— Конечно.
— Нет. Мне не до Вас сейчас, Андрей Владимирович, буду свободна, позвоню.
Гордо развернулась и почти пошла к себе. На мои визг сбежалось полконторы. Андрей пытался вынести меня из офиса, я активно сопротивлялась, вцепившись в дверной косяк.
Ну, вот и хоть один адекватный. Нет, ну что за люди со мной работают, мой генеральный вместо того, чтоб вырвать меня из лап бывшего директора, отцепил пальцы от косяка. «Ничего, я тебе это еще припомню!».
Так и тащил меня Ковин вниз по ступеням, пыталась хвататься за перила, но полированная поверхность коварно скользила, да и пара сломанных ногтей угомонила мои порывы. «Ничего, как только будет шанс, отгребет за все!».
— Прекрати вырываться. Мне действительно нужна твоя помощь.
— А попросить нормально не мог?
— Мог. Но так интересней.
— Кому? Зевакам, что и так меня не долюбливают Спасибо, что опустил меня ниже плинтуса!
— Николь, пока я тебе опустил на первый этаж, но если попросишь, могу опустить на пол, хоть он и холодный.
— Мне с эти людьми еще работать.
— Судя по тому, что я знаю об этой конторке, гнать там надо всех, не пытаясь найти зерна среди плевел. Успокоилась? Пошли дальше.
— Отпусти!
— Нет, донесу туда, где сможем поговорить спокойно.
— Что тебе надо?
— Договоренности с Тигром.
— Они у тебя.
— Ага. Я их испортил.
Слава уже открывал дверь машины, куда меня запихнул Ковин.
— Как можно было их испортить?
— Просто.
Он достал покореженные листы. Да, это сшив где-то очень долго плавал, а потом бережно сушился над открытым огнем.
— Как можно было такое сделать?!
— Поход, решил взять с собой и в одиночестве продумать стратегию.
— Так есть оригинал.
— Есть.
Он достал файл, что хранился в одной из банковских ячеек в Цюрихе.
— Только я там ничего не понял.
Еще бы ты понял, стенография, мать ее так. Как же я об этом забыла. Таких документов за два года всего пять было. Договоренности на высшем уровне, о которых остальным знать нельзя — специальная терминология, плюс дополнительная шифровка, Ковин тогда решил слишком не мудрить.
— Найми стенографистку.
— Ники, ты серьезно?
Нет, конечно, даже если стенографист ничего не поймет, но вдруг сольет, найдутся люди, которые поймут, доказать правда ничего не смогут, но нервы попортят. А лишнее внимание никому не нужно. Мог бы сказать нормально, зачем спектакль устраивать?
— Когда надо?
— Чем быстрей, тем лучше. Встреча через неделю. Когда подъехать?
— На работе я не буду этим заниматься. Завтра приеду, сделаю.
— Хорошо.
— Часов в девять, раньше не смогу.
— Договорились. Вот пропуск.
— К Вам домой теперь по пропускам пускают?
— Может за тобой машину прислать?
— Нет. Мне пора. И так отняли у меня время.
— Николь, буду ждать.
Я вылезла из машины, с силой хлопнув дверцей. Черт, на дворе уже ноябрь, а я в блузке, юбке, туфлях. Пропуск в кабинете, дверь пожарной лестницы не откроется, надо идти к центральному входу, с другой стороны здания. Порыв ветра с мокрым снегом сразу напомнил о Владивостоке.
— Замерзнешь.
Теплое пальто окутало меня практически полностью. Он опять меня тащил, хотя в этот раз больше подходило нес, нес на руках. Опустил меня с другой стороны турникета и ушел. Завтра придется еще и пальто возвращать.
Шушуканье сопровождало меня остаток дня. Еще бы такое представление. Макс благополучно слинял, пока с Ковиным беседовала, знает, что будет расправа, но месть блюдо, которое лучше всего подавать холодным, когда он успокоится, я и нанесу ответный удар. А пока удары наносили мне.
Утром Тараканов радостно сообщил, что меня ждут акционеры, Горский поехал со мной на разборки, Ромка был в Америке, а значит, в стане врага поддержки нет.
