«Я чувствую себя просто ужасно».
«Что ж, очень жаль, — пожал плечами Ринсвинд, — но я здесь ни при чём. Я всего лишь жертва обстоятельств. Не понимаю, почему я всегда должен брать на себя всю ответственность?»
«Да, но ты мог бы хоть что-нибудь предпринять».
«Что, например?»
«Ты мог бы уничтожить чудесника. Тогда мир будет спасён».
«У меня нет на это никаких шансов».
«Тогда, по крайней мере, ты мог бы умереть в процессе. Это предпочтительнее, чем позволить разгореться магической войне».
— Слушай, заткнись, пожалуйста, — вслух попросил Ринсвинд.
— Что? — переспросила Канина.
— А? — рассеянно отозвался Ринсвинд. Посмотрев ничего не выражающим взглядом на голубой с золотом узор под собой, он вдруг добавил: — Это ты управляешь им, да? Через меня? Это подло!
— О чём ты говоришь?
— О-о. Прости. Я разговариваю сам с собой.
— Думаю, нам лучше приземлиться, — предложила Канина.
Они плавно спустились к полукруглому пляжу, расположенному в том месте, где пустыня соприкасалась с морем. При нормальном освещении этот пляж с его песком, образованным миллиардами крошечных осколков ракушек, был бы ослепительно белым, но в это время дня он казался красным, как кровь, и первобытным. Кучи плавника, изрезанного волнами и выбеленного солнцем, громоздились вдоль линии прибоя, словно кости древних рыб или самый большой во Вселенной прилавок с приспособлениями для аранжировки цветов. Ничто не шевелилось, за исключением волн. Поблизости высилось несколько валунов, раскаленных, словно огнеупорный кирпич, поэтому моллюски и водоросли предпочитали не приближаться к ним.
Даже море казалось высохшим. Если бы какая-нибудь протоамфибия вылезла на подобный берег, она бы тут же отказалась от своего намерения, вернулась в воду и посоветовала всем своим родственникам забыть о ногах — они того не стоят. Воздух был таким, словно его долго кипятили в чьем-то носке.
Но Найджел всё равно настоял, чтобы они развели огонь.
— Так атмосфера будет более дружеской, — заявил он. — Кроме того, там могут водиться чудовища.
Канина посмотрела на мелкие маслянистые волны, которые наползали на берег, словно пытаясь — без особого энтузиазма — выбраться из моря.
— В этом? — переспросила она.
— Лучше проявить предусмотрительность. Ринсвинд слонялся возле берега, рассеянно подбирая камни и бросая их в море. Один или два полетели в него обратно.
Через какое-то время Канина разожгла костер, и высохшая, как кость, пропитанная солью древесина запылала сине-зелёным пламенем, которое с рёвом взлетало вверх и рассыпало фонтаны искр. Волшебник подошел поближе и уселся среди пляшущих теней, прислонившись спиной к куче выбеленных солнцем кусков дерева. Его окутывало облако такого непроницаемого уныния, что даже Креозот прекратил жаловаться на жажду и заткнулся.
Канина проснулась после полуночи. Над горизонтом висел месяц, а песок был затянут плёнкой холодного тумана. Креозот лежал на спине и храпел. Найджел, который теоретически должен был караулить, спал мёртвым сном.
Канина оставалась совершенно неподвижной, и каждое из её чувств пыталось обнаружить то, что её разбудило.
Наконец она услышала этот звук снова. Тихий, робкий стук, едва различимый за приглушенным плеском моря.
Она поднялась на ноги — или, скорее, плавно, словно медуза, перетекла в вертикальное положение, — выхватила меч из несопротивляющейся руки Найджела и осторожно углубилась в туман, который даже не заклубился у неё за спиной.
Язычки пламени над подстилкой из пепла стали ещё меньше. Вскоре Канина вернулась и разбудила своих спутников.
— Шотакоэ?
— Мне показалось, что это стоит увидеть, — шепнула она. — По-моему, это может быть важно.
— Я только на секунду закрыл глаза… — запротестовал Найджел.
— Забудь. Пошли.
Креозот, сощурясь, оглядел импровизированный лагерь.
— А где наш приятель-волшебник?
— Увидишь. И не шумите. Это может быть опасно.
Спотыкаясь, по колено в тумане, они последовали за ней в сторону моря.
Спустя некоторое время Найджел спросил:
— Почему опасно?
— Тс-с. Слышишь?
Найджел прислушался.
— Постукивание какое-то?
— Смотри…
Ринсвинд дергающейся походкой шагал по пляжу, держа обеими руками большой круглый камень. Не говоря ни слова, он прошел мимо своих спутников. Его глаза неподвижно смотрели вперед.
