Джейн как родственницу людей, работающих непосредственно при дворе, донимали вопросами о скандальных деталях, что ей очень не нравилось.
— Из короля ничего приличного не выйдет, — уверял ее отец. — Ты можешь думать, что он нормально относится к твоему мужу, но все равно ничего хорошего из него не получится, потому что он уже на полпути к вечным мукам. А если вы не будете осторожными, он и вас за собой утянет. Ведь у твоего свекра и мужа есть этот прекрасный дом в Ламбете. Почему они не живут там спокойно?
Бесполезно было объяснять отцу, что, если не выполняешь распоряжение короля, рискуешь быть повешенным за измену.
— Сам король приказал им, — отвечала Джейн. — Как они могли отказаться?
— Да просто взять и отказаться, — упрямился отец.
— Но ты же не отказываешься платить налоги. Ты же платишь на строительство кораблей. А некоторые отказываются.
— И гниют в тюрьмах, — вздыхал Иосия. — И пусть будет стыдно всем нам, что мы не такие стойкие. Нет, я делаю, что велят.
— Точно так же и мой муж. — Вопреки собственным взглядам, Джейн настойчиво защищала Традескантов. — Король и двор забирают их мастерство и услуги точно так же, как забирают твои деньги. Король присваивает все, что пожелает, и никто не может его остановить.
— Рада, что наконец дома? — поинтересовался Джей, когда они уже лежали в постели.
Он обнял жену рукой, и она прислонилась головой к его плечу.
— Я так устала, — произнесла она раздраженно.
— Тогда отдыхай.
Джей повернул к себе лицо супруги и поцеловал в губы, но она отодвинулась и вдруг вскрикнула:
— Здесь воняет жимолостью! Ты снова принес черенки в спальню, Джей! Как это надоело!
Он ощутил в душе небольшое беспокойство, маленькое, как росток.
— В комнате ничего нет, Джейн. Тебе кажется, что в воздухе пахнет сладким?
Вдруг она поняла, что сказала и что он подумал, и зажала рот рукой, словно хотела спрятать свои слова и остановить дыхание.
— О боже, нет, — простонала она. — Только не это.
— В городе болели? — с настойчивостью в голосе спросил Джей.
— В городе всегда болеют, — горько промолвила она. — Но насколько мне известно, я ни с одним больным не общалась.
— Может, слуги, подмастерья?
— Неужели ты думаешь, я стала бы рисковать? Разве я вернулась бы домой, если бы имелась вероятность, что я заразилась?
Джейн откинула простыни, выбралась из постели и настежь распахнула окна. Ее ладонь все еще была прижата ко рту, словно она не желала, чтобы малейшая частичка ее дыхания осталась в комнате.
Джей потянулся к жене, но не отважился дотронуться до нее. Страх перед болезнью был таким же сильным, как и его любовь к ней.
— Джейн! Куда ты?
— Мне постелют в новой оранжерее, — ответила она. — А ты будешь оставлять мне еду и воду у дверей. И не приближайся ко мне. Детей держи подальше. Мое грязное постельное белье сжигайте. И у двери зажгите свечи.
Он собрался обнять ее, но она повернула к нему лицо, полное такой ярости, что он отпрянул.
— Отойди от меня! — взвизгнула Джейн. — Ты что, думаешь, я буду рада, если и ты заболеешь? Ты думаешь, я позволю уничтожить наш дом, который мы так долго создавали?
— Нет, — заикаясь, пробормотал Джон. — Но, Джейн, я люблю тебя и хочу обнять…
— Если я выживу, тогда мы неделями будем сжимать друг друга в объятиях, — пообещала она, и лицо ее смягчилось. — Клянусь, Джон. Я люблю тебя. Но если я умираю, то не смей даже притрагиваться ко мне. Ты должен приказать заколотить гроб, даже не взглянув в ту сторону.
Джей в отчаянии помотал головой.
— Я этого не выдержу! Не может быть, чтобы это происходило с нами!
Джейн открыла дверь и позвала служанку.
— Салли, постели мне в оранжерее и отнеси туда всю мою одежду.
— Если я тоже заболею, я приду к тебе, — сказал Джей. — И мы будем снова вместе.
Она повернула к нему решительное лицо.
— Ты не заболеешь. Ты будешь жить, заботиться о малыше Джоне и о Фрэнсис, о деревьях и о саде. Даже если я умру, останется наш сын, носящий твое имя, останутся деревья и сады.
— Джейн…
Это был низкий рев раненого зверя, но она ни на минуту не смягчилась.
— Держи детей от меня подальше, — хрипло велела она. — Если ты меня хоть немного любишь. Держи детей подальше.
Джейн повернулась, собрала в охапку всю одежду, привезенную из города, спустилась в новую оранжерею, легла на походную кровать, разложенную на полу, и посмотрела на маленькое оконце в деревянной стене, через которое лился теплый лунный свет. Ее терзала одна мысль: умрет ли она.
На четвертый день Джейн обнаружила под мышками опухоли. Она уже не помнила, где находится. В середине дня наступило просветление сознания, и, когда муж явился поговорить с ней через дверь, стоя за стеной из горящих свечей, она распорядилась врезать в дверь замок, чтобы в беспамятстве от лихорадки она не смогла выйти на поиски малыша Джона.
На пятый день пришло письмо от ее матери, в котором сообщалось, что один из подмастерьев заболел чумой. Мать просила Джейн сжечь все, что та носила во время поездки и что привезла из города. Они отослали курьера обратно с известием, что предупреждение опоздало и на их входной двери уже красуется белый крест, а стражник у двери следит, чтобы никто не выходил из дома, разнося чуму по Ламбету. Все продукты, овощи и даже новые редкости оставляли для Традескантов на небольшом мостике, что вел от дороги к дому, а они клали деньги в миску с уксусом, где монеты отмывались дочиста. Приходские стражники по закону были обязаны обеспечить полную изоляцию жертв чумы в своих домах, пока те либо умирали, либо доказывали, что чисты. И никто не мог избежать этого указа, даже Традесканты со своим бизнесом и королевскими связями.
Утром на шестой день болезни Джейн не постучала в дверь, чтобы ее отперли. Когда Джей открыл дверь и заглянул внутрь, его жена лежала на постели, волосы разбросаны по подушке, лицо исхудавшее и мертвенно-бледное. Она увидела мужа и попыталась улыбнуться, но губы были все потрескавшиеся и воспаленные от жара.
— Молись за меня, — прошептала она. — И не смей заразиться чумой, Джон. Держи малыша Джона в безопасности. Он все еще здоров?
— Здоров, — подтвердил Джей.
Но он умолчал, что маленький сынишка постоянно плачет и зовет маму.
— А Фрэнсис?
— Никаких признаков.
— А ты и твой отец?
— Вроде никто больше не заразился. Но в Ламбете есть чума. Наш дом не единственный с белым крестом на дверях. Этот год, видимо, будет тяжелым.
— Неужели это я принесла заразу? — с болью в голосе произнесла Джейн. — Я принесла чуму в Ламбет? Она переправилась со мной через реку?
