– Джентльмена видать по его трубке – и будь я проклят, если это не так! Даже у разорившегося джентльмена нельзя отнять его трубку.
Футляр с трубкой инспектор аккуратно уложил во внутренний карман мундира и подошёл к жеребцу, уши которого всё ещё продолжали чуть заметно подрагивать.
– Он что-то слышит! – с уверенностью заявил Бертон. – Клянусь Юпитером, я тоже! А ну-ка, подъём, парни! Сюда приближается целый отряд!
Повинуясь приказу инспектора, каждый бросился к своей лошади и приготовился, а тот тем временем продолжил:
– Я слышу стук копыт и топот шагов. Народу много. Двигаются прямо на нас. Всем залечь, ребята, и ружья держать наготове!
Люди мгновенно рассыпались направо и налево. В несколько мгновений прогалина опустела, и лишь торчащие то тут, то там среди высоких трав стволы ружей указывали выбранную каждым позицию.
– Спокойно, ребята, – предупредил инспектор. – Если это враги, не открывать огонь без моей команды. Целиться пониже, стрелять по очереди, после каждого выстрела выждать, пока не рассеется дым. Клянусь Юпитером, это каторжники! – воскликнул Бертон, завидев первого из верховых, чей конь только что выехал на просеку; голова всадника бессильно болталась и упиралась лицом в лошадиную гриву. – А вот и ещё! – зарычал он при виде нескольких пеших, появившихся следом за конным. – Клянусь всеми святыми, они под арестом! Я вижу верёвки. Ура!
В следующее мгновение на просеке показались Брэкстон и Чикаго Билл. Их обступили со всех сторон девять смеющихся, вопящих от радости, приплясывающих мужчин. Их тискали, дёргали, хлопали по спине и обнимали с таким азартом, что одноглазый Мэлони не выдержал и прошептал на ухо соседу, криво ухмыляясь:
– Если б у нас хватило духу сделать с ними хотя бы это, все мы сегодня были бы на свободе.
История наша подошла к концу. Мы поведали вам о событиях, достойных, по нашему мнению, внимания более широкой аудитории, нежели подвыпившие посетители салуна или какие-нибудь фермеры-овцеводы, коротающие вечера у камина в семейном кругу. Захват молодым полицейским Брэкстоном банды убийц долго ещё служил предметом горячего обсуждения в среде наших соотечественников, населяющих Англию южных морей.
Мы не станем описывать в подробностях радостное возвращение в Трафальгар, восторженный приём, оказанный героям, вовремя пресечённую попытку линчевать преступников, равно как и тот прискорбный факт, что архипреступник Мэлони, согласившийся на сделку с Королевским судом и давший показания против своих подельников, избежал таким образом заслуженной петли. Всё это вы можете сами прочитать в колониальной прессе и получить куда более полное представление о событиях, чем если бы этим занимался ваш покорный слуга. Чикаго Билла я встретил в последний раз в 1861 году в Лондоне, где тот показывал посетителям Всемирной выставки один из экспонатов – знаменитый барк «Веллингтония». Боюсь, старина Билл начал полнеть, особенно с тех пор, как решил заняться разведением овец. Сейчас он весит двести сорок фунтов, тогда как в лучшей своей боевой форме весил около двухсот. Несмотря на это, выглядит он здоровым и жизнерадостным. Мэлони всё-таки не избежал виселицы: его линчевали в Плейсервилле – так, по крайней мере, мне рассказывали. С последней почтой я получил письмо от старого инспектора Бертона. Он ушёл в отставку и завёл ферму близ Рэтхерста. Мне почему-то кажется, что, несмотря на всю свою испытанную храбрость, он внутренне содрогается каждый раз, отправляясь по четвергам на ярмарку в Трафальгар и проезжая по пути туда крутой поворот, где высятся вдоль дороги огромные валуны и щемяще желтеет дрок на фоне красного глинозёма.
1893
Ящик с железными застёжками[84]
I
Мольтон-Чейс – очаровательное старинное имение, в котором семья Клейтон проживает уже не одну сотню лет. Его нынешний владелец, Гарри Клейтон, богат, и поскольку прелестями супружеской жизни он наслаждается всего лишь пятый год и пока что не получает к Рождеству счетов из колледжа и школы, то ему хочется, чтобы дом постоянно был полон гостей. Каждого из них он принимает с сердечным и искренним радушием.
Декабрь, канун Рождества. Семья и гости собрались за обеденным столом.
– Белла! Не желаешь ли после обеда принять участие в верховой прогулке? – обратился Гарри к сидевшей напротив него супруге.
Белла Клейтон, маленькая женщина с ямочками на щеках и простодушным – под стать своему супругу – выражением на лице, сразу же ответила:
– Нет, Гарри! Только не сегодня, дорогой. Ты же знаешь, что до семи вечера в любую минуту могут приехать Деймеры, и мне не хотелось бы отлучаться из дому, не встретив их.
