— Как выглядит сейчас «крысиная линия»?
На лице Райана появилось неодобрительное выражение. Кабот любит пользоваться жаргоном ЦРУ, хотя термин «крысиная линия», означающая цепь агентов и методы, с помощью которых сообщение поступало к сотруднику ЦРУ, руководящему данным агентом, вышло из употребления.
— В данном случае все относительно просто. Кадышев оставляет свои сообщения в кармане пальто. Гардеробщица во Дворце Съездов незаметно передает их одному из наших людей. Просто и без лишних хитростей. И очень быстро. В общем-то мне эта система не нравится, но она действует.
— Значит, в настоящий момент два наших лучших агента не доверяют нашим каналам связи, а мне приходится лететь в Японию — в такую даль и лично, — чтобы встретиться с одним из них.
— В том, что агент хочет встретить одного из руководителей ЦРУ, нет ничего необычного, директор. Агенты начинают нервничать, и, когда узнают, что кто-то, занимающий высокий пост, заботится о них, это все что им нужно.
— Но мне приходится тратить на это целую неделю! — возразил Кабот.
— Вам все равно нужно отправляться в Корею во второй половине января, — напомнил Райан. — Вот и навестите нашего друга на обратном пути. Ведь он не требует, чтобы вы прилетели немедленно, просто говорит о встрече в недалеком будущем. — Райан снова обратил свое внимание на сообщение Спинакера, недоумевая, почему директор отвлекся от главного на такие мелочи. Разумеется, причина заключалась в том, что Кабот — дилетант, к тому же ленивый, — не любил отступать в споре.
Итак, в новом сообщении из Москвы говорилось, что Нармонов очень обеспокоен тем, что на Западе стало известно, до какой степени зашли его разногласия с военными и КГБ. Здесь не было ничего относительно исчезнувших ядерных боеголовок, но подробно освещалась ситуация с изменившимся положением в парламенте и шла речь о новых взаимоотношениях между парламентскими фракциями. У Райана создалось впечатление, что сообщение Кадышева составлено наспех и непродуманно. Он решил, что Мэри Пэт должна с ним ознакомиться. Из всех сотрудников ЦРУ лишь она по-настоящему понимала этого русского.
— Полагаю, вы намерены показать это президенту.
— Думаю, у меня нет другого выхода.
— Если позволите, я советовал бы, сэр, напомнить ему, что нам так и не удалось проверить сведения, переданные Кадышевым.
Кабот поднял голову и взглянул на Райана.
— Ну и что?
— Так обстоит дело, директор. Когда вы принимаете решение выбрать один-единственный источник и положиться на него, особенно если его сведения очень важны, нужно предупредить об этом.
— Я верю Кадышеву.
— А вот у меня есть сомнения.
— Русский отдел считает, что его информация соответствует действительности, — напомнил Кабот.
— Это верно, они пришли к такому заключению, но я чувствовал бы себя куда лучше, если бы у нас появилось независимое подтверждение, — ответил Райан.
— У тебя есть основания сомневаться в том, о чем он сообщает?
— Нет, ничего убедительного. Но мне кажется странным, что до сих пор нам не удалось ничего подтвердить.
— Итак, ты полагаешь, что мне нужно съездить в Белый дом, проинформировать их о новых сведениях и затем признаться, что сведения могут оказаться ошибочными? — Кабот погасил сигару — к облегчению Джека.
— Да, сэр, именно так и следует поступить.
— Нет, это не для меня!
— Но вы обязаны поступить именно так. Вам придется сделать это, потому что это правда. Таковы правила.
— Джек, мне начинает надоедать, когда я все время слышу твои наставления относительно местных правил. Ты упускаешь из виду, что я — директор ЦРУ.
— Послушай, Маркус, — начал Райан, стараясь скрыть раздражение, — этот Кадышев является источником по-настоящему важной информации, настолько важной, что если она верна, то может оказать воздействие на наши отношения с Советами. Но у нас нет подтверждения. Сведения поступили только от одного лица. А если он ошибается? Если он просто не понял чего-то? Наконец, что если он лжет?
— У нас есть основания для таких подозрений?
— Никаких оснований, директор, однако по такому важному вопросу — подумайте, следует ли оказывать влияние на политику нашего правительства, основываясь на одном сообщении от одного агента? — Джек знал, что так легче всего убедить Кабота, взывая к его разуму и осторожности.
— Я выслушал тебя, Джек. Хорошо. Меня ждет машина. Вернусь через пару часов.
