— Спасибо, проф. Я буду осторожен. И если увижу девушку, то передам ей тоже.
— А ты не знаешь, где ее найти? Видели, как ты ушел вместе с ней, и я надеялся, что ты знаешь.
— Проф, откуда такая заинтересованность? Прошлым вечером вы, похоже, не были ее союзником?
— Нет-нет, Мануэль. Она мой товарищ. Для меня «товарищ» не просто форма вежливого обращения, я вкладываю в это слово прежний, более глубокий смысл, означающий некие узы. Она мой товарищ. В тактике мы расходимся. Но не в целях, не в преданности Делу.
— Понятно. Считайте, что послание ей вручено. Она его получит немедленно.
— Превосходно! Я не задаю вопросов… но надеюсь, очень надеюсь, что ты найдешь способ оградить ее от опасности, пока не минует гроза.
Я обдумал его слова.
— Минутку, проф, не отключайтесь.
Когда я подошел к телефону, Вайо отправилась в ванную; надо думать, чтобы не слышать разговора — это было в ее духе.
Я постучал в дверь.
— Вайо?
— Одну секунду, сейчас выйду.
— Мне нужен совет.
Она открыла дверь.
— Да, Манни?
— Как котируется профессор де ла Пас в твоей организации? Ему верят?
Ты ему доверяешь?
Она задумалась.
— Предполагается, что все присутствовавшие на митинге заслуживают доверия. Но лично я с ним не знакома.
— М-м-м… А какое впечатление он произвел на тебя вчера?
— Мне он понравился, хотя и спорил со мной. А ты о нем что-нибудь знаешь?
— Конечно! Я знаю его почти двадцать лет. Я-то ему верю. Но для тебя этого может быть мало. Ты в опасности, и на кон поставлен твой кислородный баллончик, не мой.
Она тепло улыбнулась.
— Манни, раз ты ему веришь, я тоже верю.
Я снова подошел к телефону.
— Проф, вы в бегах?
— Точно так, Мануэль, — хихикнул он.
— Знаете такую дыру — гранд-отель «Малина»? Комната «А», двумя этажами ниже холла. Сумеете добрался без «хвоста»? Вы завтракали? Что хотите на завтрак?
Он опять хихикнул.
— Мануэль, только ученику дано вызывать у учителя чувство, что он не даром прожил жизнь. Я знаю, где это, я замету следы, я буду не завтракать: я сегодня съем все, до чего смогу добраться!
Вайо начала убирать постели. Я помог ей.
— Что ты хочешь на завтрак?
— Чай и тост. Хорошо бы еще сок.
— Мало.
— Ну… тогда яйцо в мешочек. Но за завтрак плачу я!
— Два яйца в мешочек, тост с маслом и джемом, сок. Бросим жребий?
— Твои кости или мои?
— Мои. У меня они жульнические.
Я подошел к лифту доставки, спросил меню и увидел заманчивое название: «ПРИЯТНОЙ ОПОХМЕЛКИ! ПОРЦИИ ОТ ПУЗА!» Томатный сок, омлет, ветчина, жареный картофель, кукурузные лепешки с медом, тосты, масло, молоко, чай или кофе. Четыре с половиной гонконгских доллара за порцию на двоих. Я и заказал на двоих — не хотелось рекламировать, что нас трое.
Мы были чисты, мы, можно сказать, сияли, комната была прибрана и приготовлена к завтраку. Вайо переоделась из черного костюма в красное платье, «поскольку собиралась приличная компания»… в это время звякнул лифт с едой. Переодевание, между прочим, вызвало ссору. Вайо принимала разные позы, смеялась, потом сказала:
— Манни, мне ужасно нравится это платье. Как ты догадался, что оно мне подойдет?
— Исключительно по причине гениальности.
— Вполне возможно. Сколько оно стоит? Мне надо вернуть тебе деньги.
— Продажная цена пятьдесят центов в купонах Администрации.
Вайо помрачнела и топнула ногой. Нога была босая, особого шума не произвела, зато сама Вайо взмыла вверх на полметра.
— Счастливой посадки! — пожелал я ей, пока она искала, за что бы ухватиться — ну точно новичок!
— Мануэль О'Келли! Неужели вы думаете, что я стану принимать дорогие подарки от человека, с которым даже не переспала?
— Это легко исправить.
— Развратник! Вот я расскажу твоим женам!
— Пожалуйста! Вряд ли тебе удастся открыть Ма что-нибудь новенькое.
Я подошел к лифту и начал вытаскивать из него тарелки.
В дверь постучали. Я щелкнул кнопкой устройства «болтун-гляделка».
— Кто там?
— Посетитель к господину Смиту, — раздался дребезжащий голос. — Господин Бернард О. Смит.
Я лязгнул запорами и впустил профессора Бернардо де ла Паса в номер. Выглядел он как утиль низшего качества: одежда грязная, сам замызганный, волосы растрепаны, один бок парализован, рука вывернута, на глазу катаракта — самый настоящий босяк, из тех, что ночуют в Боттом-Эли и выпрашивают в дешевых забегаловках выпивку и яйца в маринаде на закуску. Изо рта у него текли слюни.
