– Да, – как-то неуверенно подтвердила кузина, – то есть, я хочу сказать, кое-какие вещи, постоянно мне нужные. Однако, Белла, ты не закончила рассказ о своих гостях. Кто ещё приехал?
– На ком же я остановилась? Ах да, на холостяках. Так вот, здесь капитан Мосс, мистер Брук, мистер Лоренс – он, доложу я тебе, поэт; капитан Мосс познакомил его с Гарри в прошлом году. Наконец, Альфред, мой брат. Вот и всё.
– Весьма приличный список, – как-то вяло отметила миссис Деймер. – А что за человек этот… поэт, о котором ты говорила?
– Лоренс? О, он, по всей видимости, очень приятный мужчина. Но слишком уж молчалив и задумчив, как, полагаю, и все поэты. Моя сестра Кэрри здесь, и у них с Лоренсом, похоже, небольшой роман; во всяком случае, не думаю, чтоб это было нечто серьёзное.
– Ну а как дети?
– Благодарю, дорогая, прекрасно. Мой мальчик, наверное, тебе понравится. Старая миссис Клейтон говорит, что он в два раза больше, чем был Гарри в его годы. А девочки уже бегают взапуски и говорят не хуже меня. Но это, Бланш, я думаю, тебя едва ли интересует.
Фраза вырвалась у Беллы сама собой, из-за того что у кузины не было детей. Миссис Деймер неловко заёрзала на диване, но ничего не сказала. Вскоре звук гонга возвестил о приближении ужина и о том, что гости вернулись с верховой прогулки. Миссис Клейтон вышла их встретить, оставив подругу переодеваться.
Итак, миссис Деймер осталась наконец одна. У неё не было горничной, а от помощи миссис Клейтон она отказалась, уверяя, что привыкла одеваться сама. Похоже, однако, она и не собиралась заниматься своим туалетом, а просто лежала на диване, закрыв лицо руками и думая бог весть о чём.
– Пойдём же, дорогая, – послышался ласковый и успокаивающий голос мужа. Постучав несколько раз в дверь и не дождавшись ответа, он вошёл в комнату. Он уже переоделся к ужину, а Бланш даже не сняла дорожного костюма и не распаковала вещи. – Право, ты так никогда не оденешься к ужину. Давай я извинюсь и скажу, что сегодня ты не выйдешь. Я уверен, миссис Клейтон сама захочет, чтоб ты осталась у себя, раз так устала.
– Я не так уж и устала, Генри, – отвечала миссис Деймер, поднимаясь с дивана, – и минут через десять буду готова. – С этими словами она открыла один из сундуков и стала перебирать его содержимое.
– Может, всё-таки не стоит, любовь моя? – попытался разубедить её полковник. – Тебе, полагаю, лучше полежать, а с нашими добрыми друзьями увидишься завтра утром.
– Сегодня я выйду к ужину, – негромко, но твёрдо ответила миссис Деймер.
Она встала и скинула с себя тяжёлую меховую пелерину, в которой была в дороге, и стало видно, что у неё грациозная фигура, тонкая и гибкая, но казавшаяся почти прозрачной – настолько она была худа. Голубые глаза на осунувшемся лице, исполненные страдания и страха, излучали какую-то неясную тревогу. Красивые, но худые руки её поднялись, поправляя волосы, некогда бывшие пышными и блестящими, так что муж не смог удержаться от восклицания, увидев происшедшую с ними перемену:
– Я и не замечал раньше, что ты потеряла так много волос, дорогая, – сказал он, гладя её волосы и вспоминая, какими длинными и густыми они были до его отъезда. – Отчего это случилось?
– О, я не знаю, – печально отвечала она. – Наверное, исчезли вместе с моей юностью, Генри.
– Бедная моя девочка! – нежно проговорил он. – Ты, верно, ужасно страдала от одиночества. Не имел я права оставлять тебя на столько лет одну. Но теперь всё позади, дорогая, и я буду о тебе так заботиться, что ты будешь просто обязана поправиться.
Она вдруг отвернулась от зеркала, поцеловала руку, которой он гладил ей волосы, и прошептала:
– Не надо, прошу тебя, не говори так со мною, Генри! Я не вынесу этого, не вынесу!
Он решил, что она говорит ему это в избытке чувств; в какой-то мере так оно и было, но истинной причины он не ведал. Генри мягко перевёл разговор на другую тему, а потом попросил Бланш не лениться и переодеться, раз уж она действительно решила выйти к ужину.
Миссис Деймер не мешкая расчесала поредевшие волосы, сделав причёску, которую носила всё последнее время, надела чёрное вечернее платье, приятно контрастировавшее с её светлыми волосами, но вместе с тем и невыгодно подчёркивавшее её худобу. Через несколько минут Бланш была готова сопровождать мужа.
На пороге столовой их встретил сам хозяин. Он всячески старался быть сердечным и радушным с гостями, столь чтимыми его супругой. С миссис Деймер они были знакомы ещё с тех пор, как она вернулась в Англию. Клейтон провёл их к дивану, где сидела Белла. Почти тут же объявили ужин, и хозяйка принялась рассаживать гостей.