Кабот снял с вешалки пальто и пошел к своему лифту. Его автомобиль ждал у подъезда. Как директора ЦРУ его сопровождали два телохранителя — один за рулем машины и другой на переднем сиденье. В остальном автомобиль директора ЦРУ подчинялся общим для всех дорожным правилам — как и машины рядовых водителей. Райан, думал Кабот, когда его автомобиль мчался по шоссе Джорджа Вашингтона, начинает раздражать. Ну хорошо, он, Кабот, новичок в Лэнгли, ему недостает опыта. Наконец, он склонен перепоручать некоторые дела подчиненным, особенно не слишком важные, повседневные. Но, в конце концов, на то он и директор и не обязан сам заниматься всеми проблемами. И уже стало надоедать, когда каждую неделю тебе объясняют правила поведения в Лэнгли, когда обращаются наверх через твою голову всякий раз, когда поступает по-настоящему важная информация да еще начинают преподавать уроки анализа. Когда Кабот переступил порог Белого дома, он был уже раздражен до предела.
— Доброе утро, Маркус, — поздоровалась с ним Лиз Эллиот, когда директор ЦРУ вошел к ней в кабинет.
— Доброе утро. Мы получили еще одно сообщение от Спинакера. Президенту следует ознакомиться с ним.
— И что же пишет нам Кадышев?
— Откуда вы знаете его имя? — удивился директор ЦРУ.
— От Райана — разве он не сказал вам?
— Черт побери! — выругался Кабот. — Мне ничего не известно об этом.
— Садитесь, Маркус. У меня есть несколько минут. Как вы относитесь к Райану?
— Иногда он забывает, кто в Лэнгли директор, а кто — заместитель.
— Вы считаете, что он несколько самоуверен?
— Несколько, — ответил Кабот ледяным тоном.
— Он отлично разбирается в делах — в определенных пределах, но мне, признаться, начинает надоедать его поведение.
— Разделяю ваши чувства. Он любит все время напоминать, как мне следует поступить — вот с этим, например.
— Вот как? Он не полагается на ваше суждение? — удивилась советник по национальной безопасности, тщательно выбирая отравленную иглу, прежде чем ее вонзить.
Кабот взглянул на Элизабет.
— Да, у меня создается впечатление.
— Ничего не поделаешь, нам не удалось изменить все, что осталось от предыдущей администрации. Разумеется, в своем деле он настоящий профессионал… — Эллиот сделала паузу.
— Выходит, я — не профессионал? — сердито фыркнул Кабот.
— Разумеется, вы — профессионал, Маркус. Вы не правильно поняли меня!
— Извините, Лиз. Вы правы. Иногда он выводит меня из себя, вот и все.
— Пора идти к боссу.
— Насколько достоверны эти сведения? — спросил Фаулер спустя пять минут.
— Как вы уже знаете, этот агент работает на нас более пяти лет и его информация всегда была точной.
— У вас есть подтверждение?
— Нет, полного подтверждения у нас нет, — ответил Кабот. — Маловероятно, что мы сумеем проверить его информацию, но русский отдел верит ему — и я тоже.
— А вот Райан сомневается.
Каботу надоело все время выслушивать напоминания о Райане.
— Зато я не сомневаюсь, господин президент. Мне кажется, что Райан старается произвести на нас впечатление своими новыми взглядами на советское правительство, пытается доказать, что он не пережиток холодной войны. — Опять этот Кабот переходит на маловажные вопросы и отвлекается от главной темы, подумала Эллиот.
— Как ты думаешь, Элизабет? — посмотрел на своего советника Фаулер.
— Несомненно, существует вероятность, что советские службы безопасности пытаются улучшить свое положение, усилить роль, которая им принадлежит. — Голос Эллиот звучал очень разумно и убедительно. — Им не нравится политика либерализации, ослабление их влияния, и они опасаются, что Нармонов не сумел осуществить должное руководство страной. Таким образом, эта информация совпадает со множеством других сведений, которые имеются в нашем распоряжении. Мне кажется, нам надо верить сообщению Кадышева.
— Если это соответствует действительности, нам следует уменьшить поддержку, которую мы оказываем Нармонову. Мы не можем содействовать политике возвращения к более централизованному управлению, особенно если она проводится теми элементами общества, которые нас особенно ненавидят.
— Согласна, — кивнула Эллиот. — Лучше уж потерять Нармонова. Если он не сумеет подчинить военных своей власти, придется найти того, кто справится с этим. Разумеется, следует предоставить ему возможность… но как это сделать, придется обдумать. Это может оказаться непросто. Ведь мы не хотим, чтобы Россия перешла в руки военной диктатуры, не правда ли?
