первым делом он строит себе башню.
— Она очень большая, — заметил Найджел. Ринсвинд мрачно кивнул.
— И куда мы направляемся? — поинтересовалась Канина.
Ринсвинд пожал плечами.
— Прочь.
Прямо под ними проплывала внешняя стена дворца. Не успели они миновать ее, как стена затряслась, и кирпичи начали взмывать вверх, присоединяясь к стае камней, с жужжанием вьющихся вокруг новой башни.
Спустя некоторое время Канина не выдержала:
— Ну хорошо. Как ты заставил ковер взлететь? Он действительно делает противоположное тому, что ты ему приказываешь?
— Нет. Я просто обратил внимание на некоторые фундаментальные детали его стратификационного и пространственного расположения.
— Не поняла, — призналась она.
— Хочешь, чтобы я объяснил это неволшебным языком?
— Ага.
— Ты положила его на пол изнанкой вверх, — сказал Ринсвинд.
Несколько мгновений Канина сидела не шевелясь.
— Должна признать, он очень удобный, — наконец заговорила она. — Впервые в жизни лечу на ковре-самолёте.
— А я впервые в жизни управляю таким ковром, — рассеянно откликнулся Ринсвинд.
— И у тебя хорошо получается, — похвалила она.
— Спасибо.
— Ты говорил, тебя пугает высота.
— Приводит в ужас.
— По тебе незаметно.
— Я сейчас не об этом думаю.
Ринсвинд обернулся и посмотрел на возвышающуюся у них за спинами башню. За последнюю минуту она здорово выросла, и на её вершине распустился затейливый бутон башенок и зубчатых стен. Над ней роем кружила черепица. Отдельные плитки пикировали вниз, словно керамические пчелы на бомбометании, и, позвякивая, укладывались на место. Башня была невероятно высокой, и камни у её основания давно были бы растерты в пыль, если бы не потрескивающая в них магия.
Всё, конец организованному волшебству. Два тысячелетия мирной магии пошли псу под хвост, на Диске снова росли башни, в воздухе носилась сырая магия, а значит, вскоре что-то серьёзно пострадает. Возможно, это будет Вселенная. Магия в чрезмерных количествах способна искажать вокруг себя пространство и время, а это не слишком хорошие новости для человека, который за долгие годы привык к тому, что такие вещи как следствия идут за такими вещами как причины.
Но Ринсвинд не мог объяснить это своим спутникам. Они, похоже, так и не уловили суть дела. Если говорить более конкретно, они так и не осознали, что такое погибель. Они страдали от ужасного заблуждения, что что-то ещё можно сделать. И были готовы изменить мир так, как им того хочется, — или умереть в процессе. А вся беда умирания в процессе состоит в том, что в процессе вы умираете.
Смысл былой организации Университета заключался в том, что она поддерживала нечто вроде мира между волшебниками, которые обычно сцепляются друг с другом без особых проблем — примерно как коты в мешке. И теперь, когда они вступили в бой без перчаток, каждый, кто попытается встать между ними, окажется сильно поцарапанным. Это вам не та старая, спокойная, немного глуповатая магия, к которой привык Диск. Это магическая война, пронизывающая и раскалённая добела.
Ринсвинд никогда не мог похвастаться способностями к предвидению будущего. По правде говоря, он и настоящего толком не видел. Но он с унылой уверенностью предчувствовал, что в самом ближайшем будущем, секунд этак через тридцать, кто-нибудь непременно скажет: " Надо же что-то предпринять!».
Внизу, под ними, проплывала пустыня, освещённая косыми лучами заходящего солнца.
— Что-то звёзд маловато, — заметил Найджел. — Может, они боятся выходить на небо?
Ринсвинд поднял голову. В воздухе висела серебристая дымка.
— Это сырая магия оседает из атмосферы, — пояснил он. — Атмосфера ею перенасыщена.
Двадцать семь, двадцать восемь, два…
— Надо же что-то… — начала Канина.
— Не надо, — оборвал её Ринсвинд и ощутил едва уловимое удовлетворение.
— Волшебники будут сражаться друг с другом до тех пор, пока не останется кто-нибудь один. Их так просто не разнять.
— Мне не помешало бы немного выпить, — заявил Креозот. — Не могли бы мы остановиться где-нибудь, где я мог бы купить трактир?
— На какие шиши? — поинтересовался Найджел. — Ты ж теперь бедный, забыл?
— Бедность меня не волнует, — ответил сериф. — Труднее всего примириться с трезвостью.
Канина легонько ткнула Ринсвинда в ребра и поинтересовалась:
— Это ты ведешь эту штуковину?
— Нет.
— Тогда куда она летит?
Найджел посмотрел вниз.
— Судя по всему, она летит в сторону Пупа. К Круглому морю.
— Но кто-то ведь должен ею управлять.
«Привет», — раздался в голове Ринсвинда дружеский голос.
«Это, случаем, не моя Совесть опять объявилась?» — подумал Ринсвинд.
«Я чувствую себя просто ужасно».
«Что ж, очень жаль, — пожал плечами Ринсвинд, — но я здесь ни при чём. Я всего лишь жертва обстоятельств. Не понимаю, почему я всегда должен брать на себя всю ответственность?»