– А можно ли узнать, миссис Клейтон, кто, собственно, такие эти Деймеры, чей приезд лишает нас нынче вашего милого общества? – осведомился капитан Мосс, друг мужа, который, подобно многим красивым мужчинам, считал себя вправе быть ещё и нескромным.
Но обидчивость менее всего была свойственна натуре Беллы Клейтон.
– Деймеры – мои родственники, капитан Мосс, – ответила она, – во всяком случае, Бланш Деймер – моя кузина.
Черноглазый мужчина, сидевший на другом конце стола, прервал беседу с младшей сестрою миссис Клейтон и прислушался к словам хозяйки.
– Полковник Деймер, – продолжила она, – двенадцать лет прожил в Индии и вернулся в Англию не далее как месяц тому назад. К нам в гости он приедет впервые, и, если дома никого не окажется, будет, право, весьма неловко.
– И что, миссис Деймер тоже так долго жила за границей? – не унимался капитан, и в воображении его рисовалась женщина с пожелтевшей кожей и в стоптанных туфлях на босу ногу.
– Да нет же, боже мой! – отвечала хозяйка. – Бланш вернулась в Англию ещё лет пять назад, и с той поры здоровье не позволяло ей присоединиться к мужу. Гарри, дорогой, мы, кажется, закончили? – бросила она взгляд на стол, и минутой позже посуда исчезла со стола.
Когда миссис Клейтон направилась в детскую, черноглазый мужчина, не сводивший с неё глаз с той минуты, как она завела разговор о Бланш Деймер, догнал Беллу в коридоре и спросил:
– А вы давно не видели свою кузину, миссис Клейтон?
– Уже года три, мистер Лоренс. Но после этого она серьёзно заболела и жила на континенте. А почему это вас так интересует?
– Да как вам сказать, – улыбнулся он, – может быть, я просто немного завидую вашим новым гостям: вы, право, так озабочены их приездом… Они отнимут у нас, бедных, бóльшую часть вашего внимания.
Слова были сказаны с известной долей сарказма, настоящего или мнимого – неведомо, но миссис Клейтон оказалась задета за живое.
– Я не замечала за собой привычки пренебрегать гостями, мистер Лоренс, – отвечала она. – И моя кузина Бланш не заставит меня забыть об обязанностях хозяйки, скорее наоборот.
– О, бога ради, простите меня, – уже вполне серьёзно сказал друг мужа. – Вы меня не совсем верно поняли. Вы ведь очень близки с этой леди?
– Да, очень, – отвечала Белла, – мы вместе выросли и любили друг друга, как сёстры. Затем она вышла замуж и уехала в Индию. После её возвращения мы снова стали встречаться, но потом, как я вам уже рассказывала, Бланш заболела и уехала за границу. С её мужем я, конечно, знакома не так близко, но успела понять, что он очень хороший и порядочный человек, так что теперь я горю желанием оказать им обоим самый радушный приём. Она очень милая женщина, моя Бланш, и я уверена, она вам понравится.
– Нисколько не сомневаюсь, так оно и будет, – ответил господин Лоренс, – лишь бы она не пыталась привлечь к себе все наши взоры, ведь до сей поры они были устремлены исключительно на вас, миссис Клейтон.
– О, об этом можете не беспокоиться, – озорно рассмеялась маленькая леди, поднимаясь по лестнице и оставляя мистера Лоренса в коридоре одного.
– Клейтон, – обратился он к хозяину, вернувшись в столовую и отведя того в сторону, – боюсь, что нынче вечером мне придётся вас покинуть. Только не сочти, ей-богу, мой внезапный отъезд за обиду.
– Но почему, дорогой друг? – удивился Гарри Клейтон, устремив на него пристальный взгляд голубых глаз. – В чём причина? Ведь ты обещал остаться с нами до Рождества?
– Видишь ли… У меня вдруг возникло множество неотложных дел… Время так летит, а оно – деньги для таких бедняков, как я, поэтому…
– Послушай, дорогой мой Лоренс, – решительно прервал его Клейтон, – ты ведь сам знаешь, что это пустые отговорки. Все дела, с которыми тебе якобы надлежит срочно разобраться до Рождества, ты уладил ещё до приезда к нам и сам говорил, что теперь можешь позволить себе целый месяц отдыха. Разве не так?
Лоренсу было нечего возразить, и он стоял в замешательстве, храня неловкое молчание.
– Так вот, дорогой друг, до Рождества я и слышать ничего не хочу о твоём отъезде, – заявил хозяин. – Иначе мы с Беллой просто обидимся; я уж не говорю о Беллиной сестре… Договорились, Лоренс? И ни слова больше.