Они последовали за ним по холодному пляжу, пока не достигли пустынного участка между двумя дюнами. Там Ринсвинд остановился и, двигаясь с прежней грацией, присущей раме для сушки белья, уронил камень. Раздался стук.
Здесь уже был выложен большой круг из других камней. Некоторые из них лежали друг на друге.
Трое спутников волшебника, пригнувшись, наблюдали за ним.
— Он спит? — полюбопытствовал Креозот. Канина кивнула.
— И что он делает?
— Думаю, строит башню.
Ринсвинд, пошатываясь, вернулся в круг из камней и с величайшей осторожностью поставил на воздух очередной камень. Камень упал.
— Не очень-то здорово получается, — заметил Найджел.
— Очень грустное зрелище, — заметил Креозот.
— Может, нам лучше разбудить его, — размышляла Канина. — Вот только я слышала, что если разбудить лунатика, то у него отвалятся ноги или нечто вроде. Как вы считаете?
— Будить волшебников рискованно, — согласился Найджел.
Они попытались поудобнее устроиться на холодном песке.
— Всё это довольно трогательно, — проговорил Креозот. — Ведь он на самом деле не настоящий волшебник.
Канина и Найджел упорно старались не встречаться друг с другом глазами. Наконец юноша кашлянул и сказал:
— Я, знаешь ли, тоже не совсем герой-варвар. Возможно, ты это заметил.
Какое-то время они следили за тем, как трудится Ринсвинд.
— Раз уж на то пошло, — наконец решилась Канина, — в парикмахерском искусстве я тоже не профессионал.
Найджел и Канина опять уставились на разгуливающего во сне Ринсвинда, занятые своими мыслями и багровые от обоюдного смущения.
— Если кому-то станет легче, то и я иногда замечаю, что моя поэзия оставляет желать лучшего, — прочистив горло, объявил Креозот.
Ринсвинд старательно пытался установить на маленький голыш большой валун. Валун упал, но волшебник, похоже, остался доволен результатом.
— А как бы ты оценил эту ситуацию с точки зрения поэта? — осторожно проговорила Канина.
Креозот смущенно поерзал и изрек:
— Забавная штука — жизнь.
— Довольно точно.
Найджел лег на спину и посмотрел на затянутые дымкой звезды. Вдруг он подскочил и сел.
— Вы видели?
— Что?
— Какая-то вспышка, нечто вроде…
Горизонт в направлении Пупа неслышно расцвел красочным цветком, который, быстро разрастаясь, переходил от одного оттенка спектра к другому, а затем, полыхнув сверкающим октарином, отпечатавшимся на сетчатках глаз, медленно поблек.
Спустя мгновение где-то вдали загрохотало.
— Магическое оружие, — моргая, предположила Канина.
Порыв тёплого ветра подхватил туман, разорвал его в клочья и унёс прочь.
— Черт возьми! — воскликнул Найджел, поднимаясь на ноги. — Я разбужу его, даже если это будет означать, что в конце концов нам придётся его нести.
Он протянул руку к плечу Ринсвинда, и как раз в этот момент высоко-высоко в небе пролетело нечто, смахивающее на стаю гусей, нанюхавшихся веселящего газа. Сопровождаемое звуком, от которого свело бы даже вставную челюсть, оно исчезло в пустыне. Последовала вспышка зелёного света, раздался глухой удар.
— Давай я его разбужу, — предложила Канина. — А ты принеси ковер.
Она перебралась через круг из камней и осторожно взяла волшебника за руку — классический способ разбудить сомнамбулу, если бы Ринсвинд не уронил камень, который нес, себе на ногу.
— Где я? — открыв глаза, вопросил он.
— На берегу. Ты… э-э… спал.
Ринсвинд, моргая, посмотрел на туман, на небо, на круг камней, на Канину, снова на круг камней и, наконец, опять на небо.
— Что происходит? — спросил он.
— Что-то вроде магического фейерверка.
— О-о. Значит, началось?
Он, пошатываясь, вышел из круга — его походка заставила Канину предположить, что он, возможно, ещё не совсем проснулся, — и направился обратно к потухшему костру.
Пройдя несколько шагов, он, похоже, что-то припомнил.
— Ой, — сказал он, посмотрев на свою ногу.
Ринсвинд почти добрался до костра, когда их накрыла взрывная волна от последнего заклятия. Оно было направлено на башню в Аль Хали, которая находилась в двадцати милях от того места, где они разбили лагерь, поэтому докатившаяся до них волна уже потеряла свою силу. Пронесясь с легким всасывающим звуком над дюнами, волна практически ни на что не повлияла — лишь костер полыхнул ало-зелёным светом, одна из сандалий Найджела обернулась маленьким, но весьма сердитым барсуком, да из тюрбана серифа вылетел голубь.