– Мистер Лоренс! – позвала она, оглядывая комнату. – Где же он? Мистер Лоренс!
Поэту пришлось выйти из-за оконной шторы, за которой он пытался укрыться, и стать посредине комнаты.
– А, вот вы наконец. Прошу вас, сядьте рядом с миссис Деймер, – сказала хозяйка.
Последовало обычное в таких случаях представление:
– Мистер Лоренс – миссис Деймер.
Они поклонились друг другу, но в лице женщины промелькнуло нечто настолько явное и недвусмысленное, что миссис Клейтон, хотя и не сразу заметив это, невольно спросила кузину:
– Ты уже знакома с мистером Лоренсом, Бланш?
– Кажется, я имела удовольствие… в Лондоне… много лет назад.
Последние слова она произнесла так тихо, что их едва было слышно.
– Почему же вы мне сразу об этом не сказали? – обратилась Белла с упрёком к своему гостю.
Лоренс уже пытался выдавить из себя что-то насчёт того, как быстро летит время и как давно это было, но тут миссис Деймер пришла ему на выручку, произнеся холодно и чётко:
– Да, это действительно было очень давно: мы оба успели почти позабыть об этом, так что винить здесь некого.
– Ну что ж, тогда вам придётся восстановить своё знакомство за ужином, – весело бросила миссис Клейтон, отходя от них, чтобы рассадить остальных гостей.
Так и не произнеся ни слова, Лоренс остался стоять подле дивана. Лишь когда комната почти опустела, он наконец решился предложить Бланш руку, и та встала ему навстречу, но в следующую же секунду без сил упала назад на диван. Миссис Клейтон поспешила к кузине.
– Бедняжка! – воскликнул полковник Деймер, также бросаясь к ней. – Боюсь, ей не следовало спускаться к ужину. Но она превозмогла себя, невзирая на мои уговоры. У неё сильная воля. Прошу вас, миссис Клейтон, не задерживайте ужина. Я останусь с ней, если вы, конечно, простите мне эту явную бестактность, пока Бланш не станет лучше и она не сможет вернуться в постель.
Но жена его уже пыталась встать на ноги, освободившись от поддерживавших её рук.
– Белла, дорогая! Всё уже прошло. Будь добра, не беспокойся обо мне – это всего лишь минутная слабость. Со мной теперь иногда случаются обмороки. Позволь, я пойду к себе, а завтра утром, думаю, всё будет хорошо. Мне просто нужно отдохнуть с дороги.
Она не согласилась принять ничьей помощи – отказала даже мужу, чем сильно его обидела, – самостоятельно вышла из комнаты и с трудом начала подниматься по лестнице. Настроение и аппетит почти у всех были испорчены.
– Вы не находите, что Бланш выглядит весьма неважно? – спросила Белла за столом у полковника Деймера.
Её поразило, как изменилась кузина, и, по её мнению, муж не столь был обеспокоен этим обстоятельством, как следовало бы.
– Да, вы правы, – согласился он, – но Бланш не желает этого признавать. У неё очень плохое настроение и скверный аппетит. Она постоянно встревожена и так волнуется, что пугается любой мелочи. Для меня это самая ужасная и непостижимая перемена, ведь она всегда отличалась смелостью.
– Да, именно такой я её и знаю, – отвечала миссис Клейтон, – и с трудом могу себе представить, чтобы Бланш волновалась по пустякам. Должно быть, это началось у неё после отъезда на континент, потому что прежде она была совершенно другой.
– Когда же это произошло? – с тревогой спросил полковник.
– Как раз три года назад, на Рождество, – ответила Белла. – Мне кажется, Бланш никогда не была так ослепительно хороша, как в те дни. Она казалась душой всего дома. Но вскоре она уехала в Париж, а потом мы узнали о её болезни, и я с той поры её не видела. Когда сегодня она сошла с экипажа, я была потрясена: узнать её мне стоило немалого труда.
Миссис Клейтон умолкла, заметив, что слова её привлекли внимание мистера Лоренса, сидевшего напротив, а полковник Деймер погрузился в свои невесёлые раздумья и больше за весь вечер не проронил ни слова.
Тем временем миссис Деймер вернулась в опочивальню. Служанки, посланные хозяйкой, наперебой предлагали ей свою помощь, но Бланш хотелось побыть одной, и она отослала их. Она была невероятно слаба, силы, казалось, совсем оставили её, и, сев у огня, она в изнеможении зарыдала, и рыдала долго и безутешно. Наконец она решила, что лучше всего лечь в постель, но, начав раздеваться, вдруг почувствовала, что последние силы оставляют её: в темени возникла странная пустота, всё завертелось и поплыло перед глазами… Судорожным движением руки она безуспешно попыталась ухватиться за столик, стоявший подле кровати. В конце концов она сползла на пол и осталась лежать там подле чёрного сундука, о котором так пеклась пару часов назад. Миссис Деймер подумала, что умирает и что лучшего места и более приятного соседства ей для этого не найти.
