Украине. Четвертый служил под его началом секретарем обкома в Одессе и Харькове».
Итак, сложился своеобразный «триумвират»: Маленков – Берия – Хрущев. Его единство определялось тайными хитростями каждого из участников. Но у Маленкова и Берии, в отличие от Хрущева, было поле для конкуренции – руководство государством. Во всяком случае, им приходилось вести большую работу по управлению страной, тогда как Хрущев «прибирал к рукам» партаппарат. Маленков, казалось, расчистил себе путь к посту руководителя государства и партии. Замещая Сталина, он вел заседания Президиума ЦК и Совета Министров СССР, выступил с отчетным докладом на XIX съезде КПСС.
Но Сталин, судя по всему, не хотел, чтобы после него был единоличный вождь государства и партии. Он не видел достойного преемника и предполагал усилить коллективное руководство, которое при нем носило во многом формальный характер. Конечно же, такой поворот событий не устраивал Маленкова, уже чувствовавшего себя полноправным преемником вождя.
И вдруг Сталин в декабре 1952 года провел секретаря ЦК П.К. Пономаренко на пост заместителя председателя Совмина СССР! Монополия Маленкова на власть оказалась под ударом. Как сказал в интервью бывший сталинский министр сельского хозяйства и член ЦК партии И.А. Бенедиктов: «Документ о назначении П.К. Пономаренко Председателем Совета Министров СССР был завизирован уже несколькими членами Политбюро, и только смерть Сталина помешала выполнению его воли».
Выходит, если учесть возвышение Берии, создавалась новая конфигурация на вершине власти. Сталин мог остаться генсеком и культовой личностью, отойдя от активной деятельности. Руководство государством стал бы осуществлять Пономаренко, объединенным МГБ – МВД – Берия, а Маленкову и Хрущеву оставались второстепенные, а в худшем случае – третьестепенные посты в партийно-государственной иерархии.
Накануне XIX съезда был снят с перспективной должности председатель Совета Министров РСФСР выдвиженец Маленкова Б.Н. Черноусов. В 1939–1948 годах он был в МК ВКП(б) маленковским «комиссаром» при Щербакове и Попове. Вошедший в силу Маленков в 1948 году назначил его заведующим отделом ЦК партии.
Премьером РСФСР Черноусов стал в 1949 году. И вдруг из премьерского кресла падение… на должность директора Московского прожекторного завода!
Это было угрожающим предвестником куда более серьезной беды не столько для Черноусова, сколько для его покровителя. Ведь арестованные в январе 1953 года врачи обвинялись в отравлении Жданова и Щербакова – злейших врагов Маленкова. Георгий Максимилианович оказался в необычайно трудном, если не смертельно опасном положении.
«Как показывают документы, – пишут Данилов и Пыжиков, – радикальные кадровые решения могли последовать уже в первые дни марта. Во всяком случае, журнал посетителей кабинета Сталина зафиксировал последних его посетителей перед началом болезни». Среди них был «неизменный спутник падения высших партийных чиновников председатель Комитета партийного контроля Шкирятов (причем дважды)». Это тот самый Матвей Федорович Шкирятов, который скоропостижно умрет в следующем, 1954 году – при всевластии Маленкова и теснившего его Хрущева. Примечательно, что Маленков последний раз был посетителем кабинета вождя 17 января 1953 года, а Молотов и вообще аж 1 октября 1952 года. «Все это говорит о том, – делают вывод авторы, – что смерть Сталина пришлась как нельзя более кстати для некоторых членов Президиума ЦК. Утверждая, что «сегодня не кажутся абсолютно нелепыми и безосновательными утверждения А. Авторханова и других авторов о возможном убийстве вождя. Во всяком случае, к началу февраля Сталин не жаловался на здоровье, неплохо выглядел, был полон планов».
Конечно, о состоянии здоровья Сталина в то время можно судить лишь предположительно. То, что оно было ослабленным, сомневаться не приходится. Однако при надлежащем контроле врачей, внимательном уходе и без физических и душевных перегрузок он мог бы, возможно, прожить еще несколько лет.
Последние дни
Рассказывая о последних днях и болезни Иосифа Виссарионовича, мы будем опираться главным образом на обстоятельную работу А.А. Данилова и А.В. Пыжикова «Рождение сверхдержавы» (2001):
«Материалы истории болезни Сталина показывают, – сообщают они, – что в этот критический момент был почему-то изменен традиционный (и проходивший всегда под неусыпным надзором МГБ) порядок лечения Сталина». И продолжают: «Некоторое недоумение с точки зрения практической целесообразности вызывает установление Бюро Президиума ЦК КПСС постоянного дежурства у т. Сталина членов бюро Президиума ЦК».
Много позже на вопрос Ф. Чуева о возможности отравления Сталина Молотов ответил: «Могло быть». Действительно, некоторые факты заставляют усомниться в том, что смерть вождя была вызвана «естественной причиной». Уклончивый ответ Молотова только укрепляет такие подозрения, ибо для обвинения потребовались бы четкие убедительные доказательства, которыми он мог и не располагать или не пожелав поделиться.
Данилов и Пыжиков пишут: «Болезнь, начавшаяся в ночь с 1 на 2 марта 1953 г., была диагностирована как нарушение мозгового кровообращения (инсульт). Она же указывалась и как непосредственная причина смерти в официальных документах, опубликованных после кончины Сталина. Однако в истории этой последней болезни с самого начала обращают на себя внимание неполадки вовсе не в головном мозге, а в желудке и печени…. Однако очистки кишечника решили не производить, чтобы «не беспокоить больного» (!?), а рвотную массу впервые за все годы наблюдения первого лица не отправили на специальную экспертизу (чтобы убедиться в отсутствии яда), как это было предусмотрено прежде.
В проекте официального заключения консилиума врачей 5 марта, составленного сразу после смерти Сталина, говорилось, что непосредственной причиной его смерти стало внезапно возникшее желудочное кровотечение. Именно оно «способствовало возникновению повторных приступов коллапса, которые закончились смертью». Однако именно эта фраза, равно как и упоминания о кровавой рвоте и других симптомах, связанных с желудком и печенью, были вычеркнуты из окончательного варианта документа чьей-то рукой. В том, что ни один врач, и даже министр здравоохранения, не мог взять на себя ответственность за такой шаг, сомневаться не приходится. Это могло быть лишь одно из высших лиц в государстве».
Конечно, пойти на такой шаг (совершить, по существу, подлог, преступление) можно из желания скрыть не только факт отравления, а даже намек на такую возможность. Смерть действительно могла наступить от инсульта и вдобавок от кровоизлияния в желудок. Но чтобы не было кривотолков, вторую причину было целесообразно скрыть.
Однако странно, что незадолго до смертельного приступа у Сталина неожиданно и странно скончался молодой генерал Косынкин (комендант Кремля, ответственный за безопасность Сталина: Сталин лично назначил Косынкина на эту должность). И то, что происходило 1 и 2 марта на Кунцевской даче Сталина, тоже вызывает определенные подозрения. Вот как вспоминал об этих событииях помощник коменданта дачи Петр Лозгачев (по книге В. Карпова «Генералиссимус»).
«В ночь на 1 марта дежурили Хрусталев, Лозгачев, Туков и Бутусов. Сталин приехал на дачу около полночи, за ним – Берия, Маленков,