Как только я запер дверь, он распрямился, расправил лицо, прижал руки к груди, оглядел Вайо с головы до ног, всосал в себя воздух на японский манер и присвистнул.
— Еще прекраснее, — восхитился он; — чем мне показалось вчера!
Вайо улыбнулась, несмотря на обуревавший ее гнев. — Благодарю вас, профессор. Но не надо комплиментов. Ведь здесь собрались просто товарищи.
— Сеньорита, в тот день, когда я позволю политике взять верх над моей страстью к красоте, я уйду из политики! — Он оторвал от нее взгляд и рыскнул глазами по комнате.
— Проф, старый распутник, перестаньте искать улики, — сказал я ему. — Прошлой ночью здесь занимались только политикой и ничем, кроме политики.
— Неправда! — вспыхнула Вайо. — Я несколько часов отбивалась от него!
Но он оказался слишком силен для меня. Проф, каковы партийные наказания в таких случаях? Здесь, в Луна-Сити?
Профессор пощелкал языком и закатил глаз с бельмом.
— Мануэль, ты меня удивляешь! Это серьезное дело, моя дорогая, тянет на ликвидацию! Но сначала необходимо провести расследование. Вы пришли сюда добровольно?
— Он меня завлек!
— «Заволок», дорогая леди. Постарайтесь выражать свои мысли поточнее.
Есть у вас синяки, которые можно предъявить?
— Яйца стынут, — прервал я его. — Давайте ликвидируем меня после завтрака.
— Прекрасная мысль, — согласился профессор. — Мануэль, не можешь ли ты пожертвовать своему старому учителю литр воды, дабы он выглядел более презентабельно?
— Сколько угодно, пожалуйте в ванную. Только не тяните, а то останутся вам рожки да ножки.
— Благодарю вас, сэр.
Он удалился. Послышался плеск воды, звуки стирки и мойки. Мы с Вайо накрыли на стол.
— Синяки… — скорбно сказал я. — Отбивалась всю ночь…
— Ты заслужил это, ты меня оскорбил!
— Чем?
— Тем, что не пытался оскорбить! После того, как завлек меня сюда…
— М-м-м… придется подбросить эту задачку Майку.
— Мишель поймет ее сразу. Манни, можно я передумаю и возьму ма-а-ленький кусочек ветчины?
— Половина ее твоя, проф почти вегетарианец.
Вышел проф, и хотя он не выглядел щеголем, как обычно, но все же был чист, аккуратен, причесан, появились ямочки на щеках и счастливые искорки в глазах — фальшивая катаракта куда-то исчезла.
— Проф, как вам это удается?
— Практика, Мануэль. Я этими делами занимаюсь подольше, чем вы, молодые люди. Однажды, много лет назад в Лиме — прелестный город! — я отважился прогуляться в очаровательный денек без подобной подготовки… и меня сослали в Луну. Боже, какой роскошный стол!
— Садитесь со мной, проф, — предложила Вайо. — Я не хочу сидеть рядом с ним. Он насильник.
— Послушай, — сказал я, — мы сначала поедим, а уж потом вы меня ликвидируете. Проф, накладывайте себе и рассказывайте, чем кончился прошлый вечер.
— Могу я предложить некоторые изменения в программу? Мануэль, жизнь заговорщика нелегка, и задолго до того, как ты родился, я уже научился не мешать закуску с политикой. Это раздражает желудочные ферменты и ведет к язвенной болезни. Язва, да будет вам известно, типичное профессиональное заболевание подпольщиков. М-м-м… рыбка пахнет изумительно!
— Рыбка?
— Этот розовый лосось, — ответил профессор, показывая на ветчину.
Наконец, насладившись завтраком, мы достигли кофеин-чайной стадии. Профессор откинулся на спинку стула и сказал;
— Большое спасибо, госпожа и господин.
Tak for mat[120], это было необычайно приятно. Я и не упомню, когда мои отношения с миром были бы столь взаимно благожелательны. Ах, да… Насчет вчерашнего вечера. Я мало что видел, ибо сразу после вашего блистательного отступления мне пришлось принять меры, чтоб сохранить свою бренную жизнь хотя бы до сегодняшнего дня, и я затаился. Нырнул за кулисы, перелетев туда одним прыжком. Когда же осмелился высунуть нос, оказалось, что вечеринка кончилась, большинство гостей разошлись, а все желтомундирники мертвы.
(Примечание: должен внести поправку. Гораздо позже я узнал, что, когда началась заварушка и я еще силился вытащить Вайо за дверь, проф выхватил из кармана пистолет и стал стрелять поверх толпы, сняв трех стражников у главного выхода, в том числе и того, что орал в мегафон. Как ему удалось протащить оружие в Булыжник или раздобыть его здесь, я не знаю. Но стрельба профа вместе с действиями Коротышки переломила ход событий. Ни одному желтомундирнику не удалось уйти живым. Несколько лунарей были обожжены, четверо убиты, но ножи, кулаки и каблуки кончили дело в считанные минуты.) — Вернее, все, кроме одного, — продолжал проф. — Два казака у двери, через которую вы отбыли, получили вечное успокоение от рук доблестного товарища Коротышки М'Крума… и, к сожалению, должен сказать, что сам Коротышка лежал на них, умирая.