Меня пытались обвинить в промышленном шпионаже. Главное говорить четко и предельно вежливо, не срываться, не реагировать. Меня размазывали, а я улыбалась и спокойно отвечала, повторяя одно и то же в разных вариациях. Ковин мой бывшей шеф, да, есть еще дела, которые остались за мной, нет, его не интересует их бизнес, и опять все по кругу. Горский не выдержал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вы реально считаете, что ваш бизнес ему нужен? Из наших активов ему нужна только Ники. Все же знают про их специфические отношения, то принимает, то увольняет. Вот теперь и хочет обратно вернуть, скучно ему.
Общий вывод собрания — если со стороны Ковина будет угроза для их бизнеса, меня выкинут из компании. А может прям сейчас уйти? Но я продолжала вежливо улыбаться, также вежливо мы попрощались и поехали в офис. Коммерс не ожидал моего возвращения, да и большая часть коллектива. Пора мне вернуться к реализации новой кадровой политики компании, что там Горский говорил, девяносто процентов, а может и больше. Коммерсу коммерсово, а мне все остальное.
Полдня было потеряно, а работа, к сожалению, никуда не делась. Народ возмущался переносом совещаний, но никто так и не рискнул не явиться. Последнее закончилось около девяти. Пришлось отправить смс о задержке. Можно и не ехать, после выматывающего дня, но тогда останусь в офисе до утра, разгребая очередные завалы, бесполезное занятие, да и в таком состоянии я просто могла разнести кабинет. Нужно прогуляться. Арбат недалеко. Людей было много, холод и мокрый снег народ не пугал. Многочисленные антикварные лавки еще работали, в витрине одной из них заметила давнюю мечту. Я долго ее разглядывала, в рабочем состоянии, но ленты можно купить тут же, валики как надо прокручивают бумагу, каретка работает хорошо, попробовала набрать простой текст, какое же удовольствие. К моим двум Ундервудам с «ять» и без, добавилась портативная печатающая машинка «Москва», одна из первых модификаций. Портативная, но все равно не менее пяти килограмм точно весит. Но без нее я уже не уйду из этого магазинчика. Должно же быть хоть что-то хорошее в этом дне, пусть это будет машинка. Полночь уже давно, а я все еще гуляю. Осталось пройти парк, и скоро будет дом Андрея. Свет в окнах, значит, все еще ждет.
Черт бы побрал отцовскую ответственность и его же субординацию, сколько лет пыталась от этого избавиться, но даже куча проблем, так и не смогли выбить впитанные в военных городках принципы. Вот и сейчас вместо того, чтоб идти домой и забыть о проблемах не моего шефа, поднимаюсь на лифте. Андрей ждал уже в лифтовом холле, забрал у меня пакет с пальто и такую «портативную» машинку.
— Что-то случилось?
— Ничего. Меня просто чуть не выгнали из компании из-за вашего прихода.
Я хлюпнула носом.
— Ты чего, расстроилась из-за этого?
— У меня мало времени, мне еще поспать бы не мешало. Где оригинал?
— В кабинете.
Где кабинет я прекрасно знала. Машинку прихватила с собой. Андрей недоверчиво наблюдал за моими действиями.
— Ты серьезно?
— Ага. И лучше уйдите.
Злость, накопившая за день, выплеснулась на машинку, текст набирался быстро, стук стоял громкий, наше производство всегда отличала громкость. К концу расшифровки осталось только усталость, немного раздражения и жуткий голод. Три пустых чашки, Ковин был на подносе, кому расскажешь, не поверят.
— Ники, ты в порядке?
— Да. Домой надо
— Сначала есть. Я же знаю, что когда ты злишься, то хочешь есть. Пошли.
Зачем я унюхала запах мяса, ноги сами понесли меня на кухню. Отбивная с салатом, что может быть лучше?
— Вина?
— Нет.
Телефон надрывно запел. Ромка, и что ему не сидится в своей Америке. Еще один решил меня распекать, почему не сообщила, чтоб без него не общалась с акционерами, чтоб была осторожней, а не буду слушаться уволит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Вот, Андрей Владимирович, не один вы все время хотите меня уволить. Может у меня судьба такая, увольнительная.
— Зуброву вообще не надо было брать тебя на работу.
— Это еще почему? Чем я так плоха?
— Ты хороша, чересчур хороша, Ники.
