не хотело униматься.
Когда он вышел на Бонд-стрит и, слегка прихрамывая, направился к флагманскому магазину Мэдлин, пошел дождь. Когда он проходил мимо затемненных, заляпанных дождем витрин, а его большое отражение шаталось рядом с ним, он заметил впереди толпу людей, стоявших у ослепительно яркой витрины. Фотографы снимали двух женщин, стоявших под большим зонтом. Судя по длине их силуэтных ног, это были модели, несомненно, в украшениях Мэдлин, а фоном служила темная улица. Очевидно, презентация не только продолжалась, но и пресса еще не ушла.
Страйк быстрым шагом вышел из-под дождя в двойной дверной проем и написал Мэдлин сообщение.
Немного задерживаюсь. Может, мне найти бар и встретиться с тобой там?
Что бы ни ответила Мэдлин, Страйк намеревался оставаться в дверях до тех пор, пока не разойдется пресса и не стихнут отдаленные крики смеха, доносившиеся от людей, все еще слонявшихся по улице.
В ноздри ударил сильный запах конопли. Повернувшись, он понял, что не один в этом темном закутке: Там молча стояли сын Мэдлин Генри и его друг, оба в костюмах и с косяком.
Увидев лицо Страйка, Генри выронил косяк с шепотом “блядь”. Друг, не имея представления о том, кто такой Страйк, мрачно смотрел на него, явно пытаясь понять, что лучше — притвориться, что не знает, откуда исходит запах, или забрать сигарету, которая теперь тлела у его ног.
— Все в порядке, — сказал Страйк Генри. — Я не скажу.
Генри нервно рассмеялся.
Страйк был не прочь попросить Генри оказать ответную услугу и не сообщать его матери, что он, не задерживаясь, скрывается в дверном проеме менее чем в ста ярдах от ее вечеринки. В итоге Страйк решил, что это было бы несправедливым бременем для подростка, поэтому он продолжил курить, игнорируя двух мальчиков.
— Хочешь? — спросил друг Генри. Он поднял косяк и теперь протягивал его Страйку, явно чувствуя, что это меньшее, что он может сделать.
— Нет, спасибо, — сказал Страйк. — Пытаюсь бросить.
Друг рассмеялся и сделал длинную затяжку.
— Разве ты не должен быть там? — спросил Генри у Страйка, указывая в направлении ювелирного магазина, возле которого все еще стояли модели, смеясь и шутя с фотографом.
— Судя по всему, твоя мать все еще очень занята, — ответил Страйк. — Я дам ей закончить, прежде чем буду вмешиваться.
— О, — сказал друг, округлив глаза, Генри. — Подожди… он детектив?
Уголком глаза Страйк увидел, как Генри кивнул.
— Черт, — сказал друг с тревогой.
— Все в порядке, — сказал Страйк. — Я ушел из отдела по борьбе с наркотиками много лет назад. Ты продолжай.
Машина с шофером подъехала к магазину Мэдлин. Одна из смеющихся девушек, которая фотографировалась, вернулась в магазин, предположительно, чтобы снять украшения. Другая все еще болтала с фотографом под зонтиком. Пока Страйк и два подростка наблюдали за происходящим, фотограф дотронулся до руки девушки.
— Кино-эскалация, — сказал друг Генри, который отошел вперед, чтобы посмотреть, что происходит. Генри рассмеялся.
— Так и есть, — сказал друг. — Вот как ты это делаешь.
— Кто сказал? — спросил Генри.
— Кош.
— Это все полное дерьмо.
— Это наука, — сказал друг, сделав еще одну длинную затяжку и протягивая косяк Генри. — Так и есть. Кино-эскалация и неггинг. Через минуту он скажет ей, что у нее большие ноги, или что-то в этом роде.
— Будет ли он трахаться, — сказал Генри, смеясь.
— Будет. Дневная игра.
— Сейчас ночь.
— Но они на улице, а не в клубе или еще где.
— Ты полон дерьма.
— Тебе стоит почитать Коша. Смотри сейчас…
Фотограф и модель все еще разговаривали. Еще один взрыв смеха донесся до них по темной улице, когда она игриво ударила фотографа по руке. Ее голос донесся до дверного проема.
— Ты наглый ублюдок!
— Ниггинг, — торжествующе сказал друг Генри. — Я же тебе говорил.
Он прищурился на Страйка.
— Разве не так, — сказал он, его голос был слегка невнятным, — если ты оскорбишь девушку — ну, не оскорбишь, а немного покритикуешь — она будет работать, чтобы вернуть твое одобрение?
— Я бы на это не рассчитывал, — сказал Страйк. — Кто дал тебе этот совет?
— Кош, — сказал Генри.
— Твой приятель?
— Он пикапер, — сказал Генри. — Американец.
Модель и фотограф все еще разговаривали и смеялись. Мужчина снова коснулся ее руки.
Зазвонил мобильный Страйка. Ожидая, что это Мэдлин, он достал его из кармана пальто, но номер был скрыт. Он ответил.
— Страйк.
Последовала короткая пауза. Затем глубокий, хриплый, искаженный голос сказал:
— Посмотри на письмо в ее гробу.
На секунду или две Страйк был слишком удивлен, чтобы что-то сказать.
— Кто это?
Он слышал глубокое дыхание.
— Прочти письмо, — сказал голос.
Связь оборвалась.
— Видишь? Кино-эскалация, — сказал друг Генри, все еще наблюдая за фотографом и моделью. — Ты, типа, наращиваешь количество прикосновений к ним. Это работает — смотри.
— Ты полон дерьма, — хихикнул Генри, который теперь снова владел косяком.
Страйк посмотрел вниз на свой мобильный. Звонок не был перенаправлен из офиса. У анонимного абонента был его прямой номер. Он отправил сообщение Робин.
Только что был второй звонок от человека, который сказал выкопать Ледвелл. На этот раз это было “посмотри на письмо в ее гробу”.
Он положил телефон в карман.
— Я сейчас пробую цифровую игру, и она работает, — говорил друг Генри.
— Как ты делаешь кино-... что угодно… онлайн?
— В интернете можно делать разные вещи.
Другая женщина только что вышла из магазина Мэдлин, держа в руках то, что выглядело как пакет с подарками. Она остановилась и посмотрела вверх и вниз по улице. Когда она повернулась в сторону Страйка, он узнал ее по свету, все еще лившемуся из витрины: Шарлотта. Он отступил в тень.
— ... ты говоришь что-то вроде “если это твоя настоящая фотография, то ты, наверное, до смерти устала от приставаний парней, так что я пойду….”
Стук высоких каблуков по бетону был слышен даже сквозь смех Генри. Неминуемая встреча была почти неизбежной; Страйк чувствовал себя так, словно знал об этом с самого начала.
— Я думала, что это был ты.
Шарлотта звучала позабавленной. Она стояла перед ним в облегающем черном платье и на шпильках, ее темные волосы были распущены, серое
